Утром на другой день, когда Цибиков приехал на работу в 1-й государственный медицинский институт, в коридоре у двери служебного кабинета его поджидал следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР подполковник Мурадов, когда-то работавший в территориальном управлении КГБ по Новосибирской области. Цибиков заметил бывшего коллегу издали, и сразу в свой кабинет не пошел, а заглянул на кафедру. Секретарь-машинистка кафедры с порога сообщила ему о визитере, припоминая, что какой-то мужчина вчера во второй половине дня звонил в методический кабинет и на кафедру и настойчиво просил сообщить приемные часы тов. Цибикова.

Поблагодарив секретаря за информацию, Цибиков попросил ее открыть его кабинет, впустить визитера, занять каким-нибудь светским разговором и угостить чаем или прохладительными напитками. Когда же она выразила недоумение по поводу его просьбы, Цибиков "по секрету" сообщил ей, что визитер – очень высокопоставленный папаша одного не очень старательного студента, и держать его в коридоре просто неприлично, тогда как ему надо сделать по телефону несколько важных звонков. Женщина понимающе кивнула головой и отправилась в его кабинет.

Дождавшись ее ухода, Цибиков присел возле столика с параллельным телефоном и на дисковом аппарате набрал нужный ему номер. На другом конце провода ответила какая-то тетка, и сразу понесла такую чушь, что сразу было ясно, что она ненормальная.

– Крыса!– громко и внятно сказал доктор Цибиков, и в этот момент в трубке послышался щелчок и раздался длинный гудок.

Цибиков набрал на дисковом аппарате новый номер. Через некоторое время на другом конце провода ему ответил телефонный секретарь, который приятным женским голосом, по-английски, извинился за то, что в настоящее время абонент занят и не может подойти к телефону, и попросил после короткого сигнала передать факс или оставить свое сообщение на автоответчик.

– Бонжур, мадам! Имею для вас приятную новость из приюта Белохвостого Оленя! Ваш друг жив, здоров и мечтает о скорой встрече с Вами на нейтральной территории. Доктор Цибиков,– сказал он по-русски и положил трубку.

V

Деметрис и Авесалом, прадед и правнук, успели вернуться с прогулки до того, как на остров Кипрос обрушился тропический ливень. Во дворе дома наблюдалось оживление. Урсула и воины илинойцы обнаружили и задержали в северной части острова непонятно, как очутившегося там, чужестранца. Это был мужчина невысокого роста, коренастый, с широким простоватым лицом и с глубокими залысинами. На нем была коричневая кожаная куртке и облегающие синие штаны с металлическими заклепками. При задержании чужестранец оказал сопротивление, поэтому ему пришлось связать за спиной руки, локоть к локтю, и засунуть в рот кляп. Несмотря на болевой способ связывания, чужестранец выглядел совершенно невозмутимым.

– Петрович! Какими судьбами?!– удивленно воскликнул Деметрис по-русски и затем, уже на илинойском языке, попросил своих воинов развязать пленного и вынуть у него изо рта кляп.

– Привет, Василич! – сказал чужестранец, тоже по-русски, разминая плечи и освобожденные от пут руки.

Деметрис и Петрович обнялись и похлопали друг друга по спине.

Из дома вышла Урсула и, стоя невдалеке, наблюдала за тем, как ее отец и задержанный ею чужестранец на непонятном ей языке обмениваются друг с другом приветствиями.

– Урсула, подойди поближе! Не стесняйся. Я хочу тебя познакомить с выдающимся путешественником всех времен и народов, с которым не виделся уже шесть лет,– обратился Деметрис к своей старшей дочери.

Урсула вопросительно на него посмотрела, желая понять: правильно ли она поступила, задержав и приведя под конвоем чужестранца, который оказался его знакомым? Деметрис в ответ ободряюще кивнул головой, дескать, ничего страшного не произошло и ее действия не нарушили древние законы гостеприимства.

– Он человек, или демон? – тихо спросила Урсула, подойдя поближе.

– Я не то и не другое. Так, что-то среднее. Нелепая ошибка природы и жертва обстоятельств непреодолимой силы,– ответил за Деметриса чужестранец на языке лингва фортран.

– Петрович, это– Урсула – моя старшая дочь. Она же – волшебница Цирцея – владычица острова Кипрос. Урсула, это – Петрович – изобретатель и водитель-оператор первой в истории Земли машины времени,– представил их друг другу Деметрис.

– Как же, как же! Премного наслышан!– широко улыбаясь, сказал Петрович, склоняя голову в почтительно поклоне истинного джентльмена.

– Какие-то технические неполадки или меня захотел навестить?– поинтересовался Деметрис у Петровича по поводу его неожиданного визита.

– Есть небольшие технические проблемы, да и для тебя есть новость,– ответил Петрович, и перевел взгляд своих насмешливых умных глаз на Урсулу.

– Я тебя, наверно, сильно током встряхнула, извини,– сказала Урсула и скромно потупила взор.

– Ничего-ничего. Двенадцать ампер, это – как раз моя максимальная нагрузка. Я, ведь, питаюсь не белками, жирами и углеводами, а свободной энергией холодного электричества,– сказал Петрович и продемонстрировал свои ладони, покрытые блестящими чешуйками, напоминающие псориаз.

– Ко мне какие-то вопросы есть? Я, вижу, вам не терпится поговорить наедине, – спросила Урсула, обращаясь одновременно к отцу и к чужестранцу, от вида ладоней которого ее, по правде говоря, чуть не стошнило.

– Ты не могла бы мне помочь кое-что раздобыть? Немного, грамм 150-200. Я сейчас химическую формулу напишу, – обратился к Урсуле Петрович, и, вынув из внутреннего кармана куртки блокнот и авторучку, что-то быстро написал на листке.

– Триглицерид рицинолевой кислоты! Тьфу, гадость, какая!– поморщилась Урсула, прочитав формулу вещества.

– Гадость не гадость, а какая ни есть тормозная жидкость. Некоторые ее даже пьют. Бесенок, зараза, на станции техобслуживания чуть-чуть до нормы недолил. Из-за этого я не могу сдвинуть свою машину с места. Бред прямо какой-то! Горючее есть, зажигание в норме, а система аварийного автоматического контроля не дает двигателю запуститься,– пожаловался Петрович.

– Сочувствую. До созревания семян клещевины осталось два месяца. Каким способом можно еще получить касторовое масло, я не знаю,– сказала Урсула и предложила другой вариант: Может, электронику попробовать обмануть? Где машина-то?

– Машина-то недалеко, в северной бухте,– отвечал Петрович.

– Почему же я ее не видела?– удивилась Урсула.

– Я накрыл ее коллоидным чехлом безопасности, который не отражает свет, поэтому она кажется невидимой,– объяснил Петрович.

– Скоро гроза. Потом разберетесь. А сейчас, Петрович, прошу в мой дом,– прервал их разговор Деметрис.

Они поднялись на второй этаж. Петрович, осмотрев помещение, не удержался от комплимента по поводу мебели ручной работы, паркета из красного дуба и художественной росписи потолка и стен. Мебель и паркет Деметрис когда-то сделал сам, а росписью занимались Урсула и Мишка (Медвежонок).

– У тебя, извини за бестактный вопрос, семья когда-то была?– спросил Деметрис Петровича, когда они присели в удобные кожаные кресла напротив резного столика из сандалового дерева.

– Свою жену Татьяну – подающего надежды микробиолога, я потерял в 1946 году. Она утром ушла на работу и не вернулась. Её объявили в розыск, но не нашли. В 1949 году меня по ложному доносу арестовали и осудили по статье 58-й часть вторая пункты 10 и 11-й. Мне определили 8 лет исправительно-трудовых лагерей. Сына и дочь, пока я трудился в бериевской "шараге" под руководством знаменитого ленинградского профессора Козырева, воспитали чужие люди. Выйдя на свободу, я решил на своих отцовских правах не настаивать, – коротко ответил на его вопрос Петрович.