— Почему же тогда есть бедные? Больные? Кто-то хочет, чтобы другие страдали? Зачем? Что им от этого за радость?

— Никому не под силу сделать вас нищим, как бы он этого ни хотел, если вы сами не захотите того же. Нищим можно стать лишь по собственной воле, из-за недостатка сил, лени… Каждый хочет чего-то одного сильнее, чем остального. И если основное желание индивидуума — ничего не делать, не напрягаться, то рано или поздно он станет нищим.

— Почему не богатым наследником? — улыбнулся я.

— Потому, что и у богатых наследников масса проблем, как бы ни тривиально это звучало.

— И стоит только захотеть…

— Да. Есть желания, которые приводят вас к тому, что вы становитесь слабым и больным. Но стоит вам пожелать — и вы не будете ни больным, ни бедным, ни глупым.

Эх, красиво, да все равно мало верится… С каждой минутой денди не нравился мне все больше. Может быть, пока он мне зубы заговаривает, квартиру курочат «домушники»? Хотя что у меня брать? Старый телевизор или ношеные рубашки?

— Я обратился к вам потому, что сейчас подходящее время, — заявил Дипломатор. — Нужное состояние вашей души. Я хочу предложить вам Удук. Попробуйте! Вреда он вам не принесет. Хотя бесследно прием Удука для вас не пройдет. Вы никогда уже не будете таким, как раньше. Вы поймете, как устроен мир. Или подойдете к этому пониманию вплотную. Можно сказать, вкусите от древа познания.

— Что это за штука такая — Удук? Вы его продаете?

— Отдаю даром. Зачем мне деньги?

— Удук ваш… Он откуда? И что за слово диковинное?

— Аббревиатура, — объяснил Дипломатор. — Ускоритель, деблокиратор, усилитель и катализатор в одном флаконе. Позволяет вашим желаниям реализовываться как можно быстрее. Путем фазовых переходов, а не естественного течения времени. Опасно, но и интересно. А изобрел Удук я сам.

— Пусть так. Но если я живу сам по себе, в идеальном мире, — у меня уже голова начала кружиться от всех этих предположений, даже принимаемых шутя, — то как мне может помочь какой бы то ни было катализатор? Откуда он возьмется в моей вселенной?

— Через окно. Окно монады Лейбница. А поможет он вам путем деблокирации естественных свойств ваших желаний. По вашему желанию, — скаламбурил или объяснил Дипломатор. — На самом деле, это довольно просто. Чем спорить да думать, вы бы давно попробовали.

Я посмотрел на нас словно со стороны. Франтоватый молодой человек, другой молодой человек — одетый прилично, но не вызывающе, — беседуют, сидя на бревне на заплеванной полянке, среди зеленой рощи. Один предлагает другому чего-то отведать. Ни дать, ни взять — наркоманы, обсуждающие новую «дурь».

— Мне нужно проглотить таблетку? — поинтересовался я.

— Нет. Понюхать ватку, — ответил молодой человек.

Из кармана элегантного пиджака он достал замусленную пластмассовую коробочку.

— Сам я преобразился, а Удук преображать не стал. Утомительно, да и незачем, — зачем-то оправдался Дипломатор. — Берите, нюхайте.

Глупо, даже неловко как-то. Нюхать какую-то дрянь в надежде на сногсшибательные результаты… Да этот Дипломатор потом будет год хохотать и друзьям своим рассказывать, как меня разыграл.

— Вы ведь чего-то хотите? — поинтересовался молодой человек.

— Хочу, — откровенно признался я, хотя прежде не подумал бы, что способен заявить такое почти незнакомому человеку. — Хочу оказаться на месте Толика-боксера. Чтобы Юля Вавилова любила меня. Хотя и понимаю, что это глупо. Хочу, чтобы у меня были деньги. Много денег. Пусть и доставались бы они мне тяжело.

— Так нюхайте! Нюхайте! — жизнерадостно предложил Дипломатор. — Сейчас вас посетило совсем простое желание. Легко реализуемое. Во всяком случае, с Удуком!

Грязная крышечка открутилась легко. В пластмассовой коробочке лежала желтоватая ватка. Аккуратно приблизив ее к носу, я понюхал. Пахло рыбой, немного — гнилью и прелью, еще чуть-чуть — какой-то химией. Противно пахло.

Хотя понюхал я совсем чуть-чуть, земля вдруг закружилась и стала уходить из-под ног.

— Надо же вам было сразу попасть под фазовый переход, — раздался откуда-то издалека голос Дипломатора. — Ну да ничего, бывает и хуже. Холодный душ вам не помешает…

Я почувствовал, что куда-то лечу. Лететь было не слишком приятно.

Глава 2

Спортивное прошлое

— Нет, в натуре, что за хрень! Козлы паршивые, развели нас, как малолеток!

Я падал со второго этажа, смекая, чем это мне светит. Летел красиво — как фанерный лист. Ноги еще гудели от толчка о скользкий деревянный пол. С клешнями, похоже, все зашибись. Не зря на заре своей юности разбил по стройкам тыщонку кирпичей голыми руками — окна будто не было. Лохи! Раскатали губы: второй этаж, рамы дубовые — так я и попал, можно меня метелить, как им нравится!

Приземлиться на ноги не получилось. Плюхнулся на траву, как жаба, упал на брюхо, проелозил метр по мокрой земле. Сверху вопили. Я не стал шуметь. Сейчас братва подтянется — мы вам покажем! Фраера!

Из-за угла с ревом выскочил мотоцикл. На нем Банан — рот до ушей, рожа дурная, довольная. Рыжий вихор торчит из-под кепки. Веснушки на носу.

— Что, Кит, летаешь?

Это он мне, животное. Хотя банан, конечно, не животное, а растение… Но наш Банан — животное. Уел, нечего сказать. А Кит — это я. Не, я не сильно объемистый, и ем не больше других. Зовут меня Никитой, потому и Кит.

Сказал бы и я тебе, Бананище, и послал подальше, да нужен ты сейчас, как никогда. И вообще, Банан — это не со зла. Друган он мой. Юмора у него много. И с бадюгой [2] хорошо управляется.

Вот и сейчас сорвал с плеча «Ксюху» [3], ударил по окнам. Грохот, звон, визг. Не нравится? А нечего лапы с волынами наружу выставлять!

Я прыгнул на мотоцикл позади Банана. Тут и Сомик с Черным подкатили. Сомик за рулем. Плечистый, в кожанке, стрижка короткая. Но на хулигана не похож. То ли спортсмен, то ли студент… Взгляд задумчивый. Можно даже подумать, что профессор, если бы не молодой.

Стрелять они не стали. Притормозили, но не смотрят — будто и не знают нас с Бананом. Кореш мой пушку назад закинул, чуть по носу мне не попал, и по газам ударил. Сомик с Черным — следом. На ходу Банан спрашивает:

— Что?

— А ничего. Лопухнулись мы, Беня. Не на тех наехали. Гладиаторы у них сильные. Надо ноги уносить.

— Зачем уносить? Думаешь, искать будут? Так ты ж, вроде, никого не покоцал. Или их шеф с ментовкой в завязке?

— Не знаю. Искать, может, и не будут. Только на дно залечь все равно надо.

«Ява» Банана ревела, как раненый зверь. Перед ментовским постом Банан сбросил скорость, и мы прокатились мимо «цветных», как пай-мальчики. Автомат болтался у Банана за спиной, я только ближе к нему придвинулся. И вроде мы нормальные ребята. Ну, не совсем нормальные, а так, с придурью… Кто еще по городу на мотоциклах разъезжает? Не будем же мы каждому объяснять, что на деле. А на деле мотоцикл — лучше любого джипа. Свернул в любую узкую подворотню, где тачка не проедет — и нет тебя.

Остановились во дворе, у моего гаража. Банан шустро прикрыл «Ксюху» косухой, просочился в гараж и заначил все лишнее в подвальной нычке. Я не стал бросать волыну. Мало ли, что. Менты ко мне не должны привязаться, а кого на улице встретишь — никогда заранее не знаешь. Хотя почти любого я голыми руками задавлю, но против ствола с кулаками не выйдешь.

— Куда теперь двинем? — спросил Банан.

— Я — домой, отлежусь. Стрелку на вечер забьем. Хочешь — сюда подруливай.

Банан запрыгнул на мотоцикл и с ревом укатил. Я погладил гладкое полированное крыло своей «бэхи», закрыл гараж и поднялся в квартиру.

Может, вы думаете, мы с Бананом, Сомиком и Черным какие-нибудь мелкие гопники, бакланы? На мотоциклах ездим, духаримся? Нет, мы ребята серьезные. А что промышляем мелкими наездами по непроверенным наколкам — так с кем не бывает? Ну, пытались пугнуть фраера. А он оказался совсем не фраером…