– Зачем же уничтожать карты и глобусы?!– удивилась его приказу Настя.
– Затем, чтобы мои дети, Ромул и Рем, выросли нормальными людьми, а не безумцами, вроде Галилео Галилея и Христофора Колумба! Да и тебе, милая, пора зарубить на носу, что Земля – плоская и неподвижная, а по своду, который ее окружает, перемещаются Солнце, Луна и другие планеты,– исчерпывающе, ответил он на ее вопрос.
Настя не стала с ним спорить, понимая, насколько глубоко Виктор прав, заботясь о благополучии и безопасности семьи. Они уже договорились о том, что Настя с детьми останется в поместье: будет воспитывать детей, присматривать за управляющим и научится экономно вести счет денег. Сумма доходов в размере 180 золотых динаров, полученных от поместья за истекший год, Виктора, разумеется, порадовала, но ему хотелось бы иметь в два раза больше, чтобы перестроить дом и завести более квалифицированную прислугу: поваров, садовников, столяров, гончаров, сапожников, виноделов и т.д.
За день до отбытия в Сиракузы Виктор сообщил Насте далеко не самую приятную для нее новость – о том, что ей следует ждать его возвращения в поместье не раньше, чем на следующий год, поздней весной или ранней осенью. Тогда же он рассказал ей о Северной экспедиции, в составе которой ему предстояло отправиться сразу после возвращения из отпуска.
Узнав о том, что ее Виктору придется сражаться с Тезей-ханом, которого она уважала, как своего покровителя и заступника, Настя расплакалась.
– Обещай мне, что, если встретишь его в бою, то не убьешь!– жалобно просила она своего супруга.
– Обещаю тебе, что если встречу его в бою, то постараюсь, чтобы смерть его была быстрой и легкой,– неожиданно, заявил Виктор.
– Как ты можешь такое говорить, ведь он спас нам жизнь и сделал все, чтобы мы были вместе!– по-бабьи запричитала Настя и в категорической форме потребовала дать клятву под любым предлогом уклоняться от встречи с Тезей-ханом в бою. И он, нехотя, согласился.
На рассвете 15-го дня месяца минор (май) Виктор в сопровождении управляющего Мефодия, денщика и двух слугна тарантасе, запряженном тройкою рослых лошадей, отправился в Сиракузы. Кроме доставки господина в морской порт, у Мефодия в городе были и другие важные дела: Настя составила длинный список товаров, которые он должен был купить на городском рынке. Ему также следовало посетить нотариуса и городской магистрат, чтобы в соответствии с местными законами завершить оформление документов на полученное Виктором поместье и уплатить в городскую казну довольно приличную пошлину.
Сиракузы считался одним из самых укрепленных городов империи. Его опоясывали две линии крепостных стен, толщиной до двух с половиной метров и высотой двенадцать метров. Накануне войны с парсами горожане дополнительно возвели 16 сторожевых и оборонительных башен и цитадель (крепость в крепости на случай прорыва противника в город). В гавань и морской порт вела мощеная дорога, на которой можно было свободно проехать на повозке, запряженной лошадьми. Вторая широкая мощеная дорога окружала цитадель, рядом с которой находилась городская площадь. По другим улицам и переулкам можно было передвигаться только пешком,– настолько они были узкими и извилистыми, да и к тому же, зачастую, оканчивавшимися тупиками.
Знаменитый на всю империю невольничий рынок располагался за пределами города во внутренней гавани на острове Серифос и был огорожен невысокой стеной, отчасти каменной, отчасти деревянной. Виктор очень хотел приобрести для Насти и их детей образованных, здоровых, красивых и опрятных домашних слуг,– таких же, с которыми ему довелось общаться во дворце Тезей-хана на мысе Принцессы Грез. Однако он прекрасно понимал, что такая прислуга – "штучный товар", который на крупно-оптовом невольничьем рынке не торгуется, и в глубине души надеялся отнять десяток-другой рабов и рабынь у Тезей-хана силой – в качестве военного трофея. В последние разведданные, свидетельствующие о том, что Тезей-хан предоставил своим бывшим рабам и вольноотпущенникам свободу, он не поверил.
В порту на причале для военных кораблей Виктор разыскал транспортное парусно-весельное судно, перевозившее грузы для Северной экспедиции. После проверки подорожной и получения разрешения взойти на борт в качестве пассажира старший помощник в чине лейтенанта предупредил Виктора о том, что по какой-то технической причине отплытие откладывается. Узнав, что до двух часов после полудня судно задержится в порту, Виктор предложил управляющему оставить тарантас и тройку лошадей на попечение денщика, а самим в сопровождении слуг отправиться на городской рынок за покупками.
Через два часа они вернулись на причал. Слуги сгибались под тяжестью тюков, в которых находилась различная мануфактура: тонкое сукно, ручные кружева, золотая парча, хлопчатобумажные и шелковые ткани. Управляющий Мефодий тащил в большой плетеной корзине, переложенные соломой, стеклянные флаконы и глиняные кувшины с ароматическими маслами и благовониями. Виктор бережно нес за пазухой зеркало, изготовленное из "белой бронзы", и комплект нижнего женского белья из воздушного шифона и сатина. Раньше на скудное жалование лейтенанта, половина которого уходила на оплату жилья, подобных подарков для своей любимой Насти он позволить себе не мог.
Во время посещения городского базара Виктор жадно прислушивался к тому, о чем говорят люди. К своему удивлению он, воочию, убедился в том, что Северная экспедиция – никакой не секрет, а обычный новостной сюжет, который жители Сиракуз перемалывают уже, наверное, несколько месяцев. В таверне, куда он вместе с Мефодием заглянул, чтобы немного перекусить, добропорядочные бюргеры, потягивая вино, оживленно обсуждали предполагаемый маршрут Северной экспедиции и даже последние назначения на командирские должности в подразделениях экспедиционного корпуса.
Там же из обрывков разговоров он узнал, что Тезей-хан, якобы, женился на царице амазонок Антиопе и привел в покорность все племена Северного Забайкалья. Общая численность его войска оценивалась обывателями от нескольких сотен до нескольких тысяч человек, которые, по их словам, вот-вот, вторгнутся в северные провинции империи и осадят Ротон. А поскольку все знатные и именитые семьи Ротона "спят и видят Тезей-хана своим повелителем", то между Севером и Югом империи начнется гражданская война.
Виктор также убедился в том, что к Тезей-хану в Сиракузах относятся скорее с сочувствием, чем с ненавистью, и крайнее сожалеют, что не он, а его младший брат Банзай-хан в случае смерти Агесилай-хана IV станет их императором. Даже политкорректный Мефодий на прощание пожелал ему оказаться по долгу службы "подальше от заварухи, которая скоро начнется на севере".
Невеселое настроение, с которым Виктор возвращался из отпуска, усугубила морская болезнь, на которую он прежде никогда не жаловался. Большую часть времени плавания от Сиракуз до Айхеноя он провел в своей каюте, страдая одновременно от рвоты и от бессонницы. Были минуты, когда, впадая в забытье, он видел сон об одном и том же человеке – аборигене, которого он и его друзья (Даша, Борис и Настя) встретили на берегу таежной реки, еще не зная о том, что они уже умерли.
– Да, именно так! И "вторая жизнь", которую они получили, это – посмертный кошмар, а не спонтанное перемещение в другое измерение пространства и времени. Тот юноша-охотник, прекрасно говоривший по-русски, искренне, хотел им помочь или о чем-то предупредить, а они подняли его на смех. Он даже фамилию им свою назвал: Павлов. Вот бы встретиться с ним еще раз! Вдруг, ему известен проход из царства мертвых в царство живых?
…………………………………………………………………………………………………
