Из толпы важно выступил вперед высоченный глыбообразный детина в грязных лохмотьях.
— Мы много слышали о силе обитателей долины, — прорычал он. — Этот совсем не кажется сильным.
— Возможно, он ловкий и хитрый, что гораздо лучше, — оборвал его Бэндон. — Оставь его в покое, Гриз. Это приказ.
Гриз оглянулся на сотоварищей:
— Странно, что ни один из нас не удостоен чести спать во дворце. Но стоило появиться этому шпиону, и с ним обращаются все равно как с самим Кезом-отцом, когда он отправился на дно морское в гости к тамошнему царю.
— Ладно, ладно. Ну-ка, ребята, разожгите костер, поджарьте оленины и откройте несколько бочонков пива. Мы устроим настоящий пир, чтобы показать новичку, какой свободной жизнью мы все здесь живем.
Из толпы раздалось несколько выкриков, из задних рядов послышалось тихое улюлюканье. Гриз уставился на Бэндона:
— У нас нет оленины. Зато полно консервированной фасоли и черствых крекеров. Единственное пойло, которое у нас есть, это пара ящиков мочи, под названием «пиво», которые Лонни спер на прошлой неделе.
— Постарайтесь сделать все возможное, — оборвал его Бэндон. — И побольше жизни. Я хочу, чтобы вы здесь выглядели бодрыми и жизнерадостными. — Он повернулся к Честеру и махнул рукой в сторону внушительного фасада с отбитыми колоннами и разбитыми стеклами. — Идем во дворец, приведешь себя в порядок перед пиром.
— Одну минуту, — вмешался Гриз. Он подошел к Честеру, в руках у него был толстый железный прут.
— Я тебя предупредил, Гриз, — вздрогнул Бэндон.
— Я не собираюсь его трогать — пока, — прорычал Гриз. Он схватил прут за оба конца, ссутулился и напрягся. Металл поддался, и оба конца прута почти сошлись вместе. Он перевел дух и протянул прут Честеру.
— Выпрями-ка его, цапля болотная.
— Что-то нет настроения, — осторожно произнес Честер. Гриз лающе засмеялся, бросил прут на землю, подошел к обочине дороги и вернулся с массивным куском тесаного камня.
— Эй, лови. — Он с усилием бросил глыбу в сторону Честера, так что тот едва успел отдернуть ногу, когда камень грохнулся оземь.
Бэндон быстрым движением натянул тетиву лука.
— Довольно, Гриз, — рявкнул он. — Пошли, обитатель долины.
— До скорой встречи, болотная цапля, — прокричал им вслед Гриз.
Честер последовал за Бэндоном через захламленную каменную террасу, мимо мрачных обшарпанных дверей внутрь помещения, в котором царил запах закисших шкур и протухшей пищи. В одном углу стоял прислоненный к стене сломанный диван, рядом с ним стол с перевязанной ножкой. У широкого камина валялось раскиданное постельное белье, в очаге лежали беспорядочно набросанные в кучу сломанные ножки стульев. Возле окна с выбитыми стеклами вилась наверх, на галерею, лестница со сломанными перилами.
— Да, местечко несколько обшарпанное, — прокомментировал Честер. — А кто здесь жил раньше?
— Кто его знает. — Бэндон вытащил из кармана зажигалку и начал ею щелкать, пока наконец не появилось пламя. — Бензин кончается, — сказал он. — Кто-то из прежнего начальства жил здесь, но когда мы перестали выполнять их распоряжения, они просто выехали отсюда, я полагаю, на равнины, чтобы на них там надели ярмо.
— А какие они давали распоряжения?
— Всегда им что-нибудь было надо: создать комитет по вопросу ремонта крыш, чистки сточных канав или витья веревок. Ну, в общем, всякой грязной работы.
— Думаю, что их распоряжения, возможно, не были совсем уж бессмысленными, — заметил Честер, оглядывая облезающие обои и полуистлевшие занавески.
— Черт возьми! Они сами и должны были этим заниматься. Но нет же, они сбежали и оставили все как есть. Мы заперли нескольких из них и пытались заставить их работать, но им как-то удалось удрать.
— Да уж, эти начальники — все подлые трусы, точно, — сказал с иронией Честер. — Вечно дурят нашего падкого на развлечения брата, зная то, чего не знаем мы.
— Вот-вот, — согласился Бэндон.
— Почему бы вам не собирать дрова в лесу, вместо того чтобы ломать и жечь мебель? — спросил Честер. — Сидеть ведь не на чем.
— Ну да, не на чем! Посмотри-ка юн под ту груду шкур. Мы пытались топить дровами, но они плохо горят. А стулья сухие и горят отлично. Сейчас мы запалим хорошенький костер и поговорим о том, что там происходит внизу. Полагаю, что все та же старая рабская жизнь: каждый сует свой нос в дела другого.
— Угу, — хмыкнул Честер, оглядывая разнообразный хлам, разбросанный по всему помещению. — Они все еще несут на себе непосильное бремя плавательных бассейнов, прачечных, пикников, концертов и всех тому подобных неудобств. Да, между прочим, откуда к вам поступают консервированная фасоль и крекеры?
— Здесь полно складов, — сказал Бэндон, зачерпывая ковшом воду из бочки и стаскивая с себя рубаху. — И в них много всякой всячины. Ребята могли бы раздобыть много чего вкусного, если бы захотели.
Пофыркивая, он начал плескать воду на лицо и на грудь, затем вытерся рубашкой и снова надел ее.
— Все в порядке. Ну а теперь давай ты, — сказал он. Честер с сомнением посмотрел на мутно-коричневую воду:
— А что будет, когда вы окончательно разграбите и опустошите все склады?
— У нас есть планы, — сказал многозначительно Бэндон. — Мы с голоду не умрем. — Он смахнул какой-то мусор с сиденья расхлябанного стула и уселся на него. — У меня тут припрятана пара бутылок настоящего триценнийского, — сказал он. — Как только умоешься, мы тут же их и разопьем. Нет смысла делиться с ребятами, все равно на всех не хватит.
— Умно! — сказал Честер. — Я думаю, что отложу купание на потом.
— Гм! Я думал, что вы, обитатели долины, — большие любители поплескаться. Черт возьми, я всегда ополаскиваюсь так, как ты только что наблюдал.
— У тебя просто инстинктивное стремление к личной гигиене, — тактично заметил Честер. — Качество, достойное восхищения. Скажи мне, чем объяснить такую непритязательность? Что, у тебя было голодное детство?
— Хуже, — ответил Бэндон. — Они пытались заставить моего отца делать за них грязную работу. И ему это не понравилось. Он организовал Сопротивление. Посмотри! — Бэндон с гордым видом обвел все рукой. — Теперь это все мое — мое и ребят.
— Я вижу, вы здесь из того рода людей, которые, не задумываясь, топчут чужие газоны, — сказал с наигранным восхищением Честер. — Типично потребительская психология. Вы живете в этих старых домах просто потому, что они здесь оказались, едите очень питательные, натуральные консервированные бобы так, как велел Господь, тащите одежду прямо из заброшенных складов самой Матери Природы. К чертям собачьим ремонт, восстановление и все такое. Когда поизносится этот город, всегда под рукой окажется множество других.
— Можешь не показывать свое остроумие, — перебил его Бэндон. — Мы имеем такое же право на красивую жизнь, как и все.
— Ну да, конечно, какой-то умник изобрел полезную штуку, какой-то промышленник-капиталист построил фабрику для ее производства, а какой-то интеллигент-очкарик осуществил всю инженерную часть работы. Пора и вам выйти из вашей долгой спячки и получить причитающуюся вам долю! Ну а теперь давай выпьем вина, о котором ты говорил. Если мне предстоит провести здесь остаток моей жизни, я должен сразу вырабатывать привычку пить его теплым.
— Оно тебе понравится, как только привыкнешь, — сказал Бэндон.
Он подошел к холодильнику без дверцы, поднял крышку морозильной камеры, пошарил в ней рукой и вытащил две темно-коричневые бутылки.
Честер прошелся по комнате, заметив остатки старинных часов, стиральную машину с вывороченными внутренностями, заполненную дровами, моток бельевой веревки, проволоку в цветной обмотке, разбросанные там и сям ржавые гвозди, перекореженные плечики для одежды, разорванные картонные коробки, разбросанную повсюду одежду.
— Что ты имеешь против жизненных удобств, Бэндон? — спросил он, принимая бутылку. — Разве плохо было бы вычистить эту комнату, чтобы в ней пахло так же хорошо, как и в окружающем город лесу? И является ли хранение в жилой комнате всякой рухляди особо выдающимся признаком свободы и независимости?
