Тот, как всегда, кивнул в знак согласия и исчез в комнате. Обухова прошла на кухню и, расположившись на стуле, закурила.
– Я уверена, что все это неспроста, – сказала она. – Я чувствую, что под меня кто-то копает. Налоговая полиция со своими проверками… Ну не могут они так часто приезжать просто так, без всякой, что называется, подоплеки! И эти наркотики – это уже вообще беспредел!
– У вас есть враги? – прервала я ее эмоциональный монолог.
– Я бы сказала, что есть недоброжелатели. В бизнесе по-другому, к сожалению, нельзя. – Она посмотрела на меня с некоторым оттенком назидательности. – Но я не думаю, чтобы те, кого я имею в виду, действовали бы такими методами. Я ни на кого в последнее время не наезжала… Понимаете, – она доверительно склонилась ко мне, – это уже чересчур.
– Но что вы хотите от меня?
– Того же, о чем я говорила вам сегодня утром, – сделав несколько удивленное лицо, ответила Обухова. – Как можно скорее опубликовать статью в мою защиту. Я клянусь, что наркотики мне подбросили! Клянусь вам!
Она приложила руки к груди, выразительно на меня посмотрела и, видимо, заметив в моих глазах недоверие, истово перекрестилась.
– Я понимаю, что все выглядит несколько неубедительно, – начала оправдываться она, – но… Я заплачу вам в два раза больше, чем обещала утром. Повторяю, что я ни в чем не виновата! Это чья-то грязная игра!
– Подобные вещи случались в вашем бизнесе прежде?
– Нет, никогда! – горячо ответила Обухова. – Правда…
– Что?
– Были наезды со стороны неких «братков», но там все понятно, как на ладони… Приехали, изложили свои требования, я поторговалась, и пришли, что называется, к консенсусу. А тут… Нет, так нормальные люди не поступают, – она покачала головой.
– Кого вы называете нормальными людьми?
– Тех, кому нужны деньги, разумеется, – Обухова посмотрела на меня как на идиотку. – В этом же случае вообще непонятно, что нужно этим людям! Непонятно, чего они добиваются…
– Подождите, может быть, еще рано… Требования могут быть выдвинуты… С самой неожиданной стороны.
– А я не хочу ждать! – капризно заявила Обухова. – Не хочу! Поэтому я и пришла к вам. Мне это все надоело, надо покончить с этим раз и навсегда!
– А вы уверены, что статья возымеет то действие, на которое вы рассчитываете? – осторожно спросила я.
– Во всяком случае, я очень на это надеюсь, – так же вкрадчиво ответила Обухова. – Больше обратиться мне не к кому. Не могу же я прийти в милицию с просьбой о помощи! Милиция меня сама сегодня поставила в весьма, извините за выражение, неприглядную позу.
Я согласно кивнула, пытаясь зрительно себе представить, в какую же именно позу поставила сегодня милиция Обухову. От этих размышлений меня оторвала Маринка, которая зашла в кухню с двумя чашками кофе. Она опустилась на табуретку, хотя никто ей этого не предлагал, подперла руками подбородок и приготовилась принять живейшее участие в нашей беседе.
– Так вот я и говорю, – недружелюбно покосившись на Маринку, продолжала Обухова. – У меня на вас вся надежда. Насколько я знаю, у вас серьезное издание, которому вполне можно доверять.
– Несомненно, – важно кивнула Маринка.
Мне, признаться, тоже польстило это высказывание, но я предпочла для солидности промолчать.
– Я думаю, – заявила Маринка, – статья должна располагаться на первой полосе. Вернее, даже занимать всю первую полосу. И название нужно дать какое-нибудь громкое… «Душат честных бизнесменов»! – вытаращив глаза, ликующе воскликнула моя подруга, преисполненная гордости за собственную находчивость.
Обухову же передернуло от столь грозного названия.
– Мы подумаем, Марина, – поспешно охладила я пыл своей секретарши, явно претендовавшей в своих высказываниях на должность главного редактора. – Сейчас дело не в этом. Я думаю о реальной помощи, которую может принести эта статья.
– А ну-ка выйдем на минутку! – дернула меня Маринка за рукав и потащила в коридор.
Там, прижав меня к стенке, она горячо зашептала мне на ухо:
– Оля, да черт с ней, с реальной помощью! Она же тебе бабки предлагает, ты что, не понимаешь? И какая разница, поможет ей эта статья или нет? Наше дело маленькое – дали статеечку – и все! Дальше уж не наша забота!
Признаться, мысль о деньгах и мне показалась весьма заманчивой. И с каких это пор я стала столь меркантильной?
– Ладно, – вздохнула я, отталкиваясь от стены. – Пойдем, а то неудобно, она сидит там одна.
– Ты дашь статью? – в упор спросила Маринка.
– Дам, дам, – успокоила я ее, возвращаясь в кухню.
Обухова нервно курила, в нетерпении ожидая моего решения.
– Людмила Николаевна, я… – начала я, но договорить мне не дал звонок телефона, раздавшийся из сумочки Обуховой.
– Черт! – пробормотала она, открывая сумочку и доставая мобильник. – Везде достанут. Слушаю, – недовольно бросила она в трубку.
По мере того, как она выслушивала то, что ей говорили, лицо ее становилось все мрачнее и мрачнее. Сама же она вставляла в разговор только нетерпеливое «ну» и удивленное «что». Наконец она отключила связь и устало положила трубку на стол. Потом она посмотрела на меня как-то обреченно, помолчала и тихо сказала:
– Вот видите, а вы не верили…
Я тут же поняла, что у Обуховой возникли какие-то новые проблемы.
– Что случилось? – спросила я.
– Снова наркотики? – влезла любопытная Маринка.
– Моего заместителя избили в собственном подъезде, – голос Обуховой дрогнул.
– Это он вам звонил? – уточнила я.
– Да, это произошло всего двадцать минут назад.
– А в милицию он обращался?
– Господи, какая к чертовой матери милиция! – в сердцах воскликнула Обухова, едва не смахнув рукой свой сотовый телефон со стола. – Мы по горло сыты милицией, неужели вы не понимаете, что все это спланировано! Они все там заодно! Я должна немедленно ехать к нему, – заявила она.
– Я еду с вами, – решительно сказала я, поднимаясь из-за стола.
– Может быть, возьмешь с собой Виктора? – обеспокоенно спросила Маринка. – Раз уж такие дела пошли.
– Да, это было бы кстати, – согласилась я. – Пойди позови его.
И Маринка тут же умчалась.
– Виктор, Виктор! – послышался ее возбужденный голос. – Немедленно иди сюда!
Через полминуты я четко изложила нашему фотографу, бывшему «афганцу», сложившуюся ситуацию. На этот раз он даже не кивнул, а сразу же деловито начал одеваться. По своему обыкновению вслух он так ничего и не произнес.
Собравшись, мы вышли на улицу. Я тут же обратила внимание, что шофера за рулем «Ниссана» нет.
– Я сама вожу машину, – с оттенком гордости проговорила Обухова, доставая из сумочки дистанционный пульт управления.
Двери послушно запищали. Мы расселись, и Обухова решительно нажала на педаль газа.
Через пятнадцать минут мы уже подъезжали к кирпичному пятиэтажному дому. Обухова заперла двери автомобиля, и мы стали подниматься по лестнице на четвертый этаж.
Остановившись перед дверью, Обухова резко нажала на звонок. Открыли нам не сразу. Испуганный женский голос поинтересовался, кто это в столь поздний час тревожит покой семьи.
– Да открой же, черт тебя дери! – послышался откуда-то из глубины квартиры недовольный мужской голос. – Это Людмила приехала.
Дверь тут же открылась.
– Ах это вы, Людмила Николаевна! – пытаясь быть любезной, произнесла появившаяся в дверном проеме белокурая женщина в очках.
Она выглядела блекло и невзрачно. Волосы на ее голове были забраны в какой-то бесформенный пучок, и чувствовалось, что ей совершенно необходимо хоть изредка баловать их шампунем против перхоти. Лицо ее было испуганным и растерянным. Собственно, таким же оно было и у ее мужа.
Он лежал на диване, на табуретке перед ним стояла миска с водой, в которой он периодически смачивал ватный тампон и прикладывал его ко лбу и щекам. На лице его, не лишенном привлекательности, виднелись ссадины и кровоподтеки. Было совершенно очевидно, что мужику совсем недавно «начистили фейс».
