«Так что же решать по думским предложениям? Согласиться? Пожалуй, да. Но с оговоркой — только на период действия военного положения. И еще вот что… — Глава государства снял трубку одного из телефонов правительственной связи. — Анатолий Эдуардович, доброе утро! Еще не ложились? Да ладно, пока не свалились, дайте своим орлам задание. Пусть подумают над путями решения следующей проблемы — как бы нам из действующей армии большую часть срочников отправить в тыловые подразделения. Да-да, я весенних, этого года имею в виду. Сколько? Сможем быстро заместить их всех резервистами? Да, желательно в течение пары недель. Считайте, что это моя личная просьба. И еще, подготовьте и представьте мне проект указа о переносе призыва по мобилизации следующего возраста… да, тех, кого должны были призвать весной одиннадцатого года, в соответствии с новым календарем. Да, на весну сорок второго…»

Военкор Алексей Иванцов. Окрестности Вильнюса

В себя я пришел опять ночью. Один. В теплой нутре нашей «бээмпэшки». Голова немного кружилась. Но уже не так, как днем. Постепенно я выбрался из-под груды бушлатов, накинутых на меня. Потом вылез из машины. Именно что вылез, а не вышел.

У костра сидели люди. Пошатываясь, я подбрел к ним.

— Марлен, привет! — прохрипел я, с наслаждением рухнув на землю. — Ты откуда тут взялся?

Все оказалось просто. Отправив нас, главред настоял и на своей отправке на фронт. Да, на фронт. Именно так уже официально назывались районы боевых действий. Благодаря своим связям в правительстве области он вылетел в Москву на военном самолете. Сейчас в воздухе только вояки. Губеры, говорят, и те только на машинках своих перемещаются. Оттуда Марлен уже добрался до Риги вместе с десантурой из Псковской дивизии. А там встретился с полковником Калининым. Спецназовцы неслись впереди армейцев, обеспечивая порядок и спокойствие в правительственных кругах прибалтов. Оно и понятно. Нацизм почему-то внезапно исчезает, когда за спиной стоят ребята, не понимающие шуток на такие темы. После Марлен попытался выяснить нашу судьбу. В штабе Прибалтийского фронта ему сообщили, что военкоры находятся в передовых частях армии и должны по расчетам выйти к границе Литвы и Латвии в районе Бауски буквально через час.

Шеф пустил в ход все свои документы, все свое обаяние и весь свой коньяк, договариваясь с вертолетчиками. Договорился. Прилетели. Высадили. Улетели. Марлен и отправился в местную мэрию, искать коменданта.

Каково же было его удивление, когда вместо бойцов Российской армии его встретили какие-то отморозки со странными эмблемами на рукавах. Черный щит. А на нем латинские буквы. Большая «L» и маленькая «I».

Отделался фингалом, парой сломанных ребер и конфискованным «Стечкиным». Нарыл где-то хорошую пушку, проныра…

Латышские «Айзсарги» объявили крестовый поход против большевизма в районе пивзавода городишка Бауске. Впрочем, это по мировым меркам — городишка. По латышским — мегаполис! Блин… И большевизма-то давно нет. А они все равно с ним воюют. Охотники, мля, за привидениями. Все же хорошо мы их в прошлом веке напугали!

Заперли его в какой-то каморке, надеясь получить выкуп за русского журналиста. Сами полезли купаться в чанах с созревающим пивом. И совершенно обалдели, когда увидели колонну бронетехники под двумя флагами — российским и советским. Все-таки в сознании нашего народа эти оба символа — едины. В сознании латышей, оказалось, тоже. Поэтому, несмотря на убогий мат их командира, какой-то сильно облившийся свежим темным пивом «лесной брат» все же открыл огонь. Не учли, что это не какой-то военный конфликт, а настоящая полноценная война.

А меня контузили свои же.

Надо же было залезть под ствол Т-80, когда тот ухнул из своего орудия!

Придурок, блин… А Марлена нашел как раз Фил.

— Причем, зараза такая, сначала меня сфотографировал, а потом уже развязывать начал! — засмеялся, кривясь от боли в ребрах, Марлен Ильич. — Я ему потом премию выпишу. После войны. За профессионализм!

Постепенно глухота моя проходила. Я уже перестал напрягаться, пытаясь услышать своих боевых друзей. А потом вдруг услышал канонаду за спиной. Машинально оглянулся. В ночной темноте ярко горел западный небосклон.

— А это что? — спросил я.

— Танковую группу Гота в Вильнюсе дрючат!

— Кого? — недослышал я.

— Генерал такой. Немецко-фашистский.

— Да знаю я, кто такой Гот! А что он тут делает-то? Он же должен в Белоруссии быть!

Марлен развел руками:

— А я знаю? Мне в штабе говорили что-то про оперативную пустоту и прочие военные прибамбасы. Но я честно ничего не понял!

— Кстати, а куда сталинский СССР подевался? — осторожно почесал я больной затылок.

— И тут тоже никто не знает. Предполагаю, что мы махнулись местами. Они сейчас в десятом году, думаю.

— Да-а… Не повезло предкам. Это они, значит, сейчас с «бэтэшками» против НАТО? — покачал головой Фил.

— А что на Дальнем Востоке?

— Не знаю, — пожал плечами Марлен. — Интернет только пару дней как работает. А по телевизору толком ничего не говорят.

— Интернет заработал? — в один голос крикнули мы.

— Ну да, я вон с женой по аське переписываюсь. А вы и не знали? Ну и лошары же вы! Какие же вы журналисты?

Только тут я заметил, что в руках у Марлена телефон, в который он постоянно тыкает пальцами. Мля…

Хлопнув себя по лбу, я помчался, если можно так сказать, искать свою бронированную машинку. Телефон в рюкзаке. Рюкзак в БМП. БМП в лесу… Сказка про Кощея. Только у меня не смерть на игле. А жизнь моя в телефоне. Не обращая внимания на отборный мат разбуженных мной бойцов, я вытащил тщательно упакованную «Нокию» на свет божий. Вернее, во тьму божью, подсвеченную налобным фонариком.

Ага. Есть связь! Звонить не буду. Счета в роуминге хватит на полсекунды. Выбираюсь из БМП и, лихорадочно тыкая в кнопки, усаживаюсь под березку. Два часа ночи. На что я рассчитываю? Спят, наверное, уже. Фиг с ним. Отпишусь, что все нормально. Потом войдет, прочие… Есть! Лиса в сети!

Волк (02:12:05 26/10/2010)

Лис, ты там как?

Лиско (02:12:07 26/10/2010)

Волкоооо.

Лиско (02:12:09 26/10/2010)

Волко в сети.

Волк (02:12:12 26/10/2010)

Да, Лиско, я тут.

Лиско (02:12:14 26/10/2010)

Наконец-то.

Волк (02:12:21 26/10/2010)

Да я всегда рядом. Ты же знаешь.

Волк (02:12:28 26/10/2010)

Рядом. Чертов T9.

Лиско (02:12:29 26/10/2010)

Я знаю, мой хороший. Ты там как?

Волк (02:12:37 26/10/2010)

Нормально, Лис. Берегу себя, как просила. Никуда не лезу. Да меня и не пускают.

Лиско (02:12:41 26/10/2010)

Врешь ведь. Чую.

Волк (02:12:45 26/10/2010)

Это я тебя чую.

Лиско (02:12:49 26/10/2010)

Нет я.

Волк (02:12:50 26/10/2010)

Оба.

Лиско (02:12:57 26/10/2010)

Ты уж совсем-то не лезь куда не надо.

Волк (02:13:05 26/10/2010)

Да не лезу я. Я трусливый у тебя.

Лиско (02:13:07 26/10/2010)

То-то с каждой вахты с новыми шрамами возвращаешься (злой смайлик).

Волк (02:13:10 26/10/2010)

Я нечаянно! (смущенный смайлик)

Лиско (02:13:13 26/10/2010)

Не уехала к маме твоей. Нормально все тут. Работаю тихонечко.

Волк (02:13:18 26/10/2010)

Лис… Любимая моя… Скучаю. Очень. Я скоро. Честное слово я скоро.

Лиско (02:13:38 26/10/2010)

вздохнула

Волк (02:13:42 26/10/2010)

И не надо вздыхать-переживать.

Лиско (02:13:48 26/10/2010)

Дурачок ты мой…

Ну и прочие розовые сопли.

Час пролетел — не заметил. А потом бабло закончилось у меня на телефоне. Я зачем-то сделал несколько безуспешных попыток законнектиться. Мля… И где тут денег бросить?

Обматерил ни в чем не повинную березу и поплелся к костерку возле которого трындели за жизнь Марлен и Фил. Треп ни о чем под фляжку с водкой.

— Ну что, Ромео? Наобщался? — хихикнул Марлен.

— На себя посмотри, — буркнул я в ответ. — И вообще. Мне можно. У меня медовый месяц.