В связи с рассказом о сопротивлении донатистского епископа города Багаи миссии Павла и Макария Оптат сообщает о событиях, имевших место в Нумидии незадолго по этой миссии. По его словам, агонистики бродили в то время по разным местам во главе с Аксидо и Фазиром, которые называли себя «вождями святых». В это время ни один землевладелец не чувствовал себя в безопасности в своем имении, ни один кредитор не мог взимать долг. «Всех устрашали их письма,— пишет Оптат,—... и если медлили с исполнением их приказаний, внезапно налетала безумная толпа (multitudo insana), и кредиторы были окружены опасностью... Каждый спешил лишиться даже {188} самых больших домов, и прибыль считалась потерянной благодаря их беззакониям». Далее Оптат рассказывает, что агонистики выбрасывали на дорогах господ из их колясок, сажали на их место рабов, а господ заставляли бежать впереди, подобно рабам. «Их (агонистиков.— Г. Д.) судом и властью взаимно менялось положение господ и рабов» (...inter dominos et servos condicio mutabatur). Оптат отмечает, что действия агонистиков вызвали недоброжелательное отношение к донатистскому духовенству. Поэтому донатистские епископы обратились с просьбой к комиту Таурину «об установлении порядка». Агонистики были во множестве перебиты солдатами на рынках (per nundinas) и в местечке Октавензис (in loco Octavensi), причем донатистские епископы запретили хоронить их в своих церквах 1 30.
Сообщение Оптата позволяет сделать вывод, что в 40-х годах IV в. агонистики возглавляли в Нумидии массовое движение сельского населения, направленное против землевладельцев и кредиторов. Их деятельность в этот период носила ярко выраженный социальный характер: они выступали с оружием в руках против эксплуататорских отношений, господствовавших в африканской деревне.
Следующее по времени сообщение о восстании сельского населения, происходившем под руководством агонистиков, принадлежит Августину. В одном из писем, относящихся к 409 г., Августин пишет, что дерзость крестьян обратилась против землевладельцев (contra possessores suos rusticana erigatur audacia), беглые рабы отнимаются от господ, угрожают им и грабят их под предводительством циркумцеллионов, которые при возгласах «Deo laudes» проливают чужую кровь. «Вдохновителями, руководителями всего этого и главными участниками самих преступлений,— пишет Августин,— являются ваши (донатистов.— Г. Д.) единоверцы агонистики, которые во имя «хвалы богу» украшают честь вашего имени, во имя «хвалы богу» проливают чужую кровь» 1 31. В другом письме (к Бонифацию), относящемся к 20-м годам V в., Августин рассказывает, что агонистики разрушали винные погреба, отнимали долговые расписки у кредиторов и возвращали их должникам, «уни-{189}чтожали документы на наихудших рабов, чтобы они уходили в качестве свободных... Некоторые отцы семейств, люди высокого происхождения или благородного воспитания,... привязанные к жернову, влекли его по кругу, подгоняемые бичами, как презренный скот». Августин отмечает, что императорские гражданские власти были бессильны в борьбе с агонистиками, а фискальные чиновники в районах их действий не могли взыскивать налоги. «Чего стоила помощь, оказываемая против них законами, гражданскими властями? Какой оффициал дышал в их присутствии? Какой сборщик податей взыскивал то, чего они не хотели?» Повстанцы избивали землевладельцев, оказывавших им сопротивление, сжигали их дома 1 32. В этом письме Августин говорит, очевидно, о событиях конца IV в., поскольку он относит их к времени, предшествовавшему антидонатистскому законодательству Гонория 1 33.
Судя по приведенным сообщениям Оптата и Августина, основным социальным слоем, против которого выступали участники движения, были владельцы имений и кредиторы. Восставшие боролись также против налоговой эксплуатации, стремились помешать деятельности государственного фискального аппарата. Из этих данных можно заключить, что основную массу восставших составляли колоны. Об этом же свидетельствует принадлежащая Августину наиболее общая и лаконичная оценка восстания как проявления «дерзости сельчан» (rusticana audacia) contra possessores suos. Под rusticani, восстающими против своих поссессоров, Августин мог иметь в виду прежде всего колонов 1 34. Противопоставление колон — посессор вообще характерно для терминологии Августина, в то время как рабу (servus) обычно противопоставляется dominus 1 35.
По мнению Бриссона, участниками африканских восстаний IV в. были безработные сельские рабочие. Землевладельцы предоставляли им займы за повышенные про-{190}центы, пытаясь «эксплуатировать их нищету», что и вызвало гнев циркумцеллионов против посессоров 1 36. Не говоря уже о том, что это предположение не подтверждается никакими данными источников, совершенно немыслимо представить себе землевладельца, дающего взаймы деньги людям, явно не имеющим возможности их отдать. Такие ссуды имели бы смысл, если бы посессоры стремились закабалить должников, использовать их труд в своем хозяйстве. Но это несовместимо с предположением о «безработице» как причине восстаний. Противоречия между кредиторами и должниками, очевидно, действительно играли значительную роль в восстаниях агонистиков, но порождались они не «безработицей», а отношениями между владельцами денег и земли, с одной стороны, и колонами, обрабатывавшими эту землю, с другой. Займы у посессоров неизбежно приводили к росту повинностей, взимаемых с колонов, и, таким образом, ухудшали их и без того тяжелое положение 1 37. Не исключено также, что кредиторами сельчан были ростовщики — прослойка, которая получила в поздней Римской Африке настолько широкое развитие, что понадобилось ее специальное сословно-юридическое оформление (CTh, XIII, 1, 8).
Таким образом, африканские аграрные восстания IV в. были прежде всего движением колонов и близких к ним групп эксплуатируемого сельского населения против крупных землевладельцев, ростовщиков и налогового аппарата империи. В то же время восставшие широко практиковали освобождение рабов, которые затем нередко примыкали к движению. И колонам, и сельским рабам (mancipia rustica) противостояла в качестве эксплуататора их труда одна и та же социальная группа — владельцы имений, естественно поэтому, что рабы принимали участие в восстаниях сельского населения против посессоров.
Оптат рассказывает об «устрашающих письмах», которые руководители восстания 40-х годов IV в. в Нумидии направляли посессорам. Поскольку далее он сообщает, что в период восстания всякая прибыль считалась потерянной, мы можем заключить, что эти письма содержали требования о выдаче денег и натуральных продуктов, составляв-{191}ших доход собственников имений. В рассматриваемый период основной формой эксплуатации колонов и посаженных на землю рабов был денежный и натуральный оброк. Посессор противостоял работнику имения прежде всего как претендент на львиную долю его личного хозяйства или его денежного дохода. Понятно поэтому, что борьба колонов против растущей эксплуатации выливалась в первую очередь в требование изъятия у землевладельца той части имущества, которую он у них экспроприировал.
По мнению А. Д. Дмитрева, одной из целей движения агонистиков был «общий передел земли» 1 38. Но этот вывод никак не вытекает из данных источников и затушевывает историческую специфику рассматриваемых движений.
Процесс мобилизации земли, как правило, сопровождался в IV в. не обезземеливанием сельчан, но их закабалением и превращением в зависимых работников крупных имений. Экспроприация колонов была завуалирована тем фактом, что они продолжали сидеть на своей земле и пользоваться своим индивидуальным хозяйством. В силу естественной в тех исторических условиях ограниченности классового сознания колонов они не могли ставить, своей целью уничтожение крупного землевладения. Они боролись лишь против очевидной для них несправедливости — перехода продукта их труда в чужие руки. По-видимому, восставшие даже не выгоняли землевладельцев из имений и, судя по сообщению Оптата, применяли к ним насилие только в тех случаях, когда те отказывались выполнять их требования («...если медлили с исполнением их приказаний, внезапно налетала безумная толпа»). Такой же характер носили восстания конца IV в., о которых рассказывает Августин. Восставшие ограничивались тем, что отбирали у землевладельцев присвоенные ими продукты своего труда и, очевидно, именно с этой целью разрушали винные погреба, в которых хранилось вино, полученное в виде оброка с колонов.
