Роджер почувствовал, что его внутренняя система координат заваливается набок и с треском рушится.

— Хватит, — закричал он. — Ты сделала что-то не так!

— Фу ты! Держись крепче! Наверное, я повернула не ту точку. Роджера затошнило, когда среда их движения неожиданно стала обрушиваться вниз. Он чувствовал себя растянутым в бесконечности, потом вдруг сжатым до размеров точки и меньше, еще меньше, пока не исчез, чтобы вынырнуть с противоположной стороны. В глаза ему бил свет, уши разрывал рев; его крутило, бросало вниз и наконец макнуло в какой-то холодный сироп.

Он почувствовал резкий удар, дважды перекувырнулся, открыл глаза и увидел, что покоится на убегающих в бесконечность волнах травы, мерцающей выпукло и таинственно, травы, подсвеченной, как в аквариуме, откуда-то снизу, и под совершенно черным, бархатно-мягким небом. Он видел, что его распростертое тело отливает в темноте нежным, зеленоватым, как у светлячков, сиянием. Рядом сидел какой-то с виду испуганный, тоже светящийся тип с всклокоченными волосами, теребя двухнедельную щетину.

«О боже, неужели я выгляжу так же? Неужели это я сам?» — подумал Роджер, осмотрел себя и взглянул на колыхание травы.

— Может быть, хватит трепаться и рассматривать меня! — расслышал Роджер голос К'Нелл сквозь рев и треск бархатного неба. — Где же твои хваленые идеи?

— Как ты думаешь, где мы сейчас? — полюбопытствовал Роджер, с воодушевлением счищая мерцающую пыль с самых изысканных форм своей новой оболочки.

— Откуда мне знать, — без энтузиазма откликнулась К'Нелл. Она неловко распрямила свои мужские члены, прошлась взад и вперед, как актер по освещенной сцене, неумело махая руками Роджера и насупленно приглядываясь к ряду фосфоресцирующих холмов, окаймлявших осиянный неведомым светом пейзаж.

— Каким образом ты управляешься со своим чертовым телом? Эти боты весят каждый по тонне, а тазобедренные кости словно кто-то специально сплющил.

— Готов не глядя поменяться! Не слишком весело ощущать, что твоя задница с хорошую милю шириной, а через шею для смеха перекинули пару хороших гирек.

К'Нелл внимательно посмотрела на Роджера, отвела взгляд, потом снова посмотрела.

— А знаешь, пожалуй, это не самая уродливая штуковина, которую я видела. — Она подошла еще ближе. — В этом, скажу тебе, есть что-то очень волнующее, то, как он… как бы возникает то там, то здесь, а при ходьбе… — Она осеклась, и в ее глазах Роджер прочитал удивление и возмущение. — Святой боже, — прошептала она. — Неужели это обычные чувства мужчины?

— Уйди отсюда, маленький онанист! — воскликнул Роджер, попятившись, но успевая заметить, что в самом его негодовании, порожденном откровенными словами, можно уловить чрезвычайно приятные обертоны.

— О, несчастный! — молвила К'Нелл. — Могу себе представить, что у вас за жизнь, если самое простое появление женщины возбуждает такие реакции.

— Но ведь я не женщина! Я — Роджер Тайсон, мужчина на все сто процентов, и в моих жилах течет горячая мужская кровь. А ты, пожалуйста, протягивай свои потные руки к себе самой… в смысле… мои потные руки.

— Ты уверен, что хочешь именно этого? — спросила К'Нелл.

— Уйди, — воскликнул Роджер. — Ты снова начинаешь!

— А сам-то хорош, нечего сказать. Тебе что, трудно прикрыть свои дурацкие выпуклости, эксгибиционист несчастный! Что же ты думаешь, я смогу предпринять что-нибудь умное и полезное, когда сам выставил на всеобщее обозрение свои бесстыдные формы? А, ты специально это делаешь, чтобы таким образом доказать свою силу!

— Первый раз вижу такое оголтелое пуританство, — поморщился Роджер. — Именно такие пачкуны, как ты, ответственны за распространение в мире ханжества и лицемерия! Не моя вина, что один мой вид приводит тебя в исступление.

При этом его правое бедро совершенно бесстыдно поехало вбок и на глазах у возмущенно содрогнувшегося верха изящно выгнулось.

— Эй, — крикнул Роджер. — Это не моих рук дело, это твое бесстыжее тело вытворяет такие фокусы! Я начинаю понимать, сколь велико число всех этих стратегических движении на вооружении женщины!

— Почему стратегических? Ты разве видишь здесь какую-то борьбу, войну, битву? — резонно спросила К'Нелл, но при этом на ее лице, то есть на физиономии Роджера, гуляла ужасающе порочная ухмылка, замеченная им с отвращением. Никогда, никогда раньше он не позволил бы себе посмотреть так на беззащитную женщину.

— Эй! — К'Нелл указывала на что-то рукой. — Приближается престранная компания! — Она сделала шаг вперед, закрывая Роджера своим телом.

Из-за ближайшей горы на сцену действительно выходила очень странная процессия. Это была светящаяся лошадь бледно-бирюзового оттенка, на совершенно черной сбруе которой болтались сверкающие разноцветные фонарики, напоминающие рождественские елочные огоньки. На лошади восседал всадник — его кожа или шкура отливала бледно-голубым. Одет он был скудно, зато на голове красовались яркие перья, развевающиеся подобно языкам пламени. Всадник скакал галопом, однако это не помешало ему подтянуть уздечку и остановиться в пяти метрах от незадачливых путешественников. Незнакомец заговорил, если можно так выразиться, ибо звук его голоса походил на магнитофонный шум при проигрывании пустых участков ленты.

— Успокойся, малыш, — молвила К'Нелл очень серьезно. — Я беру это чучело на себя.

И она выступила вперед, уперев руки в боки.

Как только она прожужжала что-то непонятное на своем языке, всадник хватил ее по голове палкой, увенчанной хорошим набалдашником.

— Эй ты, урод! — взвизгнул Роджер и бросился на помощь своему поверженному телу.

— Какого… — раздался возмущенный голос К'Нелл.

Она бросилась ему под ноги, сильно оттолкнув его в сторону, стремительно встала на ноги и, поймав вторично поднятую на нее палку, сильным ударом выбила всадника из седла.

Кобылка галопом ускакала прочь, оставив всадника и К'Нелл кататься в пыли под глухой аккомпанемент ударов. Сверху оказывались то голубые руки, то грязно-белые. А когда К'Нелл после очередного кувырка сумела запрыгнуть на голубое тело, нещадно молотя противника кулаками, Роджер ощутил странное волнение.

— Порядок, кто следующий? — с вызовом бросила она, делая руками победные жесты.

Голубой лишь тихо стонал.

— Что ж, желающих, как вижу, больше нет! — подвела итог К'Нелл, широко улыбаясь.

Роджер в первый раз заметил, какая глупая у него улыбка… хотя… Хотя, с другой стороны, она была достаточно мила, и в ней читалось что-то… мальчишеское, вызывающее материнское желание потрепать дитятю по голове и нежно поцеловать в лобик.

— Никогда раньше не понимала, почему ваш брат так любит все эти рукопашные поединки! — радостно воскликнула К'Нелл. — Пожалуй, это хорошо успокаивает нервы, когда удачно заедешь кулаком по чьей-нибудь противной скуле.

Она как бы случайно опустила тяжелую руку на плечо Роджеру, и тот с ужасом заметил, что его колени начали предательски дрожать.

— Убери руку, варвар ты этакий, — взвизгнул Роджер, стряхивая с себя это обидное проявление снисходительного доверия. — Посмотри лучше на этого несчастного! Ты же, наверное, убил его!

Роджер опустился на колени у поверженного тела и принялся тщетно лупить его по голубым пыльным щекам — воин лежал без сознания. Наконец он открыл глаза совершенно желтого цвета — две подсвеченные капельки лимонного сока — и улыбнулся, демонстрируя прекрасные зубы. А в следующую секунду голубая рука нежно, но настойчиво сжимала его бедро. Подчиняясь неведомому рефлексу, Роджер наградил голубое ожившее лицо звонкой пощечиной наотмашь, послав однажды уже побежденного в повторный нокаут.

— Уж не собирается ли он оживать, этот горе-насильник? — встрепенулась К'Нелл, походившая в этот момент на драчливого петуха.

— Не твое дело, — ответствовал Роджер. — Придумай лучше что-нибудь, чтобы вытащить нас отсюда.

— У меня руки чешутся еще раз задать этому дегенерату…