Высокая цена села позволяет догадываться, что изложенный в грамоте конфликт касается весьма значительных членов новгородского общества, и дает нам право хотя бы предположительно отождествить их с лицами, известными летописцу. Одного из них мы, по-видимому, достаточно хорошо знаем. Рассказывая о принадлежности исследованных в 1951—1962 годах усадеб Неревского конца в первой половине XIII века, мы упоминали Прокшу Малышева и его сына Вячеслава Прокшини-ча, который достраивал и расписывал ту самую церковь Сорока мучеников, в которой в XIV веке хоронили своих покойников Мишиничи. Под 1224 годом новгородская летопись упоминает Здылу Савинича и Дома-жира Торлинича. Первый из них назван в списке новгородцев, которых потребовал выдать поссорившийся с Новгородом князь Всеволод Юрьевич. Новгородцы гордо ответили князю: «Княже, кланяем ти ся, а братьи своей не выдаваем», и этот ответ поручили передать Вячеславу Прокшиничу. Домажир Торлинич в том же году погиб в битве с литовцами. Эта битва произошла между Литвой и жителями Руссы, а не Новгорода, но летописец называет Домажира новгородцем. Мы видим, что действительно в последний период своей деятельности Домажир не жил в Новгороде, что соответствует словам нашей берестяной грамоты «а Домажир побегль». В той же битве 1224 года погиб и сын Домажира.
Но этот сын не был единственным. Летопись сообщает, что в 1258 году новгородцы выбрали степенным тысяцким Жидяту Домажировича.
Закончить рассказ о находках последних лет лучше всего текстом берестяной грамоты № 497, найденной при раскопках на улице Кирова в слое второй половины XIV века: «Поколоно от Гаврилл от Посени ко зати моему ко Горигори, жи куму и ко сестори моей ко Улити. Чоби есте поихали во городо ко радости моей, а нашего солова не отставили. Да (и) бого в а мо радосте. Ми вашего солова вохи не отставимо» — «Поклон от Гаврилы Посени к зятю моему Григорию, к куму и к сестре моей Улите. Поехали бы вы в город к радости моей, а своего обещания не отложили. Дай бог вам радости. Мы же вое свое обещание помним».
Хочется приглашение Гаврилы переадресовать всем интересующимся прошлым Новгорода, в том числе и всем читателям этой книжки. И когда вы побываете в Софийском соборе, увидите фрески Феофана, обойдете вокруг неповторимого Петра и Павла в Кожевниках, посетите прекрасный Новгородский музей, — не забудьте побывать и на раскопках, чтобы узнать последние новости из прошлого, полученные с очередной берестяной почтой.
Возможности будущих открытий исписанной. бересты по существу безграничны. И мы уже сейчас знаем, что объем источников будущих историков средневековья спустя каких-нибудь сто лет увеличится в несколько раз. Главным документом, с которым придется иметь дело грядущим исследователям экономики и государственного устройства, культуры и права древней Руси, станет лист бересты, покрытый прожилками и трещинами, покоробленный, подчас безжалостно разорванный, но неизменно порождающий чувство живого соприкосновения с прошлым.
Новгород, Смоленск, Псков, Витебск, Старая Русса, десятки других русских городов ждут нового лета, новых раскопок, новых успехов в поисках драгоценной бересты. А в книжке о берестяных грамотах никогда не будет написано последней главы, потому что новые успехи всегда сопутствуют энтузиазму исследователей.
