- А доктор ничего, не запрещает? Все-таки здесь больница, приемный покой.

Белла фыркнула:

- Да пошел он.

- У меня такое впечатление, что он тебя немного боится, - я хотел улыбнуться снисходительно, а вышло, кажется, заискивающе.

- Правильное у тебя впечатление. Мой папаша - директор этой богадельни, чуть что не так - выговор. Со мной лучше не связываться, - она весело захохотала. - Я кусаюсь.

В кабинете за стенкой врач осматривал Полину, доносился ее тонкий стон и позвякивание инструментов.

- Белла, а где Трубин? Ну, тот мужик, который приехал со мной?

- А что он тебе, брат родной? - беленькая удивленно вскинула брови. - Или нужный человек?

- Еще как нужный. Он мне обещал завтра карточку зеленую сделать.

- Уже сегодня, - Белла кинула взгляд на строгие квадратные часы, стоящие на шкафчике с лекарствами. - Пять минут второго.

- Бешеная ночь какая-то, - поделился я. - То одно, то другое...

- А кто тебе все-таки глаз повредил? Сторож, пьянь паршивая, все про какую-то проволоку талдычит, да только я сходила, посмотрела - нет там проволоки. И не было, судя по всему.

Я уже открыл рот, чтобы ответить: "Так сторож ее и выдрал!", но спохватился. Пусть думает, как думает. Оно и к лучшему. А если я еще и про куртку ничего не сказал, так вообще - сказка. Может быть, кончится все-таки эта ночь, настанет цветное солнечное утро, и я все забуду...

- А что у тебя тут? - Белла, словно угадав мои мысли, легонько пнула лежащий на полу сверток. - Золото, бриллианты? Носишься с ним, как курица с яйцом.

- Там... - я представил себе лицо погибшей чиновницы, - ...там документы. Они чужие, утром надо отдать.

- Секретные? - прищурилась Белла.

- Да что ты, какие секретные. Карточки жилищного учета, поквартирные списки... да тебе неинтересно это.

- М-да, - она затушила окурок и подошла ко мне легкой походкой кошки. - А знаешь, что мне интересно?.. - ее рука поползла вверх по моей руке, к плечу. - Я вот хочу знать, больно было, когда угли на тебя высыпались? Расскажи. Что ты делал с этой печкой?

За стеной Полина вскрикнула: "Ой, осторожно!", и врач отозвался усталым голосом: "Больнее не будет, терпи, больнее не будет!".

- Белла, а та женщина, которую вечером привезли, родила?

- Не уходи от темы.

- Ну, родила или нет?

- Не знаю! - Белла неожиданно размахнулась и изо всех сил вмазала мне по подбородку, да так, что я чуть не потерял равновесие. Удар отозвался в левом глазу, и тот сразу запульсировал под повязкой, наливаясь болью, как жаром. - Ты мне зубы не заговаривай, милый, иначе в следующий раз ты получишь прямо сюда, - тонкие пальцы тронули марлю на моем лице.

Я отступил на шаг, инстинктивно загораживаясь ладонью.

- Страшно? - Белла улыбнулась. - А мне казалось, ты любишь боль. Ну, признайся, ты хоть раз получал удовольствие от того, что тебя били? Получал ведь, я уверена... Что ты на меня так укоризненно смотришь?

Она была где-то права. Речь шла не об удовольствии, конечно, но о чем-то похожем, тоже нужном мне, чтобы чувствовать себя - собой. Однако признаться в этом было все равно, что дать еще раз себя ударить, и я буркнул:

- Глупости какие.

- Может, и глупости, - согласилась она, - но мне кажется...

В дверь просунулся Трубин с заклеенной пластырем щекой:

- Ой, Эрик, я вас ищу...

- Выйдите, мужчина! - звонким ледяным голосом приказала Белла.

- Извините, это мой друг... - Трубин улыбнулся и сделал движение ко мне. - Мы с ним вместе...

- Я сказала - выйдите! Что непонятно?! - голос превратился в хлыст. - Быстро, быстро отсюда! На место!..

Лицо моего обворованного приятеля вдруг неуловимо изменилось, словно кто-то прорвал пленку, удерживающую интеллигентность на месте, и она мгновенно вытекла, как вода.

- Я - тебе - не собачка, чтобы приказывать мне идти на место, - металлически сказал он, входя в кабинет и закрывая за собой дверь. - Ты слишком мало значишь, чтобы вообще мне что-то приказывать, тварь ты накрахмаленная.

Белла уставилась на него, задрав брови:

- Ты понял, что сейчас сказал?..

- Я - понял, что сказал. И хорошо, если ты тоже это поймешь, - резким движением он вынул что-то из кармана и сунул ей под нос. - Читай. Только внимательно, чтобы дошло с первого раза.

Белла машинально заскользила взглядом по маленькой прямоугольной карточке, бормоча:

- Ну, и... так, уполномоченный первого ранга Отдела особых поручений специального... - щеки ее резко побледнели, но глаза оставались острыми и колючими, - ... специального приюта номер два Департамента общественной безопасности... Понятно. Извините. Слегка ошиблась - бывает.

- Да не слегка, - Трубин убрал карточку в карман. - Ты, моя милая, сейчас здорово ошиблась. Но мы с тобой об этом в другой раз поговорим.

- А вы меня не пугайте, - Белла выпрямилась, не переставая сверлить его взглядом. - Я извинилась. Что еще?

- Еще? Ну, для начала я поинтересуюсь, были ли на тебя жалобы со стороны больных. По поводу жестокого обращения, хамства, например. Потом затребую твою характеристику с работы и по месту жительства. А дальше - видно будет.

- Угу, - девушка уже взяла себя в руки и смотрела слегка вызывающе. - Договорились, товарищ уполномоченный. Будет характеристика, все будет...

- Ох, нарываешься ты... - пробормотал Трубин и посмотрел на меня. - Хорошо, Эрик, как закончите - выходите. Полину они решили оставить, но я думаю - имеет смысл утром перевезти ее ко мне в городок. У нас неплохие врачи, а я ведь за девочку отвечаю... в какой-то степени.

Белла неприятно усмехнулась:

- А вам, выходит, можно? Ну, с девочками?

Трубин обернулся на нее, широко распахнув глаза:

- Ч-то?.. Так, милая, пригласи-ка сюда своего начальника. Хватит, поигрались. Сейчас другой разговор будет.

Белла чуть дрогнула, но ответила, широко улыбаясь:

- А мой начальник как раз в а ш у девочку и смотрит. Вон там, за стеночкой. Нехорошо как-то его отвлекать от такого...

- Белла! - я не выдержал и дернул ее за руку. - Да прекрати, наконец, что из тебя лезет?!

Она немедленно освободилась от моей хватки:

- Эрик, правда - на моей стороне. Знаю я этих добродетелей, как за другими шпионить, так они первые, а сами...

- Начальника, я сказал! - оглушительно рявкнул Трубин.

Я почувствовал: еще секунда, и что-то взорвется, так же, как взорвалось час назад кафе, полетят осколки, ошметки, и ничего уже нельзя будет поправить.

- Он занят! - ненавидяще процедила Белла и отвернулась.

- Хорошо, - Трубин развернулся и вышел за дверь.

- Иосиф!.. - я кинулся следом за ним, остановился на пороге, посмотрел на застывшую у стола фигуру блондинки. - Белла, да что ты делаешь?..

- Что я делаю? - она пусто посмотрела на меня. - Заносит. Нервы ни к черту... Чувствую, что хватит, а остановиться не могу. Влипла, да? Он - шишка большая, упечет в бараки лет на десять вшей у пациентов выводить...

- Я сейчас. Ты остынь, настройся, что унижаться придется, - я взялся за ручку двери. - Пожалуйста, успокойся. Мы уйдем, и все закончится. Только не лезь в бутылку больше.

- Тебе легко говорить... - она присела на краешек стула. - Иди, что стоишь?..

Трубина я нашел в соседнем кабинете, просторном, холодном, с десятком пустых каталок у стены, фикусом в кадке, сверкающим гинекологическим креслом и огромным ореховым столом на львиных лапах. Полина в одних трусиках, лицом вниз, лежала на широком, застеленном простыней столе под мощной круглой лампой, а доктор возился с каким-то огромным, мерно гудящим устройством, напоминающим электрический полотер. Трубин стоял к ним спиной и молча ждал.

- Иосиф, - позвал я, старательно отрезая взгляд от тела девушки. - Можно вас на минуту? Все равно доктор сейчас занят...

- Собираетесь защищать эту молодую стерву? - Трубин усмехнулся и потер подбородок. - И напрасно. Мне она хамит - это полбеды. Но ведь она хамит и больным.