Они работали наперегонки со временем — это знали все, кто принимал участие в этом задании. Если зараза распространится в большой, путешествующей в космосе группе людей, шансы остановить ее, прежде чем умрут миллионы, близки к нулю.

— Алекс! — окликнула Тия в третий раз, еще немного повысив громкость своего голоса. На этот раз он отозвался — не отрываясь от своей работы. Под глазами у него залегли темные круги.

— Что, родная? — спросил он рассеянно, упершись взглядом в топографическую карту, которая висела перед ним на экране, несмотря на то что глаза у него слипались.

Тия взяла управление экранами на себя и погасила тот, что находился напротив Алекса. Алекс моргнул, обернулся и уставился на нее с усталым упреком.

— Ну зачем ты это сделала? Я как раз изучал географические особенности...

— Алекс! — воскликнула она. — Ты уже полчаса как пялишься в один и тот же экран! Ты, похоже, уже просто ничего не видишь. Алекс, ты более шести часов ничего не ел, ты не спал более двадцати часов, и не мылся, и не переодевался уже двое суток!

Пилот протер глаза и уставился на пустой экран.

— Со мной все в порядке! — возразил он слабым голосом.

— Нет, ты не в порядке! — отрезала Тия. — Ты все время клюешь носом. Да ты посмотри, у тебя уже руки дрожат! Все-таки кофе сна не заменит.

Алекс стиснул кулаки, чтобы помешать рукам дрожать.

— Все со мной в порядке! — упрямо повторил он.

Тия только грубо хмыкнула и сверкнула на него всеми экранами сразу, так что молодой человек вздрогнул и зажмурился.

— Вот, видел? Ты даже не в состоянии управлять своими реакциями! Если ты не будешь есть, то заболеешь, если ты не будешь спать, то пропустишь что-нибудь важное, а если ты не будешь мыться и менять одежду, я тебя лично сдам Санитарной службе!

— Ладно, ладно, радость моя! — вздохнул Алекс, похлопав ее по пилону. — Разогрей мне чего-нибудь поесть. Я скоро буду в столовке.

— И как скоро? — уточнила дотошная Тия.

— Как только приму душ и переоденусь.

Он оторвал себя от стула и поплелся к себе в каюту. Секунду спустя Тия услышала шум воды. Она тайком заглянула туда — и обнаружила то, что и подозревала: Алекс принимал холодный душ.

«Пытаешься проснуться, а? Ну уж нет! Я хочу, чтобы ты расслабился!» Она незаметно поменяла температуру воды — нагрела ее не то чтобы до температуры человеческого тела, но все-таки повыше точки замерзания. И это, видимо, подействовало: когда Алекс выполз из каюты в столовую, переодетый в чистое, он зевал во весь рот.

Она накормила его едой, сдобренной триптофаном, — он слишком устал, чтобы это заметить. И, хотя он заказал себе кофе, кофе он не получил — только успокаивающий травяной чай.

Он похлопал по ее дополнительной панели — на этот раз так, словно хлопал ее по руке, чтобы привлечь внимание. Он часто делал так в последнее время — и еще прикасался к ее пилону, точно к плечу старого и дорогого друга.

— Тия, милая, неужели ты не видишь, что мы уже почти закончили? Осталось еще два сектора — ну, три, если считать с тем, над которым я сейчас работаю...

— И который я вполне могу закончить сама, — твердо заявила Тия. — Я не нуждаюсь в пище, и мне достаточно трех часов Глубокого Сна в сутки. Да, знаю, наше дело срочное. Но если ты себя угробишь, группы от этого быстрее на поиски не отправятся. А если ты и дальше будешь работать на износ, ты вполне можешь пропустить то, что действительно могло бы стать ключом.

— Но... — начал было Алекс, но не закончил и широко зевнул.

— Никаких «но»! — ответила она. — В конце концов, работать с данными — это мое дело. Твое дело на ближайшие восемь часов — спать. Можешь считать, что доступ к базам данных перекрыт, «тело». Я отправляю тебя отдыхать, а если ты меня не послушаешься, то я могу и медиков вызвать!

Алекс слишком устал, чтобы сердиться, и даже для того, чтобы возражать. За последние несколько дней он спал в среднем по четыре часа в сутки. Нервное напряжение будило его задолго до того, как ему удавалось выспаться. Однако изнеможение начинало сказываться на нем. У Тии было такое ощущение, что на этот раз он проспит свои положенные восемь часов, хочет он того или нет.

— Находясь в полубессознательном состоянии, ничего толкового ты не совершишь, — напомнила ему Тия. — Ты ведь знаешь, как говорят в Академии: либо делай как следует, либо не делай вовсе.

— Ладно, сдаюсь! — Алекс вскинул руки вверх и помотал головой. — Ты меня одолела, любовь моя!

И с этими словами он убрел обратно к себе в каюту и как был, одетый, рухнул на койку. И уснул, не успев коснуться головой подушки.

Тия сделала нечто, чего никогда прежде не делала: она продолжала наблюдать за ним через свой глаз в каюте, размышляя о нем, пытаясь понять, что происходило эти несколько дней.

Она забывала, что заточена в пилоне, — не раз, и не два, а на долгие часы. Они говорили и действовали, как... как нормальные люди, а не как «мозг» и «тело». Во время этой лихорадочной гонки незримые, неосознаваемые барьеры, которые их разделяли, каким-то образом растворились.

А за последние десять минут он успел назвать ее «родная», «радость моя», «любовь моя»... Последнее она слышала от него все чаще и чаще.

За эти дни он не раз гладил или похлопывал ее по панели или по пилону, словно прикасался к чьей-то руке, желая привлечь внимание, утешить или подчеркнуть что-то.

Тия считала, что Алекс проделывал все это, сам того не сознавая. Это выглядело очень рассеянно — и очень естественно. Так что Тия даже не знала, что обо всем этом думать. Может, это просто здоровая привязанность: некоторые люди очень небрежно разбрасываются ласковыми словами типа «любовь моя». За Алексом она до сих пор этого не замечала; но, быть может, до сих пор он просто не чувствовал себя достаточно раскованно в ее присутствии. В конце кондов, так ли уж давно они знакомы? Всего несколько месяцев — а кажется, будто целая жизнь прошла...

«Нет! — твердо сказала себе Тия. — Все это ничего не значит. Он просто достаточно привык ко мне, чтобы отбросить все условности».

Но чем скорее они завершат свои поиски и снова выберутся в космос, тем скорее все станет так, как прежде.

«Попробую-ка я проработать два из оставшихся трех секторов, пока он не проснулся...»

Ну разумеется, в космопорте, который таинственный вольный грузовик указал в качестве своего очередного пункта назначения, о нем никто и не слышал. Тия, по правде говоря, ни на что другое и не рассчитывала: эти вольные бродяги постоянно меняют свои планы, а если это были контрабандисты, то они тем более не полетят туда, где их ждут!

Она от души надеялась, что корабль не появился в том порту только оттого, что капитан солгал, а не потому, что они сейчас болтаются где-то в открытом космосе. Вести все переговоры она предоставила Алексу: он в последнее время начал проявлять незаурядные актерские способности и великолепно научился говорить только правду и ничего, кроме правды, создавая при этом совершенно ложное впечатление о происходящих событиях.

На этот раз администратор космопорта остался в полном убеждении, что Алекс — представитель Службы налогов и сборов, намеренный конфисковать корабль, как только он его разыщет.

Отключив связь после разговора с администратором, Алекс развернулся лицом к экрану, на котором висела схема доступных направлений.

— Как ты это делаешь? — спросила наконец Тия. — Как тебе удается внушить им совершенно не то, что есть на самом деле?

Она вывела на экран карту этого сектора и представила ее в виде голографического изображения. Алекс расхохотался.

— Я игран в театральном кружке с тех пор, как себя помню, — кажется, еще до того, как пошел в школу. Еще одно мое хобби. Я никогда не относился к нему слишком серьезно, хотя мне говорили, что у меня неплохо получается. Я просто пытаюсь представить себя тем человеком, которым мне нужно быть, а потом прикидываю, какая часть правды вписывается в этот образ.