Чуть более шести лет назад она была гостем на яхте из Галвестона, бросившей якорь в водах Бимини. На борту яхты проходил прием по случаю открытия теннисного турнира, и Викки была в некотором роде неофициальной хозяйкой на нем. Но тут из Нового Орлеана прилетела привлекательная подруга владельца яхты, и Викки была смещена со своего поста. Ситуация сложилась щекотливая. Викки уже начала было подумывать, не послать ли куда несколько тщательно составленных телеграмм, которые помогли бы ей получить нужные приглашения, как в ее жизнь вошел Тэмпл Шэннард. Его привел с собой на прием один из знакомых. Викки тогда было двадцать четыре, а ему — сорок четыре. Он пришел из Нассау в одиночестве на своем построенном на Абако двухмачтовике, легком и красивом суденышке. Викки узнала обо всем моментально — сказалась многолетняя практика.
За два года до этого в результате несчастного случая Тэмпл стал вдовцом. У него было двое детей, которые учились в колледже в Штатах. Тэмпл переселился на Багамы, располагая небо сколькими тысячами долларов плюс оптимизмом, помноженным на предприимчивость. И у него пошло. По стандартам улочки, где родилась Викки, он был богачом. Конечно, техасец — владелец яхты, на которой они встретились, — мог бы сорокакратно купить Тэмпла с его состоянием, не ощутив при этом значимости собственных расходов. Но Викки к этому времени понимала, что при перемещении все ценности приобретают относительный характер.
Тэмпл Шэннард был одиноким мужчиной, ей нравились его манеры и внешность. У него было загорелое, обветренное и несколько грубоватое лицо, которое очень оживляла часто появлявшаяся улыбка. Он был невысок, крепок и широкоплеч, двигался с юношеской легкостью и собранностью. Тэмпл относился к особому сорту людей, которым надо кого-то опекать и защищать. Он ощущал эмоциональную пустоту, если рядом не было человека, которого он любил бы.
Скоро они уже гуляли по узким дорогам ночного Бимини, держась за руки. Для Викки это был тот случай, которого она ждала, и ждала очень. Тэмпл ей действительно нравился, и она не чувствовала за собой вины из-за того, что стала демонстрировать Тэмплу наигранную любовь. У нее было свое чувство справедливости, она знала, что не пойдет на такую сделку, в результате которой он был бы обманут в своих надеждах и желаниях. Викки отдавала себе полный отчет в том, что является желанной гостьей в домах, на ранчо, виллах и яхтах богатых бодрячков лишь благодаря своей молодости, великими трудами достигаемой свежести и деланной восторженности и что все это пройдет с ужасающей быстротой. Карьера профессиональной гостьи — самая ненадежная из всех. Пора было выходить из игры с выигрышем.
Тэмпл Шэннард настолько благоговейно относился к ней, что она сочла необходимым форсировать события. Она охотно устроила перепалку со своей «сменщицей» из Нового Орлеана, так что на яхте ей делать было нечего. Налет безысходности, правдоподобный рассказ о себе — и Тэмпл был тут как тут, чтобы прийти ей на помощь и взять с собой вместе с десятью чемоданами дорогого багажа.
Естественно, он направился в Нассау, в свой большой дом у моря с верандой, тропической растительностью в саду и маленьким штатом прислуги, в дом, который был слишком велик для него одного. Бумаги Викки оказались в крайнем беспорядке, но у Тэмпла имелись друзья среди местной администрации, которые без промедлений выправили их, так что через три дня после прибытия Викки и Тэмпл смогли пожениться. Свадьба была на славу, к Викки все относились весьма дружелюбно и с той долей скептицизма, какой она и ожидала.
Май прошел в свадебном путешествии под парусом на его «Ветреной девушке». Викки научилась разбираться в такелаже, манипулировать фалами, читать море, ориентироваться по буям и вешкам. Она установила для себя, что наконец нашла то, что не без доли самонадеянности искала все время.
Она понимала слабые места своего положения. Знала, что никогда не будет принята как равная в лучших домах Нью-Провиденса. Будь она даже из высокого сословия, брак с американским иммигрантом создавал для этого непреодолимый барьер (Багамские острова — бывшая колония Великобритании).
Помимо написанного пером в брачном контракте, Тэмпл дал ей устные заверения в том, что у нее будет хороший дом, прислуга, круг добрых друзей, открытый счет в хороших магазинах, поездки по интересным местам и гарантия самых нежных чувств с его стороны. Если же эти факторы изменятся, то их контракт будет пересмотрен и приведен в соответствие с ее требованиями. Она же сможет жить тогда по собственному усмотрению во всех отношениях.
Викки считала, что это хорошо и для самого Шэннарда. Он приобрел в конце концов молодую, пышущую здоровьем жену. Вместе с ней он получил и выдуманную историю ее жизни. История была достоверной, интересной и не поддавалась проверке. Викки жила с этой историей достаточно долго, и было исключено, что она когда-нибудь вступит в противоречие сама с собой. До вступления в брак она сочла необходимым честно сказать Тэмплу, что не может иметь детей, но этот факт не имел для него значения.
Викки знала, что будет ему верна и преданна. Будет помогать ему в работе, насколько сможет, будет следить, чтобы он правильно питался, делал физические упражнения и не пил слишком много, ухаживать, если он заболеет, и всегда из уважения к нему будет контролировать свое настроение. Она узнает, что нравится мужу как интимному партнеру, и станет такой, как ему хочется. Викки понимала, что будет дорого ему обходиться, но не потребует больше того, что он сможет ей предоставить.
Викки было известно, что мир полон жен, дающих своим мужьям значительно меньше.
Будь Викки одарена большим воображением, большей чувствительностью, ее прошлое оставило бы в ее душе и на ее внешности настолько заметный след, что его невозможно было бы скрыть никаким притворством. Но она была до мозга костей реалисткой, причем редкой разновидности. В тайниках ее памяти скопилось много грязного мусора из черных дел, извращенных поступков и ужасных обязательств. Равнодушный окружающий мир делал с ней, что хотел. И когда дело подошло к замужеству, Викки прошлась по этим тайникам по-хозяйски споро, с веником, совком и чистящим порошком, собрала всю грязь в мусорный ящик, который выволокла на обочину дороги, чтобы рабочие увезли его. Потом сполоснула руки и с чувством выполненного долга вступила в брак.
Таким образом, Тэмпл Шэннард, навсегда отгороженный от правды, от которой у него подогнулись бы колени, обрел молодую, симпатичную, преданную жену, лишенную каких-либо отпечатков чужих пальцев. У Викки был поразительно ровный характер. Она обладала изобретательностью котенка, здоровьем доярки, старалась выглядеть и действовать так, чтобы муж получал от нее максимум удовольствия. Викки избавилась от печати, наложенной на нее средой, где она выросла, переняв манеры и внешность того высокого окружения, в котором ей довелось вращаться впоследствии.
За время медового месяца Викки сделала из Тэмпла нового человека. К нему вернулась молодость, которая, казалось, ушла было навсегда. Он снова стал тем давним юношей, который, сидя у руля, во весь рот улыбается своей юной подруге. Тот юноша в майские лунные ночи, поставив яхту на якорь в заливе тропического острова, засыпал в крошечной каюте в сладких объятиях молодой жены, и его седеющая голова покоилась на ее прекрасной груди...
Они хорошо прожили шесть лет, и теперь, стоя в вестибюле «Камеруна», Викки почувствовала, как в ней зашевелился страх, как будто какое-то маленькое шершавое существо не может успокоиться в кармане рядом с сердцем. До замужества она никогда не ощущала такого рода страха. То были времена напряженного составления ближайших планов и тщательного взвешивания вариантов, но Викки никогда не сомневалась в том, что все будет как надо. Но за последние шесть месяцев она лишилась уверенности в себе, и ей не нравилось это состояние. Впервые это повлияло на те негласные обязательства, которые она приняла на себя перед замужеством. Нет, дело тут было не в сценах и ссорах. Слегка изменился общий спектр их брака. Как будто она каждый день писала яркую, радостную картину любви — и вдруг все краски поблекли, перестали быть чистыми и отчетливыми, запасы тоже истощились, и негде взять новые.
