- Желаете останки выделать в трофей? - почтительно спросил он меня. Я молча показала на Эфенди. Удивление мелькнуло на лице экса, но тут же сменилось вежливой почтительностью, когда он перевел взгляд на донжана.

  - Боюсь, не все мои гостьи будут адекватно реагировать на этот трофей.

  Эфенди умница и слова и интонацию подбирает, как дипломат со стажем, мол, хотелось бы, но профессия не позволяет.

  - Мы можем забрать его себе? - поинтересовался экс.

  - Пожалуйста, - отозвался Эфенди. Я тоже кивнула.

  От скрытой неприязни двух работяг к донжану не осталось и следа.

  - Сколько времени вам надо? - я переживала, управятся ли они до ухода Эфенди.

  - Часа четыре...

  Поисковики, больше всего напоминавшие стальных сороконожек, уже скрылись в лесу.

  - Может, снять защиту с ограды? - обеспокоилась я.

  - Да нет, им не повредит.

  - Как закончите, приходите к веранде.

  Экс молча кивнул.

  Когда мы с Эфенди зашли в дом, он меня обнял и прошептал на ушко:

  - Четыре часа... за это время можно многое успеть...

  Через три часа мы уже сидели на веранде на диванчике-качели; неприятности утра остались позади, и единственное, что омрачало идиллию, - это мысли о том, что эту ночь я проведу одна.

  - А ты действительно хороший наездник? - поинтересовалась я.

  - Да неплохой, уж точно; а ты держишься в седле?

  - Нет, ведь это развлечение, а не необходимый навык...

  - Попробуй как-нибудь, тебе точно понравится, и ты легко научишься. Лошади вообще удивительные существа, умные, у каждой свой характер... - Было видно, что он говорит о дорогом для себя. - Хочешь, выберемся на ипподром завтра или послезавтра?

  Я отрицательно покачала головой: несмотря на то, что мне вернут деньги за сегодняшнюю ночь, на аренду лошади может не хватить - слишком дорогое удовольствие.

  - Ты не скучаешь? - спросила я, взяв его за руку. Он придвинулся ко мне и заглянул в лицо.

  - Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен, - сказал он немного грустно. От этих слов и интонации разрозненные кусочки информации у меня в голове сложились в четкую картину.

  - Ты не 'кот', ты 'охотник', да? - спросила я.

  Он грустно усмехнулся и кивнул.

  - Да и ты не 'воин', а 'охранник', - сказал он мне.

  Я призадумалась. Симвотип 'кот' предполагает некую созерцательность в сочетании с замкнутостью на себя и гибкостью, легкостью характера; этот симвотип наиболее распространен среди донжанов. 'Охотника' же характеризует стремление к совершенству и достижение одной цели за другой, этот тип наиболее подходит коммерсантам, и вообще считается удачным, так как такое сочетание черт помогает добиться успеха в жизни. 'Охотник'-донжан - это, по большому счету, человек не на своем месте.

  - Ты не тяготишься своей профессией? - вырвалось у меня. Невежливый вопрос, но Эфенди не обиделся.

  - Не тяготился до определенного времени. В последний год стало очень много заказов, иногда не дают даже приблизительной информации на гостей... Тяжело стало играть. - Тут он встрепенулся. - Только не подумай, что я неискренен с тобой; кроме тебя, никому и в голову не придет, что я не 'кот'.

  - Но как тебя учили? Ведь в детстве симвотипы ярче, вряд ли ты сменил его, став взрослым? - у меня не укладывалось в голове: ведь ребенка не будут учить тому, к чему у него нет предрасположенности, или наоборот, не учить тому, к чему есть таланты.

  - Жесткий контракт.

  - То есть?

  - Моя мать - Рокен-Тири, и то, что у нас совпадает фамилия, как ты знаешь, означает, что она родила без разрешения отца. Она была 'черным браслетом', хоть начинала гейшей... И она заключила с Домом Красоты жесткий контракт без права смены обучения.

  - Но почему она так поступила, как можно обрекать своего сына на чужую долю?

  - Не знаю. Мне думается, что это была месть моему отцу, вроде бы он был виной тому, что она сменила браслет на черный. - Эфенди избегал слова 'проститутка', заменяя его на 'черный браслет'. Не знаю, что бы чувствовала я к своим родителям, если бы меня обрекли заниматься не своим делом, вряд ли я была бы так корректна.

  - Только не подумай... Профессия донжана - не такое уж несчастье, я бы даже сказал, большое счастье, - попытался перевести все в шутку Эфенди.

  - Угу, учитывая, что ты смог и в ней добиться успеха... - Мне шутить не хотелось. Я думала о том, что, будь Эфенди хоть коммерсантом, хоть экстерминатором, хоть кем-то еще, кроме донжана, он мог дорасти до того, чтобы стать мне ровней. Я бы его подтянула, в крайнем случае. Аристократу может быть ровней любой профессионал своего дела, исключение составляют лишь донжаны - клан неудачников, породниться с кем-то из них - позор. Если от них рожают детей, то дают им фамилии матерей, и точка. Эфенди догадался, о чем я думаю.

  - Если бы я не был донжаном, мы бы не встретились, увы, не моя, совершенная коската. - сказал он, поцеловав мне руку. Коската, совершенная коската, странный комплимент - называть девушку клинком, но именно за этот точный, как симвотип, комплимент я и полюбила Эфенди. Между нами никогда не звучало слово 'любовь', только 'ты мне дорог', 'я тебе благодарен', изредка - 'милый друг'. И все. Любовь - это между равными. Грустно.

  - А почему ты решил, что я 'охранник'? - спросила я, чтобы сменить тему.

  - Ты слишком чуткая для 'воина', и семья для тебя значит очень много, больше, чем собственная карьера. Тебе не нужно то, что есть у кого-то другого, но и своего ты никому не отдашь. И вообще, ты ориентирована только на свою семью, на самый близкий круг, а все остальные для тебя - чужаки.

  Я задумалась, возразить было нечего.

  - Но тестирование...

  - Ну, во-первых, стопроцентным 'воином' ты никак не могла быть.

  Я кивнула, это действительно так, результаты были процентов на шестьдесят-семьдесят.

  - А во-вторых, при обучении симвотипы мутируют, от тебя ждали поведения 'воина', и ты надела его маску. Так же, как и я: у меня во всех эгофайлах стоит 'кот', семьдесят процентов.

  Да, было над чем подумать. Мы молча сидели взявшись за руки, диванчик мерно покачивался. Недлинный разговор у нас вышел, но я знала, что буду вспоминать его снова и снова.

  Эксы показались не со стороны парка, а из-за дома; они были чем-то возбуждены. Увидев нас вдвоем в расслабленных позах, они смутились и приостановились. Мы поднялись.

  - Прошу вас, господа, - позвала я.

  Они приблизились. Эфенди тем временем придвинул стулья к столу.

  - Присаживайтесь. Воды? Минеральной, лимонной? - как и положено хозяйке, поинтересовалась я.

  - Минеральной.

  - Лимонной, - вразнобой ответили они, - если можно.

  Я вежливо улыбнулась и двинулась на кухню, но Эфенди жестом остановил меня и сам пошел за водой. Мы молча подождали его возвращения, он принес поднос с двумя графинами, стаканами и всякой всячиной, вроде орехов и яблочных чипсов. Я разлила воду по стаканам и придвинула к гостям закуски. Подождав, пока они отопьют, наконец спросила:

  - Так каковы результаты?

  Притихшие было эксы опять встрепенулись.

  - Леди, он оставил кладку, и мы ее обнаружили, - сказал старший с легкой гордостью. - Ну, и уничтожили, конечно.

  Как неприятно, все равно, что узнать, что у тебя под домом лежала бомба.

  - А где она была?

  - С внешней стороны, но если бы они вылупились, поместье было бы в опасности.

  Я кивнула, это и так понятно.

  - Есть гарантия, что кладка одна?

  - То, что она одна, - вероятность девяносто пять процентов. Мы составили акт и уладили все формальности с вашим управляющим.

  Это довольно высокий процент гарантии, и эксы будут нести ответственность, если выяснится, что они пропустили еще одну.

  - У вас есть предположения, откуда так близко к поместью взялся нажравшийся крысодлак? - Крысодлаки делают кладку, только наевшись свежатины.