– Прежде, чем ты отрубилась, ты что-то сказала про бога, – напомнил Серго.

"Амазонка" кивнула.

– В общем, вы не могли его видеть, мы с ним разговаривали около часу, он рассказал много интересного про инквизиторов, еретиков и сделал мне очень заманчивое предложение.

– Как ты могла с ним разговаривать около часу, мы постоянно держали тебя в поле зрения, а потом ты рухнула в обморок? – спросила Карина.

– Он остановил время. То, что для вас пронеслось за мгновение, растянулось для меня на час, а может и больше. – Инга немного замялась. – Он объяснил мне кто такие паломницы. Так что та сука из храма была права, я паломница. Хотя, для этого есть другое название, древних воительниц, носивших такую броню, звали Арнами.

– И ты теперь станешь такой, как они? – задала повисший в воздухе вопрос Карина.

Инга покачала головой.

– Они сами стали такими, не броня делает человека, просто она меня приняла. Так что, в принципе, я Арна.

Она быстро пересказала все, что поведал ей старик в красном балахоне, как рождаются боги, как они черпают силу, о происхождении черта, предложении старика, о действии оружия, и что спасло Всеволода во время первой атаки паломницы.

– Значит, новая религия, – скептически хмыкнул Всеволод. – Власть, богатство. Заманчиво, но я пас. Это его проблема, расплодил погань, пусть сам и расхлебывает.

– Всеволод, а ведь это хорошее решение проблемы, – задумчиво произнес профессор, – я материалист, и в бога не верю, но все, что рассказала Инга, не похоже на галлюцинацию и бред сумасшедшего.

Бур отрицательно покачал головой, он уже понял, к чему клонит Спасский.

– Ты дослушай, – попросил Александр Николаевич, – сейчас здесь ад кромешный, все против всех. Три группировки: земляне, инквизиторы, еретики, а скоро начнется дробление, и их станет десятки. – Профессор обвел всех взглядом, собравшиеся у костра люди внимательно слушали то, что он говорил. – Так вот, если гость Инги прав, то тут столько демонов расплодится, что дышать трудно станет. Конечно, они будут слабыми и будут гибнуть, не получая нужной подпитки, но дробление не приведет ни к чему хорошему, история повториться, вечная война. Теперь мне многое стало понятно, почему раньше люди верили в бога, а потом эта вера сошла на нет, когда-то он их слышал, но потом устал и уснул. Теперь есть шанс сделать так, чтобы он услышал нас вновь, тем более, он сам предложил этот вариант.

– Все это очень интересно, – поняв, что профессор закончил свою речь, произнес Всеволод, – но, как я уже сказал, я пас, в эти игры с богами я не играю. Избавиться от этих каннибалов можно другим способом. Перебьем их всех. Нет молитв, нет бога.

– А остальных? – возразила Карина. – Другие ведь тоже будут молиться, они создадут нового. Нет, Бур, это не вариант. Александр Николаевич прав, надо идти на компромисс.

– Вот чего я боялся, – совершенно серьезно произнес Бур, – эта красносутанная сволочь внесла раздор, как и вся религия вносит смуту в умы людей вот уже два тысячелетия, а до этого были другие боги, египетские, шумерские, эллинские, и каждый требовал жертв, подношений, и за каждого из них умирали люди. Вот и сейчас я уже в оппозиции, а вы мне доказываете, что новый бог может улучшить этот мир. А если я не соглашусь, то рано или поздно вы объявите меня еретиком, прикрутите к столбу и запалите костерок.

– Не говори так, пожалуйста, – взяв Всеволода за руку, попросила Инга, – это страшные вещи, как ты мог подумать, что мы можем поступить так с тобой.

– Люди умирали всегда, – возразил профессор, – золото, власть, ресурсы, другой цвет кожи, это наша природа, но сейчас разговор не об этом, мы можем прекратить эти дикие жертвоприношения, создав нечто новое и светлое. И не надо, пожалуйста, обвинять нас в жутких зверствах, мы слишком многим тебе обязаны и просто не можем поступить так с тобой.

– А с остальными, кому вы не обязаны? – подловил Спасского Бур.

Профессор ошарашено уставился на него, видимо, такой простой вопрос не приходил ему в голову.

– Вот про это я и говорил, – усмехнулся Всеволод. – Этот божок посеял в вас смуту, предложил очень много за очень мало. Вот только, чтобы победить, вам придется убить всех своих оппонентов, и убить с максимальной жестокостью, так, чтобы больше ни у кого не было желания противостоять вам. Я давно понял, что все самое мерзкое в мире делается с именем бога на устах. Могу поспорить, если бы вместо старика заглянул в гости черт или, как там красный его величал, то он бы рассказал Инге немного отредактированную версию событий, но только правда была бы уже на его стороне. Так что, если хотите играть в апостолов, вперед и с песней, а я пойду своей дорогой.

Он прикурил и несколько минут смаковал вкус сигареты, эти назывались "Царские". Наконец, когда огонек почти уперся в фильтр, он отшвырнул окурок в сторону и поднялся.

– Ладно, я спать, караулы стандартные: Серго, Игорь, профессор, я замыкающим. Спокойной ночи, – и Бур полез в кабину "Самсона".

– Сильно его зацепило, – глядя на закрытую дверь, произнесла Карина. – Неужели это только потому, что не он предложил подобное?

– Сомневаюсь, – покачал головой профессор. – Сева не тщеславен, в нем нет гнильцы, он не рвется на первые роли, просто тащит лямку, как лошадка. Похоже, он действительно верит в то, что говорит, и самое поганое, что он прав. Мы все повелись на такое заманчивое предложение, но только он увидел цену его реализации, нам придется уничтожить тысячи, чтобы остальные тысячи поняли, что мы правы. Это большая цена.

– А разве он не предлагал геноцид, уничтожение инквизиторов и еретиков по-другому не назовешь, – высказал свое соображение Игорь.

– Не совсем верно, – парировал Серго. – Бур объявил им войну, а война и геноцид – это не одно и тоже.

– В любом случае – это кровь, много крови, – заметила Инга, которая после ухода Всеволода, молча, смотрела на огонь и в разговоре не участвовала.

– Кровь и так будет, – философски заметил Серго, – просто вопрос в том, будет ли она нашей или чужой. Инквизиторы и еретики никого щадить не будут, и Бур прав, эту нечисть надо истребить под корень, а если попутно загнутся их боги, пусть будет так. Своих сделаем. А хорошо, что не надо в БТР лезть, чтобы караул нести, – заметил он после небольшой паузы.

– Пожалуй, я тоже пойду спать, – поднявшись, сказала Инга. – Спокойной ночи.

– Спокойной, – отозвались оставшиеся.

Девушка залезла по лесенке и с трудом открыла тяжелую дверь.

– Спишь? – сказала она в темноту кабины.

– Нет, мысли мучают, – отозвался из темноты Всеволод. – Я знаю, что я прав.

– И я это знаю, – забравшись внутрь и закрыв дверь, согласилась Инга, – не надо мне было говорить про это предложение, только внесла смуту.

– Ты все правильно сделала, тайны только усугубляют положение, поскольку рано или поздно они становятся известны всем. А между нами их быть не должно.

– Поэтому и рассказала. Пустишь к себе под бок?

– Забирайся, – откидывая край армейского одеяла, пригласил "амазонку" Бур, – только с условием, раздевайся, впервые за две недели я смог вымыться и сменить одежду, так что, не хочу спать в броне.

– Ты меня так соблазняешь? – игриво спросила Инга.

– А почему нет, ты ведь сама этого хочешь, – парировал Всеволод.

– Хочу, – легко согласилась девушка, – хочу с того самого момента, как увидела тебя. Хоть ты тогда был страшный, помятый и не бритый.

– А сейчас? – спросил он.

– Тебе не мешало бы побриться, – проведя рукой по его щеке, подвела итог Инга, – но пока и так сойдет.

Она быстро избавилась от брони паломницы. Надо же, сколько они пережили за это время, а она даже не испачкалась.