— Деточка, пойдем в подъезд, ты мне там… — и новая гадость, да такая, что Алина, не задумываясь, врезала по наглой ухмыляющейся роже сумкой, в которой лежала увесистая книга. А еще говорят, нет пользы от бумажных изданий! С электронной книгой такого эффекта бы не получилось!

Парень растерялся, и Алина увидела, что он ничуть не старше её. И не сильнее. И ручки у него — как спички. Прав Лён! Главное — дать отпор! Алина мстительно врезала ему еще раз, на этот раз сверху. Замахнулась снова… Тот парень, которого бабулька-разведчица назвала Антоном, перехватил её руку.

— Хватит уже, — добродушно улыбнулся он. — А то убьешь.

— Туда ему и дорога! — в запале ответила Алина.

— Он больше не будет, — пообещал Антон. — Можешь ходить спокойно. Ты к кому приехала?

— Живу я здесь! — всё еще сердито ответила Алина и выдернула руку. Впрочем, Антон уже почти не держал. — На восьмом этаже.

Кто-то из мальчишек присвистнул. Побитый нахал отлепился от двери и отошел к скамейке. Мрачно поинтересовался:

— Что сразу не сказала? Мы своих не трогаем.

— А ты спрашивал? — ехидно отозвалась Алина. Быстро набрала код домофона, дверь с писком открылась. — Адьёс, мальчики. До новых встреч.

Пальцы у неё мелко тряслись. Алина не сразу нажала на кнопку лифта, и ключ в замок попал не с первого раза. А когда Алина вошла… Да что ж это такое!

— Папа! — закричала она. — Не смей!

Отец выносил с балкона приемник.

— Что ты орешь как полоумная? — рассердился он. — Помогла бы лучше рухлядь выкинуть!

— Это не рухлядь! — заорала Алина. — Тебе бы только выкинуть! Зеркало угробил! Теперь приемник хочешь сломать!

— Да он не работает все равно! — закричал отец в ответ. — Что ты цепляешься за мусор!

— Не работает? — от ярости побелело в глазах. — Я тебе покажу, как он не работает.

Алина рывком размотала провод на удлинителе, вставила вилку в розетку, точным движением включила звук. Музыка загрохотала почти стразу: приемник остался на отметке «Нью-Йорк», а там всегда хорошая передача.

Папа присел перед приемником на корточки. Сделал потише. Пробормотал:

— Чудо какое. Теплый ламповый звук… А я его чуть не выкинул.

Он смотрела на приемник непривычно мягко, словно знакомого увидел. Алина вдруг подумала, что ничего не знает про папину родню. Где его дедушка? Бабушка живет в другом городе и приезжает редко, про дедушку не говорят… Может, там тоже какая-то тайна?

Папа приоткрыл крышку.

— Опа, это комбайн. Тут проигрыватель. Жалко, пластинок нет…

— Почему нет? — внешне спокойно спросила Алина. А в груди всё прыгало от радости, что она успела спаси то, что связывало её с теми временами. А значит, и с Лёном. — В серванте, внизу, большая коробка. В ней пластинки. Старые, на семьдесят восемь оборотов.

Папа восхищенно пробормотал:

— Да ты у нас прямо Шерлок Холмс. Всё нашла.

А мама тихо спросила:

— Алина… Ты откуда знаешь про зеркало?

Алина обернулась. Мамины руки комкали кухонное полотенце.

Можно было отшутиться. Сказать: я же Шерлок Холмс. Но враньё — это предательство. Сначала — маленькое. Потом — большое. И от него станет так, как будто Лёна никогда не было.

Тихо, но твердо Алина ответила:

— Я была у бабуси сегодня. Ездила в гости.

— Зачем? — мама не собиралась ругаться. Кажется, она растерялась.

— Навестить. Мы её совсем забросили.

— И как? Не страшно?

— Нормально. Я же днем ездила. И вообще, мне уже скоро паспорт получать. Я большая.

— Большая — это хорошо, — кивнула мама и тоже присела перед приёмником. Погладила его по боку. Как Лён.

— Можно мне его в комнату поставить? — тихо спросила Алина.

— У тебя места нет, — отозвалась мама.

— А мы его вместо пианино, — нахально предложила Алина. Ей хотелось зажмуриться, но она решила стоять до конца. — Мам, я не буду больше в музыкалку ходить.

Мама почему-то не рассердилась. Она чуть улыбнулась:

— Да уж вижу, как ты занимаешься. Явно надоело. Давно тебе говорю: не хочешь — не ходи, а позориться с тройками не надо.

Алина не верила своим ушам. Может, это сон? Или родители заболели? Надо ещё что-нибудь потребовать. На проверку.

— Папа, — окликнула Алина. — Ты, прежде чем выбрасывать что-то, у меня спрашивай, ладно? Вдруг оно мне нужно?

Папа не ответил: мала ты ещё требовать. Просто кивнул.

Алина ушла в свою комнату и села на диван. Сегодня он не казался таким твердым. Да и ужасный розовый цвет под покрывалом не видно. Диван как диван…

Родителей словно подменили. Может, они хотят осчастливить семью малышом? Обычно в фильмах от этого сначала ссорятся, а потом надолго мирятся. Или ещё что-то у них случилось. Алина вдруг поняла, что никогда не интересовалась, что происходит между её родителями.

Почему они никогда не рассказывают про себя?

Почему только отругиваются: ты маленькая, от тебя никакой помощи?

А может быть… так и есть?

Эта мысль пришла неожиданно. Действительно, а как родители должны догадаться, что она уже большая? Что от неё не только проблемы, что ей можно доверять серьезные дела?

В комнату заглянула мама.

— Есть будешь? Погреть тебе?

— Я сама, — отозвалась Алина, всё ещё рассуждая о том, что бы такое взрослое сотворить. И не заметила, что мама посмотрела на неё как-то странно. Но ничего не сказала, кивнула и ушла. На балконе загрохотало: папа, кажется, нашел, что выбросить.

Алина не волновалась: кроме приемника, там ничего ценного не осталось.

На кухне обнаружилась полная раковина посуды. Мама ещё не мыла её после обеда. И Алина неожиданно для себя обрадовалась. Закала рукава рубашки и взялась за жирные тарелки.

Закончив, Алина вышла в коридор и посмотрелась в новое зеркало. Тонкое, изящное, светлое. Собрала волосы в пучок, покрутила головой. В какой-то момент на неё посмотрел Лён.

Алина знала: из этого зеркала он не выйдет никогда. Он там, куда уходят все люди, когда кончается их срок. Но главное, что он был. И остался в ней, Алине. Совсем немного, но хватит и этого.

— Что, нашла кого-то в зеркале? — пошутила мама, проходя мимо.

— Да, — твердо ответила Алина. — Себя.