— Не осталось, — ответил Уриил. — Хонсю же все забрал.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

— Не могу, — согласился капитан, — но апотекарии все проверят, как только мы доберемся до крепости Геры.

— А потом меня казнят.

— Возможно, — допустил Уриил. — В конце концов, ты скрывал ксено-инфекцию от вышестоящих офицеров. Но, какое бы решение ни приняли старшие магистры ордена, ты очень скоро вернешься в четвертую роту.

— Интересно, как она там без нас, — произнес Пазаний.

— Леарх обещал присмотреть за парнями в наше отсутствие, — сказал Уриил. — И я уверен, что мы будем им гордиться.

— Это точно, — согласился Пазаний. — Если кого и можно считать образцовым сержантом, так это его. Тот еще сухарь, конечно, но знает, как командовать бойцами.

— Угу, теми немногими, кто вернулся с Тарсис Ультра, — произнес капитан, вспомнив кошмарную бойню, в которой полегло слишком много воинов четвертой роты, защищавших имперскую планету от нашествия тиранидов.

— Да, там было жарко, это точно, — сказал Пазаний, наблюдая, как Уриил укладывает последний кусок своих доспехов на алтарь. Капитан остался одет только в потрепанный и грязный облегающий нательник цвета хаки, чья прочная ткань сверкала отверстиями, благодаря которым системы брони подключались к внутренним механизмам, встроенным в тело Астартес.

— Уверен, что в ауксилии скаутов хватает талантливых кандидатов и что Леарх постарался вырастить из них достойную замену, — сказал Пазаний. — Сейчас четвертая наверняка уже снова в полной силе.

— Надеюсь, — согласился Уриил. — Мысль об Ультрамаринах без четвертой роты меня совершенно не вдохновляет.

— Как и меня, но если ты прав и мы скоро вернемся, думаешь, тебе позволят снова ее возглавить?

Уриил пожал плечами:

— Тут уж от меня ничего не зависит, пусть магистр Калгар решает.

— Если он действительно понимает, что необходимо ордену, то восстановит тебя в звании в тот же день, как мы вернемся.

— Уж поверь, он прекрасно понимает, что нужно ордену, — заверил Уриил.

— Знаю, просто меня почему-то не оставляет дурное предчувствие. Как бы объяснить… Ведь мы не можем сказать даже, сколько времени отсутствовали. Насколько мне известно, легко могли пройти и сотни, и даже тысячи лет. А эта планета…

— Что с ней?

— Предводитель бескожих… он прав, что-то очень плохое случилось с этим городом. Я тоже чувствую.

Уриил промолчал, поскольку и сам ощущал это слабое дуновение в воздухе, будто та ужасная трагедия, которая обрушилась на город и заставила обитателей покинуть его, оставила отпечаток на самой атмосфере этих мест.

— И, кстати, о нем еще одно, — добавил Пазаний. — Что, во имя примарха, ты собираешься делать с этими чудовищами?

— Они не чудовища, — возразил Уриил. — В их венах течет кровь Астартес.

— Может, и так, но выглядят они как самые настоящие монстры, и сдается мне, что каждый, у кого в руках окажется оружие, откроет пальбу тут же, как их увидит. Стоило оставить их на Медренгарде. Ты же и сам это понимаешь, верно?

— Я не смог, — сказал капитан, присаживаясь рядом с Пазанием. — Ты видел, как они жили. Быть может, они и выглядят страшно, но чтут Императора и хотят только его любви взамен. Я не мог их бросить. Я должен хотя бы попытаться… даже не знаю, может, показать, что существование — это не только боль и страдания.

— Ну-ну, удачи, — с кислым видом произнес Пазаний.

К тому времени, как вернулись бескожие, уже взошла луна и вокруг мрачной церкви расплескались призрачными лужами пятна бриллиантово-белого света. Уриилу претило использовать жертвоприношения и бумагу со стен поминовения, поэтому костер они развели из обломков деревянных скамей, которые сложили в большую железную жаровню, обнаружившуюся в задней части церкви.

Бескожие волокли за собой три окровавленные туши горных животных, истерзанных когтями и клыками. Убитые звери были покрыты грубым мехом, имели головы, похожие на коровьи, с вытянутыми, явно приспособленными для рытья земли мордами и толстой кожей. Ноги их были довольно тонкими и мускулистыми, так что Уриил позволил себе предположить, что скачут эти существа на своих копытах весьма резво.

— Что ж, они хотя бы уже поели, — произнес Пазаний, глядя на вымазанные в крови рты бескожих.

— Судя по всему, — согласился Уриил, наблюдая, как предводитель подтаскивает самую большую тушу к алтарю и бросает ее прямо ему и Пазанию под ноги.

— Мы поели в горах, — сказал монстр. — Это мясо для вас.

Не дожидаясь ответа, кошмарное создание отвернулось и повело вокруг взглядом тусклых, безжизненных глаз. Обеспокоенный таким поведением, Уриил протянул руку и коснулся предплечья вожака.

Едва он успел дотронуться, как бескожий отдернулся и, зашипев от боли, вновь повернулся к нему. Уриил вздрогнул от столь неожиданной реакции и той злобы, которую увидел в глазах командира мутантов.

— Не трогай, — прошипел вождь бескожих. — Боль. Этот мир ранит нас.

— Ранит? О чем это ты?

Существо помедлило, словно силясь найти подходящие слова, чтобы выразить свои мысли.

— Воздух другой. Мы чувствуем себя иначе. Слабее. Тело не работает, как раньше.

Уриил кивнул, хотя понятия не имел, почему бескожие чувствуют себя хуже именно на этой планете.

— Попытайтесь немного отдохнуть, — сказал капитан. — Когда солнце взойдет, мы сможем лучше все разглядеть и решим, что делать дальше. Ты понимаешь меня?

— Понимаю, — кивнул предводитель. — Император доволен нами?

— Да, — ответил Уриил. — И вы сейчас находитесь в месте, посвященном ему.

— Посвященном?

— Оно принадлежит ему, — пояснил Уриил. — Как то место, где вы жили раньше.

— Дом Императора?

— Именно так.

— Тогда мы останемся здесь. Император позаботится о нас, — произнес предводитель бескожих, и капитан нашел это столь простое утверждение удивительно трогательным. Эти существа хоть и являлись отвратительной насмешкой над человеческим геномом, но веровали в Императора с детской наивностью и искренностью.

Прихрамывая, предводитель бескожих побрел прочь, чтобы воссоединиться со своими последователями, а Уриил отвернулся к алтарю, возле которого Пазаний уже начинал разделывать подаренную тушу, чтобы поджарить ее на огне. Конечно, космические десантники вполне могли есть и сырое мясо, получая даже больше питательных веществ, но после всех лишений, перенесенных на Медренгарде, оба воина просто мечтали о горячей пище.

Уриил посмотрел на бескожих, расположившихся возле стены и с удивлением разглядывающих бумажные листки на ней. Некоторое время спустя Пазаний протянул ему большой кусок мяса, одновременно располагая собственный над жаровней.

— Как просто это забыть, — пробормотал Уриил.

— Что именно?

— То, что на самом деле они самые обычные дети.

— Бескожие?

— Да. Подумай сам. Их схватили совсем крохами, и мортиции придали им чудовищное обличье, но ведь внутри-то они остались детьми. Я сам был помещен в одну из демонических маток и знаю, что она пыталась со мной сделать. Но поступить так с детьми… представь себе, что однажды ты проснешься и обнаружишь, что стал монстром.

— Думаешь, кто-то из них еще помнит прежнюю жизнь?

— Не знаю, — произнес Уриил. — Отчасти даже надеюсь, что нет; было бы слишком жестоко, если бы они понимали, что было ими потеряно. Но все-таки мне кажется, что именно фрагментарные воспоминания не позволили им окончательно превратиться в чудовищ.

— Тогда следует надеяться, что сейчас, выбравшись с Медренгарда, они вспомнят как можно больше.

— Возможно, — сказал Уриил, подвешивая ломоть мяса над огнем. — Понимаю, выглядят они жутко, но случившееся с ними — не их вина. Они не заслуживают, чтобы их загнали в угол и убили только за то, что выглядят не так, как мы. Может, тела их нам и не спасти, но в наших силах спасти их души.

— Как?

— Обращаясь с ними, как с людьми.

— Тогда, надеюсь, тебе удастся убедить в этом окружающих, пока они их не увидели.