Дверь была закрыта. И в комнате царила подозрительная тишь да гладь.

Наверное, они уже друг друга почикали – мрачно решила я. И теперь я осталась одна с двумя трупами и без всякой работы!

Толкнув дверь, я вошла. И вздохнула с облегчением. Они разговаривали очень озабоченно и встревоженно, но вот о чем…

Этого мне узнать не удалось, потому что при моем появлении они мгновенно замолчали и обернулись ко мне с такими фальшивыми улыбочками, что меня затошнило.

Поставив перед Ванцовым тарелку и чашку с кофе, я демонстративно пошла к выходу.

– А ты куда? – осведомился Ларчик, явно обрадованный тем фактом, что я оставляю их наедине.

– Я же вам мешаю, – не скрывая обиды, проворчала я. – Беседуйте на здоровье!

Они, кажется, поняли, что жестоко меня обидели, потому как переглянулись, и Ванцов тихо сказал:

– Сашка, девочка ты наша, никто от тебя ничего скрывать и не собирается. Просто мы думали, что нам делать.

– Наверняка со мной, – кивнула я, храня на лице мину оскорбленной невинности. – Вот и думайте тут. А я на кухне посижу. Кофе попью.

– Да попей его здесь! – взмолился Ларчик. – Ванцов, давай ей расскажем, а? Все равно ведь она должна это знать! Может, будет осторожнее?

С чего это я должна быть осторожнее? Ах да.

Я бросила взгляд на рожу, занявшую по ванцовскому желанию место на моей стене.

Ванцов как раз и занимался этим извращенцем. И, как сам признавался, этот придурок его уже достал.

– Опять будешь запугивать меня зверствами? – мрачно осведомилась я, наливая себе кофе.

– Буду, – кивнул он с виноватым видом.

– Ох, Леша! Как же ты мне надоел-то с этим типом! Ну, не подхожу я на роль его жертвы, как ты не понимаешь? Ты же сам говорил – он охотится на всяких там блудниц, а у меня на лице не то что гиперсексуальность, у меня даже капли чувственности на нем не отражается! Он пройдет мимо меня, и я его абсолютно не заинтересую!

– Вот теперь я тебе кое-что объясню, – торжественно объявил Ванцов. – Посмотри-ка на этих дам.

Он положил передо мной фотки. Так картинно разложил, как пасьянс. Бедные дамы, как я без труда догадалась, стали жертвами уродца со стены.

– И что? – вопросила я, рассмотрев внимательно красавиц с пухлыми губами и большими, влажными от страсти глазами. – Что ты этим мне хочешь сказать? Что я такая же красотка, как они? Я тебе не поверю!

– Во-ло-сы, – раздельно и четко сказал Ванцов.

– Ты это к чему?

– Цвет волос всех дамочек без исключения, заметь, – рыжий! Исключение составляет только последняя жертва – она блондинка. Но она крашеная блондинка, Сашенька! А естественный цвет волос у нее почти рыжий.

Идея быстро поправить наше материальное положение тут же созрела в моей башке.

– Ванцовчик, миленький, – произнесла я, глядя на него так умилительно, как только могла. – А у вас случайно еще не ввели такую должность, как «охотник за головами»? Ну, то есть вы награды не назначаете за поимку? Тысяча долларов, скажем? Меня бы устроила такая сумма! Гляди, как все здорово получается – я накачиваю губищи силиконом, делаю себе татуаж и разгуливаю по злачным местам с порочным видом! Он на меня клюет, и…

– Са-ша! – одернул меня Ванцов суровым голосом. А Лариков так холодно на меня посмотрел, что я осеклась.

– Ну, ладно. Не буду накачивать губы силиконом и делать татуаж. Раз вы такие вредные и не хотите, чтобы я помогла милиции и несчастным «жрицам порока». Буду умирать от безделья, голода и нищеты.

– «Охотница»… Надо было такое придумать! Диана ты наша! Ты вообще представляешь себе, что это за гад? – спросил Ванцов. – Ты и вздохнуть не успеешь, как он с тобой расправится! У нас специально обученные девицы на подсадке, и то он будто чувствует, что они подсадные! Он умен и хитер, да так, что иногда у меня руки опускаются! Ни свидетелей, ничего!

– А и не надо особенного ума, чтобы распознать вашу подсадную девицу, – парировала я. – У них же актерских талантов нет! А у меня есть.

– По-моему, ты чудовищно самоуверенна, – сообщил Ванцов, дожевывая бутерброд. – Ладно, Андрей, надеюсь, ты все понял? Я могу быть спокоен за эту маленькую балбеску?

– Ах, я еще и балбеска! – возмутилась я. – Ванцов, ты съел мой последний бутерброд и обозвал меня балбеской!

– Ты такая и есть, – кивнул Лариков, не обращая на меня внимания. – Я не выпущу ее одну. Буду повсюду сопровождать.

– А если я вздумаю пойти на свидание? – поинтересовалась.

– Придется тебе терпеть его присутствие постоянно, – развел руками Ванцов, – пока мы не посадим любителя «рыжих девиц» подальше и поглубже. И, кстати, насчет любви, я бы тебе порекомендовал пока об этом не мечтать. По показаниям подружек этих несчастных, они незадолго до смерти очень изменялись как внутренне, так и внешне как раз от этого высокого чувства. Так что у меня имеются подозрения относительно его способа знакомства. Ладно, я пошел. Спасибо за то, что не дали умереть с голоду.

Он поднялся.

Если бы я не была так зла, я бы его пожалела, уж больно уставшим он выглядел! И я знала, что впереди у него – очередная бессонная ночь.

– Ванцов, – тем не менее не удержалась я от подкола на прощание, – а тебе тоже нельзя так просто по улицам разгуливать. Ты ж у нас тоже рыжий! Давай Лариков еще и тебя охранять будет!

– Я не ты, – отрезал он. – Если бы эта козлина на меня польстилась, я бы ему даже спасибо сказал. Может быть, схватил бы за яйца. Но он интересуется исключительно женщинами. Так что, любезная Александра Сергеевна, нижайше прошу вас не отдаляться от вашего босса на большие расстояния! Понятно?

– Понятно, – вздохнула я. – Только, если я в конце концов озверею от его постоянного присутствия, виноват будешь ты!

Ванцов ушел, унося с собой загадки и тайны уголовного розыска, а Лариков уставился в телевизор с таким озабоченным видом, что даже идиоту стало бы ясно – вовсе ему неинтересно смотреть на Андреа дель Бока, которую почему-то нам старательно показывали с утра до вечера.

– Ты стал интересоваться «мылом»? – нарушила я молчание, которое меня уже изрядно нервировало.

– Да, – промычал Лариков. – А что?

– Да ничего, – произнесла я. – Если тебе это нравится, пожалуйста. Люди от безделья еще и не так крышами съезжают…

Он не обратил на мои слова никакого внимания, настолько погрузился в созерцание мук Антонеллы! Вернее, погрузился-то он в свои размышления, которые были мне очень интересны, а делал вид, что целиком поглощен придуманной трагедией, и это делало его «размышлизмы» еще более интригующими.

Ибо нет ничего интереснее для любопытного ума Сашеньки Данич, чем скрытые от нее тайны!

Как бы из него эти самые тайны выбить?

Взяв в руки свой пистолетик, я приставила его к виску Ларикова и оглушительно заорала:

– О чем вы тут говорили с Ванцовым?

Он вздрогнул от неожиданности и уставился на меня с укоризной.

– Ты же знаешь, – сказал он. – И незачем так орать!

– Я знаю только то, что вы сочли нужным мне сказать, – тихо, почти шепотом, сказала я. – А мне интересно все. Я же долго варила кофе! А на то, что мне сказал Ванцов, хватило двух минут! Где остальные десять?

– Чего?

– Десять минут разговора? – не унималась я. – О, пардон! Даже не десять – двенадцать! Двенадцать минут я варила кофе и делала бутерброд!

– Не для твоих это ушей, – отмахнулся он. – Саш, честное слово! Не надо тебе этого!

– А тебе?

– Мне надо, – отрезал он. – Потому что я тоже сыскарь. И в прошлом работал именно в прокуратуре. Если меня просят о помощи, я не могу отказать!

– Ах, вот как! – вскипела я. – А я, значит, так просто забежала с вами кофейку попить? Значит, когда надо, – Саша помоги, а сейчас мы делаем вид, что Саша вообще не сыскарь? Вспомнили, что она скромно изучает старофранцузский? Зануды вы оба!

И я уселась в углу с насмерть обиженным видом.

– В следующий раз буду умнее, – проворчала я через некоторое время, не выдержав затянувшейся паузы. – Насую вам в карманы жучков и буду знать все, о чем вы тут без меня разговаривали!