Заталкивать невольников в трюм, Павлов, разумеется, не стал; они следовали до Красных Камней на верхней палубе и вели себя очень дисциплинированно. Все рабы и рабыни были прилично одеты, а многие женщины открыто носили свои ювелирные украшения. По понятиям местных племен "женские вещи" обладали страшной магической силой, поэтому отнимать их силой считалось небезопасно.

Среди невольников Павлов встретил двух своих старых знакомых: корабельного мастера императорской верфи Егория и строителя-архитектора Авенир-хана из провинции Тхэбай. Смирившись с постигшим их ударом судьбы, его знакомые ни на что не жаловались и ни о чем не просили. Их жены и дети, по счастью, остались с ними. Павлов рассказал им про Эльдорадо и намекнул им на свои возможности выкупить их вместе с их семьями у орландов. Его предложение они восприняли со слезами радости на глазах.

Остальные невольники, слышавшие этот разговор, также изъявили желание стать его подданными и принялись умолять его об этом. Особенно настаивали на своем освобождении две красотки, в которых Павлов без труда узнал представительниц древнейшей профессии, в империи джурджени весьма процветавшей. Расспросив девушек, в каких борделях они "трудились", и кто были их хозяева, он посоветовал им сразу выброситься за борт, поскольку у орландов или в Эльдорадо им по своей основной профессии работать не придется. Девушки на него обиделись, насупились и отошли в сторонку.

На пути к Красивому каньону "Лимузина" прошла мимо обугленного остова "Ласточки". Где-то рядом с кораблем должен был находиться ствол четвертого "единорога". Павлов приказал капитану Тарасу встать на якорь и послать к сгоревшей "Ласточке" на двух шлюпках людей под командованием боцмана Корейка, чтобы они пошарили по мелководью и этот ствол нашли. Из четырех орудий, с которыми Астрахан направился на завоевание Северного Забайкалья, это было последним. Два полевых орудия на колесных лафетах, захваченные в фактории, уже находились в Эльдорадо, третье – стояло на "Эсмеральде".

Четвертый орудийный ствол удалось сравнительно быстро найти; от огня и воды он совершенно не пострадал, и Павлов решил, что после прибытия в Эльдорадо поставит его на колесный лафет и сделает из него полевое орудие. Кроме орудийного ствола молодые бойцы нашли много других металлических предметов, не расплавившихся при пожаре: гвозди, скобы, топоры, ножи, наконечники стрел и копий.

Ближе к вечеру ветер, как назло стих, и для прохождения Красивого каньона Павлов приказал дополнительно установить на корме с каждого борта по пять длинных весел. Места за дополнительными веслами заняли невольники. Принуждать к работе никого из них не пришлось; многие "пассажиры" вызвались потрудиться на общее благо добровольно.

Банки (скамьи) на "Эсмеральде" и "Лимузине", в отличие от "Клементины", располагались под углом к проходу (куршее). На каждой скамье располагались по двое или по трое гребцов, которые управляли одним кленовым веслом длиной от четырех до шести метров. Из-за низкого потолка, образующего поверхность верхней палубы, по куршее приходилось пробираться согнувшись, но зато гребцы были надежно защищены от дождя и ветра.

Павлов и сам от работы отлынивать не стал, заняв место среди загребных правого борта. Вспомнив, как он ходил на "Клементине", он спросил парней, какие морские песни они знают. Выяснив, что среди этих песен есть и его любимая, он сам ее и затянул, а парни дружно подхватили:

"Весла бери поскорее и – в путь! Ветру подставь богатырскую грудь.

Так навались, чтоб бурун за кормой! Правим в Айхеной, правим домой.

Вот он, вижу! Лямбда!

Пенит волну моя чудо-ладья. Счастлив судьбою моряцкою я.

В даль голубую дорогой прямой правим в Айхеной, правим домой.

Вот он, вижу! Лямбда!"

Если читатель еще не забыл, ритм для рывка веслом в этой песне задавался возгласом "Вот он, вижу!", а сам рывок следовал вместе с выкриком крепкого словца "Лямбда!".

Команда гребцов работала дружно и слаженно; и галера, преодолевая сильное встречное течение, медленно вошла в устье Красивого каньона. Команда матросов, установив на фок-мачте марсель, приготовила заряженные многолучевые арбалеты и заняла позиции для стрельбы по всему, что на козырьках каньона будет шевелиться или двигаться.

Павлову очень не нравилось решение Центуриона Сансары снять с Красивого каньона наблюдательный пост и перенести его ближе к Красным Камням, хотя он прекрасно понимал, что эта мера вынужденная, и обусловлена нехваткой людей. На шестой день после сражения в Красивом каньоне от ран скончались еще две воительницы, и, таким образом, общее количество погибших со стороны победителей составило десять человек. Вот их имена: Меркурий из Эльдорадо; Виктория, Памела, Забава и Младшая Дося из отряда Центуриона; Верховный вождь Гонорий и его племянник Зиновий, Гордей и Тихон из рода Красной Лошади и Назар по прозвищу Знахарь из рода Желтого Быка.

В скорбном списке погибших абсолютное большинство (9 человек) – представители племени орландов. Эти люди сражались и умирали, выполняя по отношению к Павлову и гражданам Эльдорадо союзнический долг, скрепленный его браком с дочерью Верховного вождя Гонория.

О стратегическом плане военных советников Агесилай-хана IV оккупировать Красные Камни и изгнать оттуда местное население из подчиненных Астрахана знали немногие. Один из них находился у Павлова на галере. Это – строитель-архитектор –Авенир-хан из провинции Тхэбай. Основываясь на подробной карте Долгого Острова, составленной Толемей-ханом, Авенир-хан начертил план военной крепости джурджени на реке Ипуть и перед отправкой Северной экспедиции успел его в штабе сухопутных войск утвердить. Свитки пергамента, изображающие основные фортификационные узлы будущего города-крепости, находились у него за пазухой и были причиной его глубоких душевных переживаний: показывать документы, подписанные начальником штаба сухопутных войск Муса-ханом, их высочеству Тезей-хану или нет?

Пройдя Красивый каньон, "Лимузина" зашла в устье реки Полынь. На том же месте "между двумя холмами и горячим ручьем" ее экипаж и невольники, которых Павлову пришлось взять на борт, остановились на ночлег.

Во время ночной стоянки произошел досадный инцидент, который оставил на душе у Павлова очень неприятный осадок. Короче говоря, некоторые члены экипажа стали приставать к рабыням, полагая, что их тела не настолько чисты и священны, чтобы относиться к ним, как к вместилищу души и разума. В числе тех, кто стал объектом домогательства, оказались жена и дочь корабельного мастера Егория. Женщина унижение стерпела, молча, но, вот, шестнадцатилетняя дочь, которую боцман Корейка затащил в овраг и изнасиловал, изошла криком. Егорий попытался вмешаться, и был жестоко избит, а его дочь на рассвете утопилась.

Дело было поздно ночью, когда Павлов мирно почивал в своей каюте, обласканный двумя жрицами любви из знаменитого борделя на первой авеню города Альхон. По сути, он сам подал своим подчиненным дурной пример. По законам Эльдорадо боцман Корейка заслуживал того, чтобы его повесить, однако погибшая из-за него девушка была рабыней, являвшаяся собственностью племени орландов, и это меняло дело. Павлов приказал заключить боцмана под стражу и посадить его в трюм, чтобы после прибытия на Красные Камни передать его орландам в качестве компенсации за испорченное имущество, не подлежащее восстановлению. В первый же день пребывания под арестом его искусала серая корабельная крыса, зараженная бешенством, и на четвертые сутки боцман в страшных муках скончался.