Следовавшие за ними эшелоны – 470-й стрелковый полк, батальон связи и тылы 405-го стрелкового полка – разгрузились на разъезде Хотень, так как передовые части противника «ворвались к тому времени в Сухиничи». Командование этой группой взял на себя командир 470-го стрелкового полка подполковник Д.П. Подшивайлов.

616-й стрелковый полк, дивизион 299-го артполка и тыловые подразделения дивизии разгрузились в районе Калуги и в составе войск 49-й армии заняли оборону по реке Угре.

Таким образом 194-я стрелковая дивизия оказалась разделенной на три части. И вступила в бой почти одновременно на трех участках фронта. К чести дивизии, все три группы дрались храбро, не сгинули безвестно, как это часто бывало в 41-м.

Полковник Сиязов, которого немецкие танки застали на перегоне между Брянском и Белыми Берегами, с четырьмя батальонами пехоты и некоторым количеством артиллерии, по приказу штаба Брянского фронта, вступил в бой на участке фронта протяженностью 15 километров на подступах к Карачеву.

Лемельзен бросил против четырех батальонов Сиязова четыре моторизованных полка. Двое суток бойцы и артиллеристы полковника Сиязова отбивали атаки противника, не позволяя ему вклиниться в свои боевые порядки. 6 октября произошла катастрофа: противник обошел оборону боевого участка правее, где зияла не прикрытая войсками брешь, и двинулся на Брянск. Батальоны оказались в окружении.

Полковник Сиязов понял, что никто о них, в сущности чужих на этом фронте, заботиться не будет. Продовольствие закончилось, боеприпасы тоже на исходе. Раненых эвакуировать некуда – тылы отрезаны. Оставалось надеяться только на себя.

Сиязов отвел батальоны и артиллерию в лес. На восток ушли разведгруппы, чтобы определить колонные пути для выхода из окружения. Разведка вскоре донесла: дивизия отрезана, но пока не обнаружена, основное движение противника происходит по шоссе Карачев – Хвастовичи и Карачев – Орёл.

Сиязов повел части в северо-восточном направлении – на Белёв. С боем прорвался через шоссе Карачев – Хвастовичи и вышел к переправе в районе Гутовского лесозавода.

Вот судьба: все пути в те дни сошлись на той переправе возле Дикого болота.

Вперед пошла группа прорыва: 405-й стрелковый полк и дивизионная артиллерия; фланги обеспечивали две усиленные группы боевого охранения, в которые были включены саперные подразделения и расчеты полковых орудий; тылы прикрывала особая группа, предназначавшаяся для обеспечения отрыва главных сил после прорыва.

Лесными проселками под покровом ночи группа прорыва бесшумно подошла к переправе.

Переправа возле Дикого болота была занята подразделениями из полка «Великая Германия». Мост предстояло отбить.

Разведчики тихо подобрались к окопам, где стоял пулемет, и бесшумно сняли часовых. И тут же полковник Сиязов дал сигнал к началу атаки.

Одновременно с атакой группы прорыва саперы из боковых охранений взорвали мосты на большаке и заминировали дороги. Заняли позиции артиллеристы и пулеметчики, чтобы встретить огнем возможные контратаки с севера и с юга.

Сиязов наращивал напор у переправы. Гренадеры «Великой Германии» очень быстро пришли в себя и несколькими мощнейшими контратаками пытались погасить напор прорывающихся и овладеть инициативой боя. На главном направлении удара противники сблизились вплотную. Вначале вспыхнул гранатный бой, а через несколько минут началась рукопашная.

Шедшие на прорыв хорошо понимали, что именно здесь, на переправе, решается их судьба: либо выход к своим, на новые позиции, либо плен или гибель в болоте. Поэтому их напор – штыком и прикладом – невозможно было остановить. Немцы отошли.

В прорыв вошли остальные части, обозы, артиллерия, а за ними и фланговые группы.

Арьергард тем временем вел бой, сдерживая противника.

Во время боя на прорыв дивизия полковника Сиязова уничтожила до роты пехоты противника, артиллеристы сожгли две танкетки, девять автомашин и семь мотоциклов. В ближайшей деревне разведчики обнаружили колонну военнопленных красноармейцев, брошенных охраной. Все они были освобождены и тут же встали в строй.

Марш дивизии продолжался с 10 по 18 октября. При подходе к Белёву к колонне присоединилась группа подполковника Подшивайлова. В пути в колонны вливались мелкие группы и одиночные бойцы, выходящие из окружения самостоятельно.

18 октября голова колонны вошла в Белёв. Полковник Сиязов доложил начальнику Белёвского боевого участка полковнику Аргунову о выходе и составе дивизии, о потерях и трофеях.

Изучая эпопею октябрьских боев, приходишь к выводу о том, что войска Брянского фронта все же сумели выдержать удар «Тайфуна». Потери тоже были огромными. Но дивизии вышли. Вышли штабы и тылы. Вышла часть личного состава. Иногда каждый десятый. Остальные погибли или попали в плен. Но трагедия северных Западного и Резервного фронтов оказалась более ужасной и положение менее поправимым.

Здесь уместным будет привести фрагмент воспоминаний офицера-артиллериста 194-й стрелковой дивизии Петра Андреева.

«29 сентября, за 2–3 дня до того, как замкнулось кольцо вокруг Вяземской группировки наших войск, погрузились в Вязьме в эшелоны, и повезли нас на юг. Немцы бомбили. На обочинах дороги видели лежащие вверх колесами составы. Ночью 6 октября проехали Брянск, а на рассвете эшелон выехал из леса, остановился и попятился назад. Остановился в лесу. Мы вышли на опушку. Впереди взорванный железнодорожный мост через речку Снежеть. На противоположном берегу – город Карачев. Там на станции с железнодорожных платформ разгружаются танки, а на берегу речки стоит немецкий офицер с сигарой в зубах. До Орла мы не доехали 70 км, а Орёл был оставлен нашими войсками 3 октября, то есть уже как три дня назад.

Прошли уже десятки лет, как закончилась война. Наступило, наконец, время, когда можно свободно писать и говорить правду о войне. А меня не покидает вопрос: как же так получилось, что нашу 194-ю горно-вьючную стрелковую дивизию посадили в вагоны и отправили в уже занятый немцами Орёл? И об этом нигде ни слова не написано. Что это было – предательство или величайшая глупость?..

Успели мы тогда разгрузиться и отойти, но выставленный нами в заслон батальон немцы уничтожили.

Эшелон со штабом дивизии и частью подразделений через Брянск уже не проскочил. Повезло нам, что в нашем эшелоне оказался командир дивизии полковник Михаил Александрович Сиязов – сослуживец и начальник штаба у генерала Петрова, которого у нас забрали еще в Москве.

Ровно месяц, в летнем обмундировании – а 6 октября в том году уже первый снег выпал – без боеприпасов и продовольствия выводил Сиязов дивизию по лесам и болотам. В деревнях население нас на порог не пускало, в то время как немцев встречали с иконами и хлебом с солью. Был случай, когда четыре человека из управления нашего дивизиона пошли в деревню, а их местные жители заманили в хату и привели немцев. Те с полицаями отправили наших в комендатуру, но по дороге, убив полицая, задержанным удалось бежать.

Сиязов крепко держал дисциплину. Никакого мародерства. Один солдат у колхозницы взял охапку сена, так дело чуть не кончилось расстрелом.

Теперь можно прочитать, как командиры некоторых попавших в окружение частей, подчиненных распускали, мол, «выходите, кто как может». Сиязов дивизию не распустил и из окружения вывел. У нас из дивизиона дезертировали только 6 человек – комиссар, начальник штаба и четыре солдата (узбеки).

Сам Сиязов всегда ехал впереди на белой лошади. Вырвались из окружения у г. Белёв Тульской области и закончили войну на Эльбе, правда уже без Сиязова. За Вислой он одно время был соседом, командовал корпусом. Дивизии после выхода из окружения присвоили номер 258-й – номер дивизии, знамя которой вынесли из окружения четыре офицера. Определили в 50-ю армию.

В конце ноября, когда мы уже стояли в обороне под Тулой, на наш дивизион вышел из окружения лейтенант. Расплакался от радости. Больше месяца пробирался из окружения, голодный и холодный. Накормили мы его и отправили в штаб полка. Через несколько минут вывели лейтенанта на крыльцо дома и на глазах у людей застрелили.