Наиболее состоятельные куриалы, действующие или бывшие магистраты, используя свое господствующее положение в городе, свои привилегии, усиливали давление на маломощных муниципальных землевладельцев. В «Sermones» Августин постоянно возвращается к теме притеснений, которые испытывают бедняки и «рядовые люди» со стороны своих богатых и сильных сограждан 7 5. Захват богачами чужих владений, присоединение к своим имениям соседних вилл более слабых куриалов — обычное явление в жизни города 7 6. Августин даже жалуется, что о похищении чужой виллы (de tollenda aliena villa) часто советуются с епископом и добиваются от него совета (Serm. 137, 11, 14).
Богатые куриалы имели много возможностей притеснять своих сограждан. Судя по произведениям Августина, к услугам любого состоятельного гражданина были многочисленные клиенты, с помощью которых он упрочивал свое {73} влияние в городе 7 7. Пауперизация значительной части городского населения должна была только способствовать развитию частной клиентелы. С помощью клиентов и подкупленных либо запуганных лжесвидетелей богачи добивались выгодного для себя исхода судебных тяжб 7 8.
Господствующее положение аристократических семей в городах позволяло им извлекать дополнительные выгоды из управления муниципальным хозяйством. Будучи официально освобождены от основного общегосударственного налога, представители городской знати уклонялись и от уплаты местных налогов, взыскивавшихся на городские нужды, перелагая всю их тяжесть на рядовых куриалов. В 397 г. Аркадий и Гонорий издали специальный указ, осуждающий распространенную в африканских городах практику принуждения одних куриалов к «выполнению уже выполненной повинности», в то время как другие «еще нимало не вложили в святыни курии» (CJ, X, 32, 52 — proconsuli Africae). Можно полагать, что члены аристократической верхушки захватывали себе немалую часть доходов с общественных городских земель, возвращенных городам Юлианом.
Яркую характеристику африканской городской знати — куриалов, выполнявших ранее магистратуры и пользовавшихся, в соответствии с императорским законодательством, иммунитетом, дает Сальвиан Марсельский, посетивший Африку в 30-х годах V в. Говоря о лицах, «ранее выполнявших почетные должности», он отмечает, что «почесть дается им однажды только для того, чтобы они всегда имели право разбойничать... Слабых принуждают повиноваться, бедняков вынуждают подчиняться приказаниям, и если они не подчиняются, их наказывают. В этом отношении такой же порядок, как и в платеже податей: они (т. е. бедняки. — Г. Д.) одни выполняют государственные распоряжения, одни платят подати, их вынуждают свято выполнять то, что с чем бóльшие (maiores) не считаются» (De gub. Dei, VII, 21).
Мы можем констатировать, что политика позднеримского государства, углубляя имущественную и социальную дифференциацию внутри курий, вела тем самым к разложению {74} коллектива муниципальных землевладельцев, составлявшего социальную основу африканского города. Известные нам факты внутренней жизни городов в IV в. свидетельствуют о глубоком кризисе античной муниципальной организации. Но эта организация все же продолжала существовать. В значительной мере здесь сказывалось консервирующее влияние политики домината, его стремление, эксплуатируя города, в то же время не допустить их полного упадка. Эта внутренне противоречивая политика, разумеется, могла достигать своей цели лишь какое-то ограниченное время, но все же в изучаемый нами период она приносила известные плоды.
Было бы, однако, неверным думать, что сохранение городского строя объяснялось исключительно применением принудительных мер: прикреплением куриалов к курии, принуждением к выполнению литургий. Вряд ли можно целиком согласиться с Пиганьолем, полагающим, что в условиях Поздней империи магистратуры — это только дорогие литургии, а муниципальная организация — нереальное здание 7 9. Приведенные выше данные позволяют заключить, что выполнение литургий не было особенно обременительным делом для богатых куриалов. То положение, которого они достигали в городе, выполняя те или другие магистратуры, давало им самые широкие возможности с лихвой компенсировать свои расходы по финансированию раздач, представлений и строительства городских зданий. Чрезвычайно характерно в этом смысле замечание Августина о сильных людях, которые похищают чужую собственность и затем раздают что-нибудь бедным, считая, что они делают то, что предписано (Serm. 113, 2,2). Мы можем предполагать, что принуждение со стороны государства не было для богатых куриалов единственным побудительным мотивом выполнения литургий, так же как увещания церкви не могли быть единственным стимулом частной благотворительности. Расходы на благотворительность или городские нужды, отнюдь не разоряя какого-нибудь богатого дуумвира или «пожизненного фламина», могли только повысить его популярность, обеспечить ему дальнейшее продвижение по муниципальному cursus honorum вплоть до его высших ступеней, что сулило и бóльшие {75} материальные выгоды. Именно опираясь на свое господствующее положение в муниципальной организации, представители городской знати укрепляли и расширяли свои экономические позиции. Это обстоятельство привязывало их к городу и к участию в городской жизни сильнее, чем самые строгие императорские распоряжения.
Несмотря на обострение социальных противоречий внутри курий, в муниципальной организации были заинтересованы и объединяемые ею средние и мелкие землевладельцы. Эта организация, обладавшая своими вооруженными отрядами, в какой-то мере гарантировала различным слоям куриалов эксплуатацию рабов и зависимого сельского населения. Как показывает рассказ Аммиана Марцеллина (XXVIII, 6, 1—24) о событиях в Триполитании в конце 60-х годов IV в., города нередко были вынуждены сами заботиться об организации своей обороны от вторжений берберских племен. В 368 г. население Лептиса во главе с магистратами успешно отразило нападение племени австуриан. Наконец, в ряде случаев города выступали как единое целое в своих взаимоотношениях с иными социальными и политическими силами. Так было, например, во время конфликта триполитанских городов с комитом Романом, когда видные представители местной знати обратились от имени своих городов с жалобой к Валентиниану и впоследствии были казнены в результате происков комита. Мы не можем также игнорировать значение муниципальной организации для сохранения средних и мелких владений от их поглощения крупной экзимированной земельной собственностью, очень сильной в Африке IV в.
Решающей предпосылкой существования античного городского строя в африканских провинциях Поздней империи было сохранение значительного слоя средних муниципальных землевладельцев — собственников вилл и тому подобных небольших хозяйств. Этот слой в IV в. был серьезно ослаблен, и упадок его усиливался, но все же он продолжал составлять основную массу землевладельческого населения городов
С начала V в. симптомы кризиса городского строя становятся все более явными, а изменение общих социально-политических условий, связанное с завоеванием Северной Африки вандалами, как будет показано ниже, повлекло за собой полный упадок большинства городов. {76}
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
1. Структура земельной собственности
Сельское хозяйство являлось решающей отраслью экономики африканских провинций, с ним были связаны доходы подавляющего большинства не только сельского, но, как мы видели, и городского населения. Поэтому характер аграрных отношений, тенденции их развития в изучаемый период следует рассматривать как решающий фактор, определявший особенности социального строя и классовой борьбы в поздней Римской Африке. Одним из важнейших в этом плане является вопрос о структуре земельной собственности, удельном весе различных типов владений и связанных с ними социальных групп в экономической жизни.
В IV—V вв., как и в предшествующий период, в Африке существовало несколько категорий земельной собственности, различающихся по своему юридическому статусу. Наиболее распространенными из них были земли городов, территории, входящие в императорский домен, и частные экзимированные владения сенаторов. О структуре городской земельной собственности говорилось выше; что касается императорских и сенаторских имений — fundi, то они, несомненно, как правило, представляли собой более или менее крупные владения. В произведениях Августина нередко упоминаются различные fundi с многочисленным зависимым населением 1. Во многих из этих fundi имелись собственные церкви (basilica fundi), иногда даже несколько {77} церквей 2. Судя поданным африканской христианской литературы IV—V вв., обычным явлением были имения, которые, подобно городам, обладали собственными епископствами 3. Все это позволяет считать, что речь идет об имениях довольно крупных размеров, во всяком случае значительно больших, чем скромные виллы муниципальных землевладельцев. Следует, однако, отметить, что указанные данные источников далеко не всегда позволяют установить, является ли то или другое имение императорским или частным.
