А Громов не зажмурился – присмотрелся! Что ему до какихто дикарских верований! Однако, как ни старался, не увидел ничего… Вождь просто чтото сжимал в кулаке, чтото очень небольшое… Нательный крестик? А почему бы и нет? Впрочем, потом можно будет понаблюдать, посмотреть на вождя повнимательнее.

Напрягшись, Красная Рука вдруг дернулся и, вытянув руку вперед, выкрикнул чтото на своем языке. Андрей все же разобрал знакомое слово – «ямаси»!

Ямаси… Враги. Так что же, выходит, враги здесь? И вождь их почуял?

А ведь все именно так и обстояло: индейцы вытащили ножи и томагавки, ктото приготовил стрелы и лук, а сержант Сильный Кулак с неожиданной сноровкой и ловкостью принялся заряжать свой огромный мушкет, больше напоминавший крепостное орудие.

– Двигайтесь как можно более тихо, – взглянув на Громова, шепотом предупредил сублейтенант. – Ямаси уже ушли, но могли оставить лазутчиков. Не отставая идите за мной.

Раскинувшееся на лесной опушке, близ заросшего осокой ручья, небольшое – три вигвама и две хижины – селение казалось вымершим, – не было видно ни одного человека, лишь от небольшого, едва тлеющего костерка меж вигвамами поднималась вверх тоненькая струйка дыма. Поперек костра лежало какоето толстое, обуглившееся посередине бревно, в котором Андрей, присмотревшись, признал тотемный столб.

Суровые лица индейцев исказила гримаса гнева, по знаку Красной Сосны четверо парней вытащили из костра обгоревший тотем, оттащив к одной из хижин. Вождь вполголоса приказал тщательно осмотреть все, и воины кусабо разбрелись по деревне. Громов тоже подошел к ближайшей хижине, сложенной из переплетенных меж собой прутьев и крытой листьями сабаловой пальмы, и, откинув циновку, заглянул внутрь.

В нос ударил запах свежей крови и смерти! Прямо поперек входа лежал совершенно раздетый труп женщины… баз головы! Рядом, на земляном полу, притулились трупики детей, пронзенные – как видно – копьями и тоже без голов. Лужи темной крови привлекали множество жирных зеленых мух, их плотоядное жужжание отдавалось в ушах гнусным протяжным эхом.

– Господи!

Выскочив из хижины, молодой человек хотел кричать, позвать когонибудь, но осекся, увидев, как воины вытаскивают из вигвамов такие же обезглавленные трупы, аккуратно складывая их напротив тотема, который двое парней сноровисто вкапывали в землю.

– Ямаси убили всех, – увидев Андрея, тихо промолвил вождь. – Не только воинов. Стариков, женщин, детей… даже самых маленьких.

– Сволочи!

– Вам, белым, наверное, кажется, что это зверство, – скривившись, Красная Сосна покачал головой. – Однако это не так. Разорить селение врага – высшая доблесть! Убить мужчин – чтобы у врага не было силы, убить женщин – чтоб они не нарожали воинов, убить детей – чтоб из них не выросли мстители, которые в один прекрасный момент вот так же явятся в деревне врагов и убьют там всех!

Громов молча сплюнул: что ж, определенная логика в словах сублейтенанта имелась. Логика первобытного дикаря! Именно так первобытные люди и жили. Именно такие войны и вели. Именно так! На уничтожение! Все против всех. И не важно, ребенок ты или взрослый, враг не должен жить, враг не должен мстить, враг не должен размножаться.

Прекрасно понимая это (все ж таки историк!), молодой человек тем не менее спросил, почему это ямаси не взяли пленных?

– Им что, не нужны рабы? Деньги?

– Не так нужны, как нам, – дернув шеей, пояснил вождь. – Ямаси – дикие и держатся старых традиций. Нас же считают предателями, холуями белых, хоть мы долго воевали с англичанами и только потом заключили с ними взаимовыгодный союз, не утратив наших обычаев. Разве что многие поверили в Иисуса Христа… но не отринули и Великого Духа! Ямаси же – закоренелые язычники, жестокие дикари. Они обезглавили убитых, чтобы мы не смогли достойно их похоронить, а это очень важно!

– И что вы собираетесь делать?

– Чтонибудь придумаю, – Красная Сосна неожиданно улыбнулся. – Уже придумал! Мы похороним павших со всей подобающей честью. Увы, весь порох ямаси забрали с собой, остались лишь ядра. Воон в той хижине, она использовалась как амбар. Сходите, отберите, какие подойдут.

– Да, конечно, – глядя на трупы, рассеянно кивнул Андрей.

– Подождите… – вождь жестом остановил его. – Я дам вам в помощь Синюю Молнию, он сообразителен и немного знает английский.

Обернувшись, сублейтенант чтото сказал на своем языке, и один из молодых воинов бросился вслед за Громовым.

– Лейтенант сказал – ты говоришь поанглийски? – на полпути обернулся Андрей.

Воин – молодой, тощий, с разрисованной синей и красной красками грудью и решительным, но вполне юным лицом – учтиво склонил голову:

– Да, сэр. Говорю. Немного.

– Хорошо.

Пригнувшись, молодой человек вошел в амбар и сразу же увидел лежащие в больших плетеных корзинах ядра, большинство которых годились лишь для фальконета, однако попались на глаза и несколько двенадцатифунтовых, одно из которых Громов и вытащил, показал индейцу:

– Вот такие отбирай, складывай.

– Только железные? – тут же переспросил юноша.

– Каменные тоже. Ну и… Вообщето это не простое железо – чугун.

Андрей неожиданно для себя улыбнулся: а пареньто и вправду оказался сообразительным, и даже чемто напоминал Громову незабвенного Саланко, молодого вождя одного из маскогских племен, друга, с которым когдато – не так уж давно – делил каторгу, а затем – и воинскую славу. Эх, Саланко, Саланко… вот бы кого встретить!

– Маскоги – ваши друзья или враги? – положив ядро в пустую корзину, тихо спросил Громов.

– Поразному, – в голосе молодого воина сквозило безразличие. – Когда как. Но это давно было. Сейчас они близ Чарльз Тауна живут, к нам не лезут. Некоторые. А некоторые – давно ушли во Флориду или дальше еще, на закат солнца, к берегам большой и широкой реки.

– А в этих местах их нет?

– Нет. Здесь мы… и ямаси. Которые тоже много куда уходили и вот снова явились на нашу землю!

– Понятно… Вон ту корзину проверь, – Андрей указал рукой и продолжил расспросы: – А у самого моря, вниз по Саваннереке, какое племя живет?

– Ямаси живут, – подумав, ответил индеец. – Уходили, потом вернулись. Но это не те ямаси, которые дикие. Эти, что на побережье Большой Воды, с белыми дружат… как и мы.

– А вы все равно друг друга на дух не переносите, ведь так?

Громов усмехнулся и, тщательно осмотрев очередное ядро, аккуратно положил его в корзину.

– Ямаси всегда нашими врагами были! – гордо ответил Синяя Молния. – Они – подлые предатели, гнусные убийцы и твари. На словах – помогают белым, однако при случае не прочь напасть на их селения.

Андрей удивился:

– Что же, в Чарльз Тауне об этом не знают?

– А кто расскажет? Ямаси убивают всех! И как делают – потом оставят на пепелище кисеты маскогов или чероки, даже томагавки – вроде бы ктото случайно обронил, хотя… Можно ли случайно обронить оружие?

– Понимаю, – кивнул молодой человек. – По узорам, по украшениям, по резьбе запросто можно определить, чей это кисет или томагавк – маскогов, чероки или ямаси.

– Да, можно, – юный индеец вытащил очередное ядро. – Смотритека, сэр, трещина! Берем?

– Возьмем – для картечи сойдет. А ты очень хорошо говоришь!

Юноша довольно улыбнулся – не так уж кусабо и скрывали свои чувства, особенно молодежь.

– Красная Сосна учил меня!

– Сам вождь?

– Он мой брат!

– Ах, вон оно что… – перебирая оставшиеся ядра, протянул Громов. – А почему у тебя такое имя – Синяя Молния?

– Просто три года назад, когда мне было тринадцать и я собирался стать воином, мне явился дух – Синяя Молния. Видение, понимаете? Хотя белым и не нужно этого понимать, а нам – кусабо, маскогам, чероки… даже ямаси – нужно! Никак нельзя без духа, никак.

– Но ты же веришь в Иисуса Христа! – Андрей кивнул на серебряный крестик, висевший на тонкой шее подростка.

– Верю, – искренне кивнул юноша. – Но и без духа – никак. Он не всем является, далеко не всем… а мне вот явился!