Самый большой шум подняли депутаты от оппозиционных партий: «Позор!», «Ганьба!», «Предательство национальных интересов!», «Москалям продався!» Была, как это стало уже привычным, попытка заблокировать трибуну и сорвать заседание. Не получилось — депутаты от правящей Коалиции не позволили.

— Блин, война идет, а они ведут себя по-прежнему — ничему не научились, и учиться не желают, — выругался замполит.

Президенту, премьеру, спикеру, министру иностранных дел пришлось по нескольку раз выступать, разъясняя содержание и смысл подписанных документов. Выяснилось, что четыре президента решили: не останавливаться на освобождении территорий, подвергшихся временной оккупации, а покончить с нацизмом в Европе; не восстанавливать прибалтийские республики, а включить — Эстонию в состав России, а Латвию и Литву — разделить между Россией и Белоруссией. Восточная Пруссия также делится между Россией и Белоруссией. Территориальные приобретения предполагаются для Белоруссии и Украины также за счет Польши — районы, населенные преимущественно украинцами и белорусами, должны отойти к соответствующим государствам. И никакого прироста Польше за счет уменьшения территории Германии, как было в прошлой истории! Учитывая совместную мощь четверки в этом мире, Западу придется смириться с новой географией Восточной Европы. Сегодня мы им нужнее, чем они нам.

Создание конфедерации тоже не так фатально, как кричали националисты. Во-первых, объединяются только Вооруженные силы и валютные системы. Во-вторых, государственное устройство стран четверки сохраняется прежним. (Никто из президентов не хочет расставаться с властью, — прокомментировали мы это решение.) В общем, планируется что-то вроде ЕЭС, причем процесс этот будет не мгновенным, а довольно растянутым по времени — надо унифицировать законодательство и решить еще множество других проблем.

В результате этих усилий при голосовании все подписанные в Харькове договоры были ратифицированы конституционным большинством голосов.

— Как обычно, одни полумеры — развратила власть демократия, Сталина на них нет! — единодушно прокомментировали это решение мы с замполитом.

Он засобирался домой, я вышел проводить его к машине. Небо было темным, и особенно ярко на нем светились звезды — спасибо затемнению — раньше огни города не позволяли их толком увидеть.

Впереди еще война, восстановление разрушенного и много-много других неотложных дел.

Жизнь продолжается, однако.

Эмигрант Петр Михайлов. Калининград

Проводить ночь в воздухе становится моей традицией. Сегодня мы летели из Москвы в Кёнигсберг, или Калининград, как назывался город в Федеральной России.

Большой транспортный самолет, похожий на тот, который мы видели позавчера, изнутри был похож на ангар. Группа Усольцева, это пятнадцать человек, которые летели вместе с нами, должна будет обеспечивать нашу безопасность. Кроме них был еще технический персонал для поддержки связи. В отличие от военных, эти ребята не скромничали и тащили с собой несколько огромных ящиков. На удивление, полет продлился гораздо меньше, чем в первый раз, и вся наша команда, загрузившись в четыре огромных грузовых автомобиля, еще в час ночи выехала с аэродрома.

С Оскаром мы попрощались на взлетной полосе, он стоял у геликоптера и махал мне рукой на прощание. Через десять минут он со связистом из группы Усольцева должен будет лететь, чтобы доставить аппаратуру связи в Боргсдорф.

Поездка в кабине грузовика проскочила для меня незаметно.

Развертывание центра не заняло много времени, и к обеду все уже работало. Мы провели даже тестовый сеанс связи с Боргсдорфом.

Я вышел на улицу, когда ко мне подбежал запыхавшийся Усольцев.

— От Оскара пришел сигнал с просьбой о помощи, у них проблемы.

Я заскочил в аппаратную, радист торопливо перекоммутировал оборудование:

— Внимание, прямая трансляция.

Из динамика послышалось шипение, затем появился голос: «Специальное сообщение Берлинского радио. Сегодня части Берлинского гарнизона подняли мятеж против Фюрера, части, верные законному правительству…»

— Идиоты, — не выдержал я. — Слушай, Усольцев, мне надо попасть в Боргсдорф, надо вытащить наших.

— Без тебя обойдемся, ты здесь нужнее.

— Не обойдетесь, вы там ничего не знаете и без меня пропадете.

Поздно вечером два вертолета поднялись с прифронтового аэродрома рядом с Багратионовском.

Жизнь продолжалась.

Константин Зыканов, сотрудник прокуратуры, Кобрин

О прибытии комиссии нам, усталым, злым и невыспавшимся, сообщил один из Саниных бойцов. В силу того, что его бойцы были исключительно белорусами — не в смысле национальности, а в смысле гражданства, — приехавшие «комиссионеры» не вызвали у них каких-то особых эмоций — ну приехали и приехали, да и черт бы с ними. Их вообще не хотели пускать за оцепление, пока не вмешался чин из российского Минобороны — какой-то лощеный паркетный полковник. Полковник нас, пожалуй, поразил больше всего — как-то странно было видеть здесь человека в новеньком необмятом камуфляже, источающего запах дорогого парфюма, ну не вписывался он в картину. Полковник Головатов первым делом решил взять быка за рога и показать, кто в доме хозяин. Ввалившись в кабинет, он осмотрелся и, словно делая нам одолжение, представился:

— Головатов, Министерство обороны. — А после так властно: — Докладывайте!

О как! Сейчас, шнурки поглажу — и метнусь. Очередной допрашиваемый немец между тем отреагировал четко — вскочил со стула, на котором он сидел, и, щелкнув каблуками грязных сапожищ, вытянулся в струнку — слов полкана он, конечно, не понял, но гордый профиль (где такие носы выдают?) и самоуверенный вид произвели на ганса впечатление. Интересная, кстати, особенность. Вот что у немцев, что у братьев с юга, несмотря на географическую отдаленность друг от друга, есть одна общая черта — врожденное чинопочитание. Такое ощущение возникло, что немец сейчас закричит «началнык», а потом мы услышим от него незабвенную фразу «не имеете права, старший приказал». Что-то я отвлекся со своими размышлениями. Надо брать ситуацию в свои руки.

— Потрудитесь представиться, как положено, будьте любезны! — сказал я, накидывая на себя ранее снятую куртку, которую Головатов явно не заметил. О! — появление фигуры равной весовой категории произвело на него впечатление. — Боец, посадите немца. — Ботаник-лингвист надавил на плечи здоровенного фрица, который так и стоял по стойке «смирно», тот послушно плюхнулся на стул. — Товарищ Кулькин, продолжайте, пожалуйста. — Саня, тоже офигевший от вида полковника, продолжил печатать недоконченное предложение.

— Полковник Головатов, пресс-служба Министерства обороны.

— Замечательно, полковник. И что же вы хотите?

— Я направлен вместе с общественной комиссией для изучения военных преступлений немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированной территории. Комиссия создана и направлена по распоряжению Президента с целью документирования преступлений в зоне боевых действий. Члены комиссии ждут в коридоре.

— Давайте договоримся так: мы сейчас закончим допрос, а после этого вы позовете сюда членов комиссии, и мы подумаем, чем мы сможем вам помочь.

— Вы что, не понимаете? Комиссия направлена Президентом. На вашем месте я бы…

— Вы не на моем месте, поэтому потрудитесь подождать. Товарищ капитан, много еще осталось? — спросил я Саню, подмигнув ему. Саня понял с полуслова.

— Где-то полчаса, никак не меньше.

— Значит, полчаса. Пока у вас есть время выйти на футбольное поле, там сейчас работают наши сотрудники, так что с картиной того, что здесь происходило, вы сможете ознакомиться, так сказать, прямо на месте. Там находятся наши сотрудники, они вам помогут.

— Хорошо. Надеюсь, что те сотрудники будут более любезны к представителям командования, — процедив сквозь зубы эту фразу, полковник «очистил помещение».

Ха-ха. Три раза. Сейчас ты посмотришь, что такое настоящая любезность.