Женщина села. В голове сразу зашумело, к горлу подкатила тошнота. Саша закрыла глаза и привалилась к спинке дивана. Щеку разрывала боль, тело гудело от побоев. Лойе заставила себя дышать медленно и глубоко. Потом открыла глаза. На полу стояла ее сумка, обуви видно не было. Женщина достала из сумки пакетики с обезболивающими порошками и проглотила горькую смесь, запив тонизирующим настоем из серебряной фляжки. Боль почти сразу отступила.

Лойе огляделась. Женщина находилась в гостиной размером с музейный зал. Рядом с диваном горел настоящий камин, облицованный серым мрамором. Языки пламени энергично лизали поленья, закрытые кованным экраном редкой красоты. Черные силуэты четко обозначились на огненном холсте. Тонкие виноградные лозы обвивали ветки падуба, среди них прятались птицы и бабочки. В центре решетки располагался вензель, в очертаниях которого проступали буквы "М" и "Т".

Над каминной полкой висела большая картина. Прекрасная обнаженная женщина восседала на лошади, укрытой алой попоной . Всадница склонила голову, плечи поникли, она прикрыла грудь длинными каштановыми волосами. Саша узнала "Леди Годиву" кисти Джона Кольера.

Она знала все картины этого художника. Когда-то муж подарил ей альбом с репродукциями Кольера. Причиной подарка стала картина "Лилит". Герман считал, что женщина на ней удивительно похожа на его жену, и видел в этом нечто мистическое.

Лойе особого сходства между собой и Лилит не находила. Хотя цвет волос и фигура были идентичны. Саша часто листала альбом, и в памяти сохранились многие образы. Лилит, Цирцея, Клитемнестра, Пифия. И ее любимая леди Годива. Интресно, у Токарева копия или подлинник?

Рядом с камином стояла пара глубоких кожаных кресел итальянской работы, позади каждого – торшер из цветного богемского хрусталя. Саша сидела на одном из двух одинаковых диванов с резными спинками и роскошной кожаной обивкой шоколадного цвета. Чуть дальше располагался громадный буфет эбенового дерева с внушительной батареей бутылок и графинов. По всей гостиной стояли столики, этажерки, подставки в стиле ампир, на которых экспонировался всевозможный антиквариат: статуэтки, сосуды, вазы, серебро, фарфор. Стены были увешаны картинами художников разных стран и эпох.

Токарев подошел к Саше, не глядя подал ей бокал. Потом мужчина сел в кожаное кресло и уставился на языки пламени. Лоей против воли залюбовалась Токаревым. В самый глухой полночный час он был свеж, выбрит и причесан. Даже в тренировочном костюме и мокасинах на босу ногу мужчина все равно выглядел сексуально. Вещи и обувь были очень дорогими.

"Ходить по дому и носить на себе несколько сотен баксов – это снобизм, – подумала Саша с раздражением. – А я опять выгляжу как черт знает что!"

Футболка порвалась в нескольких местах, на белом хлопке расплылись багровые пятна. Джинсы и голые ноги покрывали грязные разводы, волосы спутались. На лице не было косметики, но имелись кровь, синяки и ссадины. Еще больше Сашу злило то, что ей это не все равно.

"Я же не девочка в конце концов, чтобы млеть перед этим самцом. Хотя губы у него нежные! Зря я с ним так. Когда у меня был секс последний раз? Ох, давно! Надо было ему дать…"

Токарев наконец посмотрел на нее. Брови мужчины совершили привычный кульбит. Сначала поползли вверх, потом сошлись на переносице.

– Саша, рад видеть тебя. Вижу, ты жива-здорова, но снова ходила на встречу бойцовского клуба, – заметил Токарев.

Саша задумалась, с каких пор они на "ты"? Впрочем, это очень по-мужски. Позволишь мужчине себя поцеловать, и он перестанет тебя уважать.

– Ну все не так уж плохо, зубы по крайней мере целы, – улыбнулась Саша криво. – Я еще легко отделалась. В планах у моих похитителей были еще пытки с изнасилованием. Или пытки изнасилованием, черт их знает?

Левый глаз у Токарева задергался. " Нервничает что ли?– подумала Лойе. – Ну-ну. Чем дальше, тем интереснее. Кажется, вечер будет щедрым на сюрпризы. Что же, смотрим и улыбаемся."

– Кажется, мои люди подоспели вовремя? Все ограничилось только побоями? – Токарев говорил так, как будто это его действительно волновало.

– Вопрос не в том, успели ли ваши бойцы спасти меня от изнасилования. А в том, что они вообще там делали? Вы следите за мной? Зачем? – спросила Саша .

– Это долгий разговор, – неохотно процедил Токарев.

– А я никуда не спешу. Пока коньячку выпью, – Саша отсалютовала бокалом. – Вы тем временем все мне расскажите. К стати, коньяк великолепен. А вот с домом нужно что-то делать.

– А что же с ним не так? – искренне удивился мужчина.

– Токарев, вы живете в мавзолее, – Саша сделала небрежный жест рукой. – Куда это годится. Старые вещи вредны для здоровья. Это мое мнение как профессионала. Весь этот антикварный хлам надо сдать в музей. Ну может кроме Кольера… Если решите все тут переделать, могу посоветовать компетентного дизайнера.

– Я подумаю, – сказал Токарев. Он искренне удивился, что Саша знает работы его любимого художника. И предлагает оставить картины Кольера, а Явленского, Рубенса и Гольбейна отправить в музей. – Сейчас меня занимают другие вещи.

– Какие, например?

– Гляжу на вас и думаю, что сделки с дьяволом – вовсе не миф. Ему и впрямь можно продать душу. За вечную молодость, скажем. Вам, Саша, и восемнадцати не дашь. Как вы это делаете? – спросил Токарев.

– О, это результат неудачного эксперимента, – вздохнула Саша, – со временем пройдет. К тому же продать душу за свежую мордашку, значит здорово продешевить. А насчет мессира Леонарда могу успокоить. Я почти уверена, что его не существует.

– Мессир Леонард? – Токарев посмотрел на нее в недоумении.

– Одно из прозвищ дьявола. Вы же знаете, у него много имен, – произнесла Саша замогильным голосом, потом улыбнулась и закатила глаза. – Я так давно колдую, что мы бы с ним неминуемо встретились. А если дьявол мне до сих пор не явился, то либо мессира Леонарда не существует, либо ему просто нечего мне предложить.

– Ну ему может и нечего тебе предложить, но я могу дать тебе многое, – хрипло произнес Токарев. Что мужчина подразумевал под "многим", Саше знать не хотелось. И вообще надо раз и навсегда покончить с этой двусмысленной ситуацией.

– Ну, я получила даже больше, чем надо. Жизнь мне спасли, угостили дивным коньяком. Судя по прелюдии, секс был бы просто фееричным, – Саша ядовито улыбалась. – Но раз вы так щедры, могу я попросить у вас еще об одном одолжении?

– Ради бога, не всякий день ко мне приносят таких дорогих гостей , – в Токареве тоже проснулось ехидство.

– Михаил Викторович, угостите меня ужином, – попросила Саша. Токарев растерялся от такой неожиданной просьбы:

– Ужин? Ну разумеется. Что вы хотите?

– Да ничего особенного. Так… Кокосовый тортик, инжирный джем, немного малины, – заказывая ужин, Саша смотрела Токареву в глаза.

Мужчина прекрасно владел собой. И глазом не моргнул, выслушивая заказ на любимые блюда Ирины. Токарев позвонил по телефону, велел принести ужин.

Не то что Саша хотела его позлить. Просто ей действительно хотелось всех этих вкусностей. Еще одним из последствий ритуала вознесения было то, что она цепляла привычки и вкусы тех, кого вылечивала.

Ничего такого уж криминального, вроде склонности к насилию, или смены ориентации, или неконтролируемого гнева. Скорее мелкие страстишки.

От Юры она заразилась страстью к американским тачкам, у Норы позаимствовала вкус к дорогой одежде. Вылечив Фаину Вайсман, Саша каждый день в течение месяца ела гефилте фиш. Сейчас ей ужасно хотелось кокосового торта и малины.

Кофе по-ирландски, мятные тянучки, клубника с перцем… У кого именно она это взяла, Саша уже и не помнила. Привычки наполняли пустую раковину ее личности, да так там и застревали.

Еду принесли так быстро,что Саша не успела напрячься из-за молчания, снова повисшего в комнате. Токарев собирался с мыслями, придумывал, видно, как ей половчее соврать. Ну-ну.