Девушке заранее сделали инъекцию новейшего препарата — супрелокса, разработанного специально для воздействия на меня, с учетом данных анализов ДНК. Где враги добыли мою кровь, остается только гадать. Производные супрелокса выделяются естественным путем, и делают его носителя чрезвычайно привлекательным именно для объекта охоты. Я читал о таком прежде, но полагал, что фармацевты слегка преувеличивают свои возможности.

— Вот она тебя и окрутила, — констатировал Ахеец.

— Почему бы ей было не отдаться мне прямо на корабле?

— Подозрительно. Неинтересно, — фыркнул тот. — А здесь можно провести обработку по полной программе. Это пока еще ее дружина не подтянулась. Не успей мы раньше — тебя бы и не спасти было…

Я покачал головой.

— Вы говорите, что она мне понравилась, потому что я попал под воздействие производных супрелокса. Но на корабле я редко входил с этой женщиной в контакт. Да и вообще, мне всегда нравились девушки такого типа.

— Какого? — состроив кислую мину, спросил Шмыга.

— Темноволосые, не толстые, но и не худые, с хорошей фигурой, с аккуратным носиком, — я попытался описать Инну и замялся. Понял, что она была другой! Я представлял ее темноволосой, а девушка, скорее, была рыжей… Пусть и темно-рыжей. И сейчас я осознал, что она была гораздо крупнее, чем мне казалось. Почти одного со мной роста, крепкая, хорошо сбитая… То-то мне было так тяжело таскать ее на руках! Она весила не шестьдесят килограммов, а все семьдесят, а то и восемьдесят. Спальник трещал по швам, когда мы залезали в него вдвоем. Там было слишком мало места, особенно, когда кто-то начинал двигаться…

— Ага, начинает доходить, — вставил свое слово Ахеец. — Мы, когда высадились на остров, увидели рядом с тобой большую рыжую деваху.

— Но такие тебе тоже нравились когда-то — и этот факт отражен в досье наших врагов, которые мы получили от нашего человека у них…

— Что за враги-то? — вздохнул я.

— Питерская группировка, — пояснил Шмыга. — Они давно хотят нас потеснить…

— И Инна… Она работает на них? Или все-таки дочь их главаря?

— Пес ее знает, — отозвался Жлоб. — Скорее всего, просто рыжая шлюха.

Я нахмурился, Шмыга невозмутимо предложил:

— Не мешало бы ее поймать. И допросить. Жестко.

— Не позволю сделать ей ничего плохого, — возразил я.

— Отрезвина мало в рецепт добавили, — поморщился Ахеец. — Она же использовала тебя, парень! И ты используй ее. Сделай с ней все, что хочешь, и выбрось!

— А жестко — это не обязательно пытать, — добавил Шмыга. — Мы понимаем, ностальгия, все такое… Запас правдина у меня всегда имеется. Будет рассказывать нам все, да еще и плакать от счастья. Да и вообще — хочешь, возьмешь ее с собой. Посадишь в клетку, будешь развлекаться, когда приспичит.

Меня передернуло. Я вспомнил нрав отца, порядки, царящие сейчас в моей стране. Нет уж, там девушка из враждебного лагеря долго не выживет. Даже если наши пощадят — что маловероятно — достанут и убьют свои.

— Я здесь главный? — спросил я Ахейца.

— Ты, — согласился он. — Отец тебя для дела вызывает. Моя забота — тебя домой довезти. И это я в любом случае сделаю. Но отношения мне с тобой портить ни к чему.

— Тогда я сам разберусь с девчонкой. Возвращайтесь в самолет и ждите меня.

— Нет, — оскалился Шмыга.

— Да, — жестко ответил я. — Тебе тоже нечего портить отношения с будущим боссом.

— Если она тебя пришибет, нас всех за ребро на крюк повесят, — ответил Шмыга сквозь зубы.

— Она меня не пришибет. Ты дашь мне винтовку, — заявил я.

— В лес не убежишь? — спросил Жлоб. — Искать тебя долго.

— После нашего допинга — не убежит. Он почти нормальный, — ответил Ахеец. — Но боюсь я, прав Шмыга. Как бы она тебе горло не перегрызла.

— Ты не бойся. Она тоже не дура. Понимает, что вы ее тогда найдете и прикончите.

— С особой жестокостью, — добавил Шмыга. — Что ж, верно… Поторопись только — как бы катер с питерскими не нагрянул. Разборки нам сейчас ни к чему.

— Вы за мной не ходите.

— Ладно, — кивнул Ахеец. — Если ты через два часа не вернешься, мы весь этот остров перевернем. И девка твоя пусть на пощаду не рассчитывает.

— Я вернусь после дождя, — заявил я, взглянув на темнеющее небо.

Дождь поливал, как из ведра. С листьев текло, ноги скользили по мокрой траве. Я поднимался к будке с передатчиком, которую мы с Инной нашли, когда лазили в горы. Если ребята правы, визит на этот остров готовился. И у Инны там база. Которую она не хотела показывать мне — поэтому и уводила прочь из лощинки, когда мы спускались к океану. И теперь она пошла туда — вызвать подмогу, сообщить о провале плана.

В хижину она вряд ли вернется. Понимает, что мы ее там можем найти. Глупо вообще уходить из леса — проще спрятаться где-нибудь в джунглях. Но девушка боится грозы и тропического ливня. Она постарается быть под крышей.

Догадка моя оказалась верной. Только сидела Инна не в железной будке, а под хилым навесиком. Сквозь щели в досках сочилась вода. Девушка увидела меня с винтовкой, вздрогнула, съежилась.

Какая она все-таки хорошенькая!

Хоть и рыжая, а не темноволосая, хоть и крупная, а не изящная…

— Привет, — зачем-то поздоровался я. — Это правда?

— Насчет чего? — вздрогнула Инна.

— Ты работала на врагов моего отца?

— Да, — не стала спорить девушка.

Если бы она сказала по-другому, боюсь, я обошелся бы с ней жестче.

— Почему?

— А почему ты сын своего отца? Так сложилось. Можно подумать, у нас есть выбор.

— Выбор есть всегда…

— Но почему я должна была отказываться от хорошего заказа? Я не знала тебя, я не знала твоего отца. Думала, ты богатенький порочный мерзавец. Потом ты мне очень понравился, и это правда…

— Может, и не правда, но проверить это уже никак нельзя.

— Нельзя, — вздохнула девушка. — Но я люблю тебя. И спала с тобой по любви, а не по работе.

— Врешь.

— Не вру.

— Боевиков уже вызвала?

Инна покачала головой.

— Все пошло не по плану. По нашему замыслу, тебя и меня должны были подобрать прямо в океане. Минут через сорок после того, как мы выпрыгнули с корабля. Но что-то произошло. Катер нас не нашел. И мы своим ходом добрались до этого острова.

— Значит, об этой будке ты ничего не знала?

— Не знала.

— И здесь нет передатчика?

— Ты же видишь — дверь заперта. У меня нет ключа, и я не знаю, где он.

Я снял с плеча винтовку. Девушка зажмурилась, но я выстрелил в дужку замка, запирающую дверь будки. Распахнул дверцу. Будка оказалась пустой… Кабель, ведущий к антенне, болтался в воздухе обрезанный.

— Ты сказала правду?

— Да.

— Почему же не призналась в заговоре сразу, когда поняла, что любишь меня? — криво усмехнулся я. — Думаешь, я не простил бы?

— Конечно, не простил бы, — отозвалась Инна. — Но я все равно собиралась признаться.

Женская логика! Точнее, вранье все, конечно.

— Полагаю, ты сама не заинтересована в том, чтобы тебя нашли твои заказчики?

— Наверное, — прошептала Инна.

— Точно. Они избавятся от тебя, или накажут за проваленное задание. Останешься здесь. Я улетаю.

— Как? Я останусь одна? Ты что? — широко открыв глаза, прошептала девушка.

— Так. Останешься. Тебе же будет лучше. Продержишься годик. Потом, может быть, я заберу тебя отсюда. Если соскучусь.

— Никита… — прошептала девушка.

— Сиди в лесу. Сделай себе шалаш — не очень далеко от речки, но и не близко. Чтобы тебя было трудно найти.

— Никита…

— Возьми винтовку. Она тебе пригодится, — я отдал девушке оружие. — Прощай. Мне нужно вернуться, пока солнце не выглянуло.

Инна ничего не сказала. Я повернулся к ней спиной и пошел прочь.

Сзади раздался сухой щелчок. Инна нажала на спусковой крючок винтовки. Я оглянулся. Ствол смотрел мне прямо в спину.

— Ты меня все-таки не любишь, — заметил я. — Или любишь очень сильно. Или не понимаешь, что творишь. Неужели ты думаешь, что у тебя есть шансы в случае моей смерти?