— Но ведь современные летательные аппараты летают на больших высотах, — отозвался Фостер.

— Но не на таких, — уверенно возразил я, разглядывая пульт. — Дай-ка разобраться.

— Тут множество всяких выключателей, — задумчиво произнес Фостер, — очевидно, предназначенных для запуска каких-то механизмов…

— Не трогай, — предупредил я, — если не хочешь затеять третью мировую войну.

— Не думаю, — отозвался Фостер. — Нет никакого сомнения, что у этой установки простейшее назначение. К современным войнам она не имеет никакого отношения, а, скорее всего, связана с загадкой дневника и моего собственного прошлого.

— Чем меньше мы знаем об этом, тем лучше, — заявил я. — По крайней мере, если ничего здесь не трогать, то всегда можно оправдаться, будто мы попали сюда случайно, спасаясь от дождя.

— Ты забыл про охотников, — предупредил Фостер.

— Ну, какой-нибудь новый вид оружия индивидуального поражения.

— Они же появились из этой расселины, Легион.

— А почему они выбрали именно тот момент?

— Мне кажется, — ответил Фостер, — они просто ощутили присутствие их древнего врага.

— Хм, похоже, я понимаю, куда ты клонишь, — сказал я, поворачиваясь к Фостеру. — Так ты теперь, значит, древний враг? Да? Погоди, давай-ка разберемся. Так что же, выходит, ты сам лично несчетное количество веков назад столкнулся с этими чертовыми охотниками здесь, в Стоунхендже. Перебил большую их часть и драпанул, наняв каких-то викингов. Ты переплыл Атлантический океан, а потом снова умудрился посеять свою память и стал парнем по имени Фостер. А несколько недель назад ты опять все поперезабывал, я верно рассуждаю?

— Более-менее.

— И вот теперь мы сидим в паре десятков футов под Стоунхенджем после стычки со светящимися вонючими бомбами, и ты мне заявляешь, будто в следующий день рождения тебе исполнится девятьсот лет?!

— Ты помнишь дневник, Легион? «Я нашел его в месте, знакомом мне издавна. Это был не улей, а колодец — дело рук обитателей Двумирья…»

— Ну ладно, — согласился я, — значит, тебе за тысячу.

Я еще раз взглянул на экран, нашел клочок бумаги в кармане и быстренько сделал кое-какие расчеты.

— Вот тебе еще одно большое число, Фостер. Этот объект на экране находится на высоте тридцать тысяч миль плюс-минус небольшая погрешность.

Я отложил карандаш и повернулся к Фостеру:

— Слушай, куда мы влезли? Впрочем, ладно, не надо. Не слишком-то у меня большое желание знать. Я бы с удовольствием отправился в чудную чистенькую тюряжку расплатиться по своим долгам перед обществом.

— Успокойся, Легион, — бросил Фостер, — ты несешь чушь.

— Ну и ладно, — огрызнулся я, — ты шеф, поступай как знаешь. По крайней мере, рядом с тобой у меня еще остается идиотская надежда на то, что я еще не совсем свихнулся и что в конце концов мне удастся каким-то образом избежать…

Я подался вперед: на экране проступил какой-то символ и тут же погас, снова появился и опять погас.

— Глянь-ка, Фостер, похоже, сигнал. Только вот как нам реагировать?

Фостер молчал.

— Не нравится мне это мигание, — скептически заметил я. — У меня уже и так сдают нервы.

Я перевел взгляд на большую красную кнопку подле экрана: может, если я нажму… Не оставляя себе времени на раздумья, я ткнул в нее пальцем. На панели вспыхнул желтый огонек. Сигнал пропал. Красная отметка разделилась, и от большой перпендикулярно вниз стала двигаться маленькая точка.

— Не уверен, что тебе стоило это делать, — заявил Фостер.

— Ну что ж, сомневаться никому не запрещено, — возразил я напряженно. — Похоже, я сбросил бомбу с этого корабля нам на головы.

Подъем на поверхность занял часа два, и каждую минуту я прислушивался к рефрену в голове: вот и конец, вот и конец, а вот и…

Я выбрался из расселины и, тяжело дыша, повалился на спину. Фостер притулился рядом.

— Надо добраться до шоссе, — произнес я в пространство. — Где-нибудь в пивной найдется телефон, необходимо уведомить официальные лица…

Я глянул на звезды над головой и схватил Фостера за руку:

— Постой! Что там?

Он посмотрел вверх. Прямо над нами быстро разрасталось яркое пятно голубого сияния.

— Может, нам и не придется никого уведомлять, — поразмыслил я вслух. — Боюсь, эта бомбочка возвращается домой.

— Нелогично, — возразил Фостер. — Вряд ли стоило уничтожать себя таким сложным образом.

— Бежим! — завопил я.

— Она очень быстро спускается, — сказал Фостер, удерживая меня за руку. — Расстояние, которое мы преодолеем за несколько минут, просто ничтожно по сравнению с радиусом действия современной бомбы. Меньше всего нам грозит опасность как раз здесь.

— Обратно в туннель? Чтобы нас там похоронило?

— Да, верно.

Мы сидели на корточках и следили, как пламя разрастается, становясь все ярче. Я уже мог разглядеть лицо Фостера, настолько стало светло.

— Это не бомба, — наконец неуверенно произнес он. — Она не падает, а медленно опускается, как…

— Как медленно падающая бомба, — вставил я. — И главное, прямо на нас. Прощай, Фостер. Не могу сказать, что мне с тобой было весело, но, по крайней мере, не скучно. В любое мгновение бомба может взорваться. Надеюсь только, что все быстро кончится.

Полыхающий диск был уже размером с луну и невероятно ярок. Он осветил всю равнину, словно бледно-голубое полярное солнце. Постепенно опускаясь в абсолютной тишине, диск превращался в эллипс, и я наконец сумел различить тускло освещенный темный силуэт над ним.

— Эта штукенция чуток великовата для бомбочки, — заметил я вслух.

— Она опускается не на нас, — добавил Фостер. — Сядет в нескольких сотнях футов к востоку.

Темная тень опускалась все медленнее и медленнее, пока не зависла над гигантскими камнями.

— Она приземляется прямо на Стоунхендж! — крикнул я.

Нечто опустилось прямо в центр древнего кольца. Мгновение его можно было разглядеть в ярких потоках голубого свечения, потом на нас обрушилась тьма.

— Фостер, как ты думаешь…

Бок темного силуэта прорезала желтая световая линия, тут же распухшая до квадрата. Откуда-то вывалилась лестница и уткнулась в землю.

— Ну, если сейчас оттуда полезут осьминоги, — предупредил я неестественно громко, — то я убираюсь отсюда к чертовой матери.

— Никто не полезет, — тихо произнес Фостер. — Полагаю, Легион, что этот корабль полностью в нашем распоряжении.

— Да не собираюсь я подниматься на борт этой штуковины, — раздраженно повторил я уже, наверное, раз в пятый. — Может, я и не все знаю о своем мире, но, по крайней мере, чувствую себя здесь уверенно.

— Легион, — сказал Фостер, — ты вглядись. Это же не военная ракета двадцатого столетия. Она наверняка прибыла в ответ на сигнал передатчика подземной установки, которой несколько тысяч лет.

— И я должен верить, будто корабль все эти несколько тысяч лет находился на орбите, поджидая, пока кто-нибудь не нажмет на красную кнопку? Где же тут логика?

— С учетом использования вечных материалов, например, таких как кафф, вовсе не так уж невероятно.

— Слушай, мы еще пока живы. Может, не стоит искушать судьбу?

— Но мы же на грани разгадки тайны, которой несколько тысячелетий, — возразил Фостер. — Я искал это, если верить дневнику, многие жизни…

— От твоей амнезии только одна польза — никакие догмы не сдерживают твое воображение.

Фостер кисло улыбнулся.

— След привел нас сюда, и мы должны идти дальше, куда бы он ни вел.

Я лег на живот, вглядываясь в немыслимый силуэт, высившийся среди монолитов Стоунхенджа, и в зовущий проем света.

— Этот корабль, или что там такое, сваливается невесть откуда и распахивает двери. А ты хочешь тут же забраться туда.

— Послушай-ка, — прервал меня Фостер.

Издалека доносился звук, похожий на раскаты грома.

— Новые корабли… — вздрогнул я.

— Сверхзвуковые истребители, — уточнил Фостер — Скорее всего, с баз Восточной Англии. Наверняка они заметили спуск корабля.