Даниэль мрачнел с каждой минутой, он отказался под благовидным предлогом присутствовать при инорождении Дариана и теперь ищет возможность отвертеться.

  - Чего ты боишься? - спросила я, - Почему не хочешь видеть инорождение, ведь это такое чудо...

  Он уставился на меня со странной смесью горечи и сарказма

  - Это мерзко, - буркнул он отвернувшись.

  Я сидела как будто облитая грязью с ног до головы.

  - Что мерзко? - чужим голосом спросила я.

  Лицо Даниэля исказила ярость.

  - Мерзко, вот так рождать детей, из мешка!... У них нет матери! Ты сама за все время только раз слетала в малышатник на полдня, ты мать?

  Я не ожидала такого и не успела отгородиться, классический психологический 'пробив' от которого нас учили защищаться, но сейчас я не хотела прятать и глушить эмоции, я их выплеснула.

  - Да! Да я не мать! Я всего раз слетала на полдня! Но у моего сына есть мать! Ее зовут Элен Торсон-Валес! И у тебя была мать, хоть ты ее и не помнишь! Хоть ты и уверяешь себя, что ее никогда не было. Она кормила тебя грудью и вставала к тебе ночью, к тебе и твоей сестричке или братику. Я рада за своего сына! Слышишь рада! Что о нем заботится человек, для которого заботиться о таких малышах призвание, а не обязанность. Да! Мне стыдно! Я понимаю, что была бы ему во сто крат худшей матерью! Потому и не летаю туда, я там не нужна, просто не нужна.

  Я почти успокоилась, и продолжила

  - У меня сейчас контракт, может на пятидневку, а может на месяц, что бы я делала, если бы ребенок был со мной?

  - Отказалась от контракта, - бросил Даниэль.

  - Да, отказалась. А в результате, наша семья сдала бы свои позиции, наши соратники пострадали, а недоброжелатели возвысились. Замечательная перспектива и равноценный обмен! Ребенок рос бы с генетической матерью, а когда вырос, то не смог бы стать равноправным мужем той, которую любит! Потому что его жизненные позиции слишком слабы, а мать в свое время не смогла позаботиться о положении семьи.

  - Почему ты так уверена, что эта Торсон-Валес такая замечательная и хорошо заботится о нем? Почему ты уверена, что обо мне заботились, как о родном?

  - Это Ташин, да? Это он всё это вбил в твою голову?

  Даниэль молчал.

  - После завершения контракта мы вдвоем слетаем в малышатник, а сейчас ты будешь со мной, Грюндом и девчонками наблюдать за инорождением.

  - Нет!

  - Да! Это приказ некста.

  - Слушаюсь, леди-сестра, - процедил он сквозь зубы.

  Долетели мы в полном молчании, я была в шоке. Вот так вдруг, мы впервые серьезно поругались. Ну да ладно, этот нарыв давно надо было вскрыть... Ну и сволочь дядя Ташин, теперь я лучше понимаю, почему Даниэль его так ненавидит, если бы он мне сейчас попался, неделю лежал бы в регенераторе.

  Семейству Грюнда было не до нас, и они не обратили внимание на нашу с Даниэлем излишнюю напряженность.

  Мы прошли мед-обработку, инструктаж и, наконец, замерли перед 'мешком'. Искра очень волновалась, до дрожи, Грюнд наоборот успокоился, Снежинка в радостном волнении была уверена, что все будет хорошо, я тоже. Даниэль прикидывался каменным, давно с ним такого не было.

  Когда Грюнд принял ребенка, мы все затаив дыхание смотрели на это крошечное чудо, у всех крутилось в голове, но никто не решался сказать 'не альбинос'. Жмурившаяся девочка вдруг открыла глазки - серые! У нас вырвался вздох. Она задумчиво посмотрела перед собой и опять их закрыла. Искра плакала от счастья и облегчения, Снежинка от радости, а я от умиления, наверное. Грюнд радостно и гордо улыбался, держа на руках свое продолжение, свою дочь. Так и стояли, высокий Грюнд с младенцем на руках и девчонки по обе стороны от него, смотрящие на маленькое чудо - так для меня теперь будет выглядеть счастье.

  Я ушла и увела Даниэля, которого все время держала за руку, в коридоре он остановил меня и прижал спиной к себе, судя по дыханию, он беззвучно плакал. Я растворилась в объятии, мы действительно с ним половинки, раз можем так сливаться в единое целое, время исчезло...

  Я подала ему платок, который все же стала носить с собой, смирившись со своей плаксивостью, он вытер лицо и мы не проронив ни слова пошли к выходу.

  Выйдя из комфортного сумрака здания на яркое солнце, я четко осознала:

  - Времени в обрез.

  Я уходила от друзей, от мирной счастливой жизни к работе, к убийце хинов, которого надо найти и остановить. Даниэль шел рядом и я, казалось, чувствовала как он, также как и я 'перестраивается'.

  - Так что за контракт? - спросил он, когда мы сели в флаер.

  Я коротко рассказала и выдвинула примерный план моих действий. Даниэль тоже хотел подключиться, но я настояла на том, что на Университетские острова он не сунется, а будет моим связным и 'второй головой'. Я буду ему ежедневно отчитываться, а он из своего отстраненного положения что-то советовать.

  В десять утра мы уже были на территории поместья-клиники семьи Этани, спецов по косметическому изменению внешности и наномаскам. Через четыре часа малоприятных процедур и ожидания, я смотрела на себя в зеркале - 'экселенс', именно то, что нужно. Нос обрел некую оплывчатость, стал более плоским и широким, но не уродующим, веки слегка набухли, делая разрез глаз азиатским, но не классическим, а хорошо разбавленным. Ресницы выкрашены в черный цвет и безжалостно подстрижены, губы стали чуть толще и выпуклее. Эта перемена мне нравилась больше всего, такие губы делают лицо мягким и нежным. Волосы ставшие прямыми и тяжелыми выкрашены в темно-коричневый с красным отливом, причем корни закрашены черным, брови тоже. Это не слишком удобно, надо будет каждый вечер следить за корнями, чтоб не проявился мой русый цвет, но я не хотела делать с волосами что-то радикальное, ведь только-только их отрастила до прежней длины. В итоге на меня из зеркала смотрела хинка разбавленных кровей, и понять разбавление это аристократичное или наоборот было нельзя. Так могла выглядеть и дочь кого-то из 'золотой сотни', и девушка из третьего сословия, родители которой такие же 'разбавленные' азиаты. Желая подчеркнуть первый вариант, я нанесла рисунок - желтый дракон извивается под левой грудью, причем выглядел он так, будто татуировку пытались вывести. Может быть я излишне увлеклась своим образом, но с другой стороны - внимание к мелочам, это то что отличает профессионала.

   Глава 3. Университетские острова. Белый остров.

  Ара-Лин

  Меня явственно ущипнули за попу, я на мгновение замерла, решая, что же делать... решила. Сноровисто вернула кружки с подноса на стол и с разворота врезала тонким металлическим подносом в лоб худосочному смуглому брюнету, раздался звук подобный удару колокола, в баре стало очень тихо, я моментально сгребла кружки и двинулась прочь от столика в спасительную кухню. Я успела отойти на несколько шагов, когда ущипнувший очнулся и кинулся за мной, я не побежала, я шла очень быстро и бежать было нельзя. Краем глаза я увидела как преследователь нелепо взмахнув руками упал на пол, ему поставили подножку. Дойдя до дверей кухни я оглянулась.

  - Ты что? - на русском взревел худосочный в лицо такому же смуглому и чернявому, только в два раза более широкому парню.

  - А ты что? - спокойно ответил тот.

  - Она меня ударила!

  - А ты ее за зад ущипнул.

  - Да эта шлюха мне весь вечер глазки строила!

  - Да не звизди, - с насмешкой ответил широкий и его друзья засмеялись вместе с ним. Худосочный развернулся и с тихими ругательствами пошел за свой столик. Хозяин бара за локоть втащил меня в кухню.

  - Что ты себе позволяешь? - прокричал он.

  - Руки.

  От моего слова, его рука державшая меня отдернулась, а его запал поорать несколько утих.

  - Я ударила в лоб, ему никакого вреда это не принесло, максимум будет небольшая шишка - это раз, - начала я. - Я никому не позволю себя лапать и щипать - это два, - продолжила я, не давая себя перебить. - И если вас это не устраивает, я разворачиваюсь и ухожу - это три.