Некоторый материал для характеристики внутренних отношений в городах дают произведения Августина, в особенности его «Проповеди» (Sermones). Sermones относятся к периоду епископской деятельности Августина в Гиппоне-Регии (395—430). Будучи проповедями, произносившимися епископом в городских церквах, они, в отличие от других произведений Августина, обращены непосредственно к широкой массе верующих горожан. Значительное место {48} в проповедях занимают проблемы христианской этики и морали; необходимые для иллюстрации выдвигаемых им тезисов примеры Августин, естественно, черпает из условий жизни своей аудитории. Так, осуждая стяжательство, любовь к мирским благам, он в ряде случаев объясняет, в чем именно проявляются эти греховные качества у его паствы. Проповедуя любовь к ближним, он указывает, в каких поступках должна выражаться эта любовь у граждан его города и, таким образом, неизбежно затрагивает вопрос о взаимоотношениях различных групп городского населения. Важное значение имеет в этой связи то обстоятельство, что большинство жителей Гиппона были в данный период христианами 3 7. Поэтому примеры, приводимые Августином, нельзя считать относящимися лишь к какой-то незначительной части населения города.
Необходимо вместе с тем учитывать ограниченность и односторонность такого рода данных «Проповедей». Во-первых, социальные отношения в городе отнюдь не находятся в центре внимания Августина, но лишь используются им главным образом как иллюстративный материал при толковании тех или иных мест священного писания. Далее, в «Проповедях» в полной мере сказываются социально-политические позиции этого крупнейшего христианского писателя поздней античности: признание им законности и справедливости существующего общественного строя. Будучи далек от осуждения социального и имущественного неравенства как такового, Августин выступал лишь против эксцессов во взаимоотношениях между «сильными» и «слабыми», рекомендовал богачам не притеснять бедняков, но заботиться о них через посредство церкви, а бедняков призывал не завидовать богачам, проявлять терпение и кротость. Подобные высказывания в какой-то мере отражают реальную картину внутренних отношений в городах, но в то же время они свидетельствуют о стремлении Августина принизить значение социальных противоречий внутри христианской общины, свести их к чисто этическим проблемам. Понятно, что эта тенденция оказывала определенное влияние и на самый характер трактовки этих противоречий. Осуждая насилия и несправедливости, совершаемые «сильными», Августин совершенно не склонен {49} связывать их с социальным положением «неправедных людей», рассматривать эти явления как типичные для взаимоотношений определенных общественных групп. Он избегает в своих проповедях каких-либо высказываний, способных возбудить в его пастве чувство протеста против власти «сильных», будь то власть императора, городских магистратов или patris familias; для него беспрекословное подчинение установленной власти — одна из важнейших христианских добродетелей 3 8.
Указанные особенности «Проповедей» придают рассуждениям Августина о жизни и стремлениях его паствы крайне абстрактный характер. Наиболее острый в жизни городов Поздней империи вопрос о налогах и их неравномерном распределении, подробно трактуемый и языческими и христианскими авторами (например, Сальвианом Марсельским), не находит в «Проповедях» никакого отражения. У Августина часто трудно отличить упоминания о действительных фактах городской жизни от чисто умозрительных дидактических примеров. Все же мы можем опираться на некоторые данные «Проповедей». Частое упоминание Августином одних и тех же явлений, сообщаемые им иногда конкретные факты, наконец, характерная для «Проповедей» социально-экономическая терминология — все это позволяет в какой-то мере воссоздать некоторые черты внутренних отношений в одном из африканских городов.
Отметим прежде всего, что городское население резко разделяется в представлении Августина на две группы: имущих людей и бедняков. Бедняки — это те, кто «не имеют денег, с трудом находят ежедневное пропитание, так нуждаются в помощи других и в милосердии, что не стыдятся даже просить милостыню» (Serm. 14, 1, 1). Призыв к милосердию, к раздачам в пользу бедных оставляет, пожалуй, наиболее распространенный мотив в «Проповедях» 3 9. Дарения в пользу церкви — это одно из проявлений милосердия к беднякам. Августин подчеркивает, что владения церкви служат для помощи бедным. «У церкви не хватает денег для всех просящих и нуждающихся» (Serm. 355, 4, 5). Бедняк — это, как правило, гражданин города. Призывая к христианскому милосердию, Августин особенно наста-{50}ивает на необходимости оказывать помощь своим согражданам (liceat vobis humana charitate diligere cives vestros — Serm. 349, 2, 2; ср. Serm. 108, 7, 7). Бедняк — это плебей, средний, рядовой человек (plebeius, mediocris, gregalis), иногда он обладатель небольшого, с трудом нажитого имущества (пекулия), на которое покушается богатый сосед (Serm. 107, 8, 9; 108, 7, 7). Однако чаще всего бедняки, о которых говорит Августин,— это совершенно неимущие люди, целиком зависящие от частной или церковной благотворительности. Положение свободных бедняков нередко хуже, чем положение рабов (nonne videmus multos servientes non egentes et liberos mendicantes?— Serm. 159, 4, 5).
Sermones Августина свидетельствуют о наличии в африканских городах конца IV — начала V в. многочисленного слоя неимущего плебса, живущего в значительной мере за счет раздач. Характерно, что в этих раздачах иногда были вынуждены участвовать не только богатые горожане и церковь, но и само императорское правительство. К середине IV в. значительная часть африканских христиан примкнула к оппозиционной императорской власти донатистской церкви. С целью ликвидации церковного раскола и подрыва влияния донатизма император Констант направил в 347 г. в Африку специальную миссию, в программу действий которой входила массовая раздача денег бедным христианам 4 0. Очевидно, правительству приходилось считаться с политическими настроениями африканского плебса.
Что же представляет собой в социальном отношении имущий слой городского населения? Почти во всех тех случаях, когда Августин говорит о греховной любви к мирским благам либо прибегает к аллегории, выражающей понятия владения или приобретения, он упоминает виллу 4 1. Слушатель Августина — владелец виллы, он, по мнению проповедника, или излишне дорожит своей виллой, или жаждет приобрести еще лучшую. «Если скажут тебе, — упрекает его Августин, — продай свою виллу, ты содрогнешься как бы от ругательства, сочтешь, что тебе сделана несправедливость» (Serm. 32, 21, 21). {51}
Вилла, по определению Августина, — это скромная по размерам небольшая земля (... modicam terram habes, id est villam — Serm. 345, 2). Владелец виллы — небогатый человек, он часто ведет трудную, полную испытаний жизнь (ibidem). Однако обладание виллой доступно далеко не всем жителям городов, чьи доходы связаны с сельским хозяйством. В 356-й проповеди Августин рассказывает об имущественном положении клириков гиппонской церкви — граждан Гиппона-Регия и других городов. Некоторые из них — диаконы Валент, Север, племянник Августина субдиакон Патриций — собственники небольших земельных участков (agelli). Диакон Гераклий, происходящий из более богатой семьи, купил виллу, но для этого он вынужден был занять значительную сумму, так что весь доход с урожая уходил на уплату долга. Остальные клирики — бедняки, не имеющие никакого имущества (Serm. 356, 3; 5; 7; 8).
Интересно, что Августин очень редко употребляет в Sermones понятие «имение», fundus. При этом лишь один раз fundus упоминается в том же смысле, что villa, т. е. как элемент мирского благополучия, которым дорожат слушатели Августина (Serm. 29, 4, 5). В других случаях речь идет о вызывающих зависть имениях богатых людей («часто переходим дорогу и видим приятные и плодородные имения» — Serm. 113, 6, 6) о статуях богов в имениях язычников (Serm. 62, 11, 17) или же об имениях церкви (Serm. 356, 15). В то же время в других произведениях Августина довольно часто упоминаются различные fundi, принадлежащие к его епархии либо связанные с какими-либо эпизодами религиозной борьбы. Очевидно, редкое использование этого термина в Sermones объясняется тем, что положение собственника имения (dominus fundi) не было типичным для той социальной среды, к которой обращался в данном случае Августин.
