- Даже если они получат плазмогаубицу, они не пойдут на такой шаг.

  - Они - не пойдут. Но в чьи руки вложить оружие и что потом сделать с исполнителем - найдут. Мы поможем.

  Я с интересом прислушивалась к спору, про меня забыли.

  - Так, кровожадное создание, спасибо, иди гуляй, - вспомнила обо мне Шур.

  Я ее сейчас удушу. Нет, не успею, оттащат. А жаль.

  Уходила я из поместья со смешанным чувством гордости и злости. Гордости - потому что все-таки смогла, пусть и случайно, оправдать их ожидания. А злости... Как собачку позвали, прикормили, а после -за шиворот и за дверь, чтоб не гавкала. Все. Объявляю мораторий на общение с леди Шур.

  Дарел проходил таможню, выглядел он просто замечательно, как-то забывалось, что через три месяца ему надо будет вернуться в клинику для второго курса лечения. Женщины бросали заинтересованные взгляды на еще не старого, но уже седого мужчину в военной форме, стройного и мускулистого. Похоже, форма для Вольфа как вторая кожа, никогда его не видела в штатском.

  Я спряталась, стараясь не попасться ему на глаза раньше времени. Он вышел в зал и неуверенно направился к выходу в город, я шла за ним и перехватила, когда он собирался снять таксофлаер.

  Взяла его за руку, он повернулся и крепко обнял меня.

  - Девочка моя...

  Дарел, такой родной и такой чужой...

  - Ты так повзрослела, - с болью сказал он.

  Я кивнула, на глаза навернулись слезы. В прошлом, все в прошлом - и Дарел, и наша любовь... Ему уже нет места в моей жизни. Жаль. Больно.

  - Девочка моя, я хотел встретиться и объяснить тебе все, чтобы ты не обижалась и не считала, что я тебя не любил, но вижу, что не нужно. Ты такая умная, маленькая моя.

  Я улыбалась сквозь слезы.

  - Все прошло, да? - немного горько спросил он.

  Я лишь молча кивнула.

  - Ну что ж... хорошо, что было. Ты ведь не жалеешь, что связалась со мной, правда?

  Тут я очнулась.

  - Ничего не прошло! Даже не думай! Тебе еще сына растить, так что долечивайся и думай, как будешь договариваться с Соденбергом об отпусках.

  Дарел замер.

  - Ты уверена?

  - Да, я уверена.

  Он схватил меня и закружил. Прохожие неодобрительно посматривали на иностранца и маленькую аристократку в его руках, а мне было все равно. Мои грусть и боль ушли. Да, у нас с Дарелом будет сын, такой же умный и добрый, как и его отец. Мы прилетели в поместье, я рассказывала о своих приключениях, а потом мы начали целоваться и уже не могли остановиться. Я отвыкла от его нежности и ласки, забыла, как это может быть восхитительно. Естественно, мы чуть не опоздали на его рейс. Летя к порту, я выжимала из флаера все.

  - Дарел, пообещай мне, что будешь осторожен у себя на родине. И не будешь забывать, что теперь у тебя есть обязательства передо мной и нашим сыном.

  - Перед тобой? Ты знаешь, что ты жадная собственница? - полушутя-полусерьезно ответил Вольф.

  Да, я тысячу раз не права предъявляя какие-то права на его жизнь, и пытаясь им управлять. Но, может, это и есть любовь, когда знаешь, что не прав и все равно не можешь не пытаться оградить любимого от самого себя.

  - Да Дарел, я жадная собственница, и несмотря на эти восхитительные часы вместе, я тебе больше не принадлежу. Но, врата тебя побери, я хочу, чтоб ты ЖИЛ и растил нашего сына, я хочу тебя видеть время от времени и знать, что у тебя все хорошо.

  - Почему ты просто не скажешь, что все еще любишь меня? - мягко спросил он.

  - Прости Дарел, я уже не свободна и не могу такого сказать.

  Дарел молча потянулся ко мне и стал вытягивать меня из кресла пилота...

  - Что ты делаешь? Ты с ума сошел! Мы опаздываем, - успела сказать я до того, как мне заткнули рот поцелуем. Флаер, потеряв контроль, остановился и завис в воздухе. Наконец я вырвалась от Дарела, или вернее он меня отпустил, и я опять села за штурвал.

  - Можешь не говорить...- сказал Вольф.

  - Что? - я еще плохо соображала.

  - Что любишь меня, можешь этого не говорить...

  - Ты! Ты...Самец! - ничего лучше я не придумала.

  Он расхохотался, я тоже. Отсмеявшись, я сказала вполне серьезно:

  - Я люблю тебя, Дарел, ты знаешь это.

  - Да, так же, как и то, что вместе нам уже не быть, да малыш?

  Я кивнула.

  Мы успели, и Вольф улетел на свою неласковую родину. Я вернулась домой и первым делом послала отцу письмо с просьбой оформить заказ для генохранителей. Детопроизводители звучит ужасно, и поэтому семьи, занимающиеся инорождением, зовут генохранителями, хоть это и неточно.

  Отослав письма отцу и Даниэлю, я с содроганием подумала, какой же будет реакция Синоби на произошедшее сегодня? Хорошо еще, если это будут только скандалы и рычания, а не затяжная 'партизанская война'. Из невеселых раздумий меня выдернул видеозвонок Илис.

  - Это правда? Ара-Лин, это правда?

  Врата!.. Я ведь так ничего и не рассказала ей.

  - Илис, сейчас твой брат в клинике на Эбанденсе.

  - Что с ним? - паника в голосе.

  - Ничего страшного, просто восстанавливается. Действительно, ничего страшного или непоправимого, - постаралась я ее успокоить.

  - Почему ты мне ничего не сказала? Я хочу увидеть его!

  - Илис! Успокойся, увидишь. Запиши ему письмо, я ничего ему толком не рассказывала, и он ничего еще не знает. Расскажи ему все. Когда он подлечится, то прилетит в гости.

  - Он все-таки сильно плох?

  - Да перестань, вот реквизиты клиники, - и я сбросила инфу с браслета.

  - Спасибо. - Илис собиралась расплакаться от переизбытка чувств. Только не это! Буркнув: 'Всего хорошего', я отключилась.

  Через несколько минут я поймала себя на том, что мне хочется танцевать. Впервые за несколько месяцев мне хотелось закружиться в танце. Сознание прятало от меня, насколько мне важен Вольф и наши отношения, и понять, насколько сильно я переживала из-за расставания и ссор, я смогла лишь тогда, когда эта тяжесть свалилась с моей души.

  Несколько дней я провела без всяких забот и хлопот. У отца с Даниэлем все нормально, раз Даниэль каждый день в одно и то же время шлет письма. Дни я проводила с дочерью. Малышка необычайно серьезна и умна, и есть большой шанс, что она пройдет по конкурсу и будет принята в семью Фрокс для обучения. Если это произойдет, я смогу вздохнуть спокойно, она станет аналитиком, а не оперативником. Конечно, беспечной жизни ей не видать, но хоть не погибнет во цвете лет, как моя мама и еще многие другие Синоби. Аррен Синоби меня бойкотировал, а может, действительно был занят, меня это в любом случае радовало, потому что жутко надоело постоянно отстаивать свои позиции, тем более что сейчас, благодаря Вольфу, я вспомнила, что отношения между мужчиной и женщиной - это не только вечный бой. Вечера и ночи я проводила в Доме Красоты у Ланы; надев белую маску, я танцевала в свое удовольствие, избегая общаться с гостями. Искра и Снежинка лучились от счастья, Грюнд заключил с ними устное соглашение, через полгода-год состоится свадьба с двумя невестами. Лорд Соболев бывал каждый вечер, естественно, узнал меня под маской, но общаться мы не спешили, и, как порядочный семьянин, за час до полуночи лорд отбывал домой к своим двум женам. Искра и Снежинка всячески изворачивались, чтобы не попадаться на глаза Соболеву и не общаться с ним, проявляя, так сказать, лояльность к Грюнду. Сами они знали больное место будущего мужа или он им рассказал, но все в Доме получили дополнительное развлечение, играя за и против девчонок, кто-то выводил их на Соболева, а кто-то помогал уклоняться. Забавность ситуации заключалось в том, что самому лорду Соболеву ничего не было известно и, мягко говоря, все равно, Снежинка его никогда не интересовала, а с Искрой был бурный роман еще до того, как я улетела на Тропез учиться. В эти дни сбылось то, о чем я мечтала, будучи руководителем военакции против пиратов - перекладывать инфокрисы в архиве, а по вечерам танцевать. Первый пункт не удался, зато второй - на славу.