Основной аргумент, который выдвигали католики в своей полемике с донатистами, состоял в том, что последние являются врагами «единства церкви». Поэтому важнейшая цель «теоретических» построений донатистов сводилась к оправданию самостоятельного существования их церкви, доказательству невозможности ее объединения с католиками, которые ссылались на свою общность с римской и другими церквами империи. С этим связана разработка донатистскими авторами учения о церкви как «сообществе избранных», святых, куда нет доступа грешникам или еретикам (церковь — запертый сад, hortus conclusus) 1 06. За пределами этой истинной церкви, которая отождествлялась, разумеется, с церковью донатистской, находится греховный мир, к которому принадлежит и {224} католическая церковь — сообщество «предателей» и «преследователей». Поэтому ее клирики не являются подлинными клириками 1 07, а крещение, совершенное ими, не имеет силы. Объединение с этой церковью равносильно измене истинной вере. При разработке этой теории донатистские богословы умело использовали теологическое наследство Киприана, а также традицию африканской церкви III в. вторично крестить еретиков. Поскольку вторичное крещение было отвергнуто римской и ортодоксальной африканской церковью, оно оказалось в руках донатистов превосходным орудием доказательства исключительности, «святости» их церкви, соблюдения ею ригористических норм раннего христианства и ее враждебности «предателям». Ортодоксальные авторы, полемизируя с этим принципом донатистов и доказывая единство крещения, утверждали, что святость церкви определяется таинствами, т. е. в данном случае самим актом крещения, а не «святостью», на которую претендуют донатисты. Сама эта совершенная «святость» вообще недостижима, с их точки зрения, на земле, ее носителем является только Христос 1 08. Поэтому личная святость священнослужителя не может рассматриваться как критерий его принадлежности к истинной церкви, и совершенное им крещение действительно независимо от его личных достоинств. В этой концепции, несомненно, сказывалось стремление католических теологов лишить вопрос о связи их церкви с епископами-«предателями» той остроты, которую он приобрел в начале IV в. и все еще сохранял в конце IV — начале V в. Таким образом, полемика между двумя направлениями в африканском христианстве неизбежно развертывалась — хотели того или нет участники этой полемики — главным образом вокруг проблемы отношений церкви с окружающим ее миром. Эта проблема стала центральной для широких слоев верующих в период интенсивного изменения социально-политической роли христианства, поэтому любой церковный конфликт, если он принимал достаточно широкий характер, не мог не затронуть ее в той или иной степени. Если представители ортодоксальной теологии {225} в Африке разрабатывали теории, соответствующие изменившемуся положению их церкви, то руководители донатизма использовали ту оппозицию, которую вызывали эти изменения. Следовательно, и в чисто теологическом плане конфликт между донатистской и ортодоксальной церквами отражал в известной мере борьбу различных социальных тенденций внутри христианства.
Необходимо вместе с тем отметить, что донатистская церковь не ограничивалась выдвижением идей и лозунгов, импонирующих эксплуатируемым слоям христиан, но и прямо подчеркивала свою близость к «беднякам». Донатистские епископы провозглашали свою церковь «церковью бедных», а говоря о своих единоверцах, они применяли термин compauperi 1 09.
Указанные особенности идеологии донатизма обстоятельно и во многих случаях глубоко изучены Бриссоном. Однако мы не можем согласиться с тенденцией этого исследователя изображать донатизм второй половины IV — начала V в. как «религию бедных» и видеть в нем последовательное продолжение и развитие религиозных концепций Тертуллиана и Киприана. Бриссон полагает, что такой характер донатизму придали «революционные циркумцеллионы», которым руководители донатизма, нуждавшиеся в их поддержке, в конце концов позволили превратить свою церковь в «церковь бедных», «слить их попытку революции с защитой оппозиционной церкви» 1 10. Вместе с тем Бриссон не сомневается в искренней и последовательной враждебности донатистского епископата римскому государству 1 11. Каждое из этих положений вызывает, на наш взгляд, серьезные оговорки и возражения.
Вряд ли можно согласиться с тем, что в развитии африканского христианства существовала некая единая линия: Тертуллиан — Киприан — донатизм. Во-первых, было бы неправомерно отождествлять концепции Тертуллиана и Киприана. Выше уже говорилось о влиянии на идеологию Киприана изменений социального состава христианских общин; добавим, что этого писателя вообще трудно считать сторонником некоей строгой и последовательной доктрины. Взгляды, которые им высказывались, зависели от кон-{226}кретных условий религиозной борьбы в тот или другой период, Так, настаивая на вторичном крещении еретиков и идя на конфликт с римской церковью, он в отдельные моменты требовал терпимого отношения к «падшим», призывал примириться ради единства и мира с недостойными прелатами, заявляя, что бог сам разделит праведных и неправедных в должное время 1 12. Донатисты использовали в своей полемической литературе наиболее подходящие им высказывания Киприана, но в то же время на другие стороны его учения опирались католики, ведя полемику с донатистами 1 13. Еще менее возможно сближать донатизм с идеями Тертуллиана. Декларации донатистов о «бедности» их церкви так же далеки от резких выступлений Тертуллиана против богатства, как их иерархическая церковная организация от примитивных христианских общин его времени. Бриссон думает, что донатисты отождествляли разделение между богатыми и бедными с разделением между греховностью и святостью 1 14. Если это предположение, может быть, в какой-то степени оправдано применительно к неимущим донатистам или агонистикам, то нет никаких оснований приписывать подобные взгляды епископам или донатистской церкви в целом. Отношение донатистского клира к борьбе трудящихся против социальной несправедливости видно достаточно отчетливо из его позиции во время восстаний агонистиков. Эти восстания неизменно приводили к тому, что донатистская церковь оказывалась в одном лагере с государством и имущими классами и вместе с ними вела борьбу против своих вчерашних союзников.
Отношение руководителей донатизма к государственной власти вообще далеко не всегда определялось провозглашенным ими принципом невмешательства государства в церковные дела. В период правления Юлиана донатистские епископы не только обратились к языческому императору с просьбой о разрешении их вероисповедания, но и воспользовались помощью провинциальных властей для разгрома католической церкви в Мавретании. Этот факт {227} неоднократно использовался впоследствии против них католическими полемистами 1 15. В 90-х годах IV в. донатистский карфагенский епископ Примиан, преследуя группу епископов своей церкви, не признававших его полномочий, опирался на поддержку городских магистратов и провинциальных властей. Впоследствии, желая лишить сана некоторых оппозиционных ему епископов, он передал это дело на рассмотрение проконсула язычника Герода, который подтвердил притязания Примиана 1 16. Таким образом, когда ситуация это позволяла, руководители донатизма точно так же опирались на поддержку императорских властей и отдавали на их суд свои церковные дела, как это делали католики.
Донатистская церковь не была также вполне последовательной в отстаивании своих собственных религиозных принципов. На одном из донатистских соборов было решено разрешить прием в церковь «предателей» без вторичного крещения. По-видимому, это решение обусловливалось позицией мавретанских епископов-донатистов, так как в Мавретании обычай вторичного крещения вообще не был популярен 1 17.
