– Спрошу сразу, – подобрав нужные слова, Громов понизил голос.

Оно, конечно, и этот рыжебородый кузнец вполне мог оказаться подсадной уткой, как пресловутый недоброй памяти Жузеп, однако терятьто было нечего – все равно утром повесят… ну пусть не утром – днем.

– Можно ли отсюда бежать?

– Бежать?! – ахнул Жауме. – А ты хват, как я погляжу!

Эту фразу он произнес покаталонски, но Андрей понял, верней – догадался.

– Нет, парень, – стены здесь слишком крепки, а цепи… как кузнец скажу – хорошая работа!

– Ты веревки еще похвали, – Громов задумчиво пожевал соломинку. – Главноето не стены, а люди. Стражникито здесь кто?

– Кастильцы! Весь гарнизон из них. Подлые псы!

– Что, кастильцы не любят серебро?

– А у тебя оно есть?

– Нет, но ведь можно сказать, что есть… Гденибудь в надежном месте. Главное, найти, кого заинтересовать. Что, таковые не найдутся?

– Не успеем, – собеседник с сожалением покачал головой и, чуть помолчав, зашептал: – А дверь здесь вышибить можно, я вчера посмотрел – засовецто хлипкий. Только ночью надо – когда все уснут, я тут многим не доверяю.

– А мне? – вскинул глаза Андрей.

Кузнец расхохотался и хлопнул его по плечу:

– А мы с тобой два сапога – пара. И тебе, и мне завтра на виселицу – это все знают.

– Так значит ночью? – с вновь обретенной надеждою прошептал Громов.

– Ночью. А сейчас – тсс!

До ночи еще оставалось время подумать, поразмышлять, прокачать ситуацию, чем и занялся Громов после разговора с новым знакомцем – Жауме Бальосом, честным каталонским кузнецом… хотелось верить, что честным.

Итак, пока позволяло время, Андрей пытался припомнить хоть чтото из имевшихся ранее знаний, увы, по данному вопросу достаточно скудных. Тысяча семьсот пятый год – так называемая «война за Испанское наследство», битва за престол после безвременной кончины больного и бездетного испанского короля Карлоса Второго. Как водится – пара претендентов на освободившийся трон в лице Филиппа Бурбона и Карла Габсбурга. За Филиппом стоял Людовик Четырнадцатый, корольсолнце, стояла Франция, чрезмерное усиление которой за счет фактического присоединения Испании было невыгодно никому и в первую очередь – Англии, Голландии, Австрии, – они и образовали коалицию, и война велась с переменным успехом. Вот, в принципе, и все – да и кто из российских – и не только российских – историков сказал бы больше? Разве что университетские профессора, преподаватели с кафедр новой истории – но тех ведь раз, два и… А все остальные историки, даже остепененные, крайне специализированные вплоть до «Эволюция лошадиных подков в период ранних Каролингов» или, как у Громова, «Крестьянеотходники Тульской губернии». О войне за Испанское наследство, прямо России не касавшейся, у всех – крайне поверхностные знания, а то и вообще никаких. Даже кто такой лорд Питерборо, к стыду своему, Громов мог только догадываться, знал лишь то, что Англией к этому времени правила королева Анна, да смутно припоминал некоторых известнейших полководцев типа Евгения Савойского или Вальми.

Нет! Ну ведь угораздило же! И… как же там Влада? Она тоже здесь, в восемнадцатом веке, или все же девчонку миновала сия фантастическая участь? Вопросы, вопросы… Что в них толку сейчас? О другом пока надо думать. О другом… Выбраться для начала отсюда, а уж опосля – там видно будет.

– Эй, просыпайся, друг. Пора!

Тревожный шепот кузнеца Жауме Бальоса вовсе не разбудил Громова – молодой человек уже давно не спал, все ворочался, ждал, всматриваясь в темноту. Встав, сообщники на ощупь подобрались к двери и разом ударили в нее плечами – раздва! Не особенното и шумно получилось, лишь жалобно звякнул упавший на пол засов. Хлипенькие оказались запоры! Понятно, почему – видать, давненько здесь двери не вышибали.

– Идем!

Жауме уверенно зашагал по узкому коридору, как показалось Андрею – кудато в глубь тюрьмы, прочь от видневшихся невдалеке пляшущих желтооранжевых отблесков – похоже, там, за углом, ярко горели факелы.

С минуты на минуту Громов ожидал погони – тюремщики обязательно должны были спохватиться, явиться на шум, если, конечно, они его слышали, не спали. Тяжелое дыхание кузнеца слышалось впереди, шаги беглецов гулко отдавались под сводами, а погони чтото не было слышно – странно!

– Они дрыхнут все, – шепотом пояснил Жауме. – Ленивые кастильские свиньи. К тому же им давно не платили жалованья. На все – плевать.

Понятно! Андрей усмехнулся – раз жалованье не платят, так и в самом деле – зачем честно службу нести?

– Думаю, стражники и сами разбегутся, едва только увидят распахнутую дверь, – тихо засмеялся кузнец. – Такие уж это воины. Набрали невесть кого – заставили служить силой. Ну то нам на руку.

– Странно, что еще вся тюрьма не сбежала, – пошутил молодой человек.

Кузнец хмыкнул:

– Не сбегут – боятся. Страх – великая сила. Да и настоящих борцов в крепости нет – похватали бог знает кого: недоимщиков крестьян, цыган, бродячих акробатов. Да и они, может, бежали бы, кабы знали, что служба тут наперекосяк. Тем более – скоро тут всем не до нашего побега будет – уже третий день в море реют вымпелы английской эскадры! Скоро, скоро сядет на трон добрый король Карлос, а кастильские псы пусть убираются в свой поганый Мадрид!

В последних словах Жауме сквозила самая лютая ненависть, словно кастильцы были захватчиками – да ведь и были, лет с полсотни назад подавив народное восстание, известное как «война жнецов». Насколько помнил Громов, тогда Каталония на краткий миг стала свободной страною… на краткий – но незабываемый здесь для многих – миг.

– Сюда… Эй!

Задумавшись, Андрей едва не пропустил поворот – черный лаз, ведущий кудато наверх, на крепостные стены. Резко потянуло ночной свежестью, неожиданный порыв ветра растрепал волосы беглецов, выбравшихся на открытую галерею. В усыпанном желтыми звездами небе ярко сияла луна, и высокие зубчатые башни отбрасывали качающиеся призрачные тени. Путь неожиданно преградила решетка, на вид – весьма прочная…

– Пройдеом! – обернувшись, успокоил кузнец. – Эту решетку я ковал. И замок тоже я ставил.

Он протянул руку, чтото звякнуло, заскрипело, и решетка покорно сдвинулась в сторону.

– Проходи! – галантно предложил Жауме. – Увы, главные ворота охраняются гораздо лучше, чем узники, – из крепости мы не выйдем.

– Не выйдем? – Громов с удивлением посмотрел на своего сообщника. – Зачем же тогда было бежать?

– Укроемся в верхнем саду, на время, – шепотом пояснил кузнец. – Думаю, нам недолго придется ждать.

– Ждать? Чего?

– Увидишь. А сейчас – идем, и быстрее: скоро рассвет.

И в самом деле, на востоке, за цепью невысоких гор, уже сверкали алым зарницы, и первые солнечные лучи готовились озарить своим светом покрытые густыми кустами вершины.

Верхний сад занимал почти весь двор крепости, ту ее часть, что выходила к морю. Вдоль всей стены, уставившись жерлами в сторону гавани, грозно торчали пушки, в числе которых – огромные девяностошестифунтовые орудия, способные превратить в щепки любой вражеский корабль, рискнувший зайти в порт Барселоны. Кроме этих монстров, числом около дюжины, еще имелись стволы калибром поменьше – двадцатичетырех и даже двенадцатифунтовые, эти были установлены на деревянных лафетах с небольшими колесиками, принайтованные к стене прочными канатами, подобно тому, как делается на военных судах. При нужде все эти пушки можно было перекатить к противоположной стене и обстреливать город.

– Нам сюда, друг Андреас!

Сообщник кивнул на помост, маячивший за деревьями и украшенный какимито сюрреалистическими надстройками… мачтами, что ли? Да нет! Не мачты – то были виселицы, уготованные в том числе и для двоих беглецов… если б их, конечно, поймали.

«Черт! – запоздало подумал Андрей. – А ведь Перепелку сегодня повесят».

Он совсем забыл про мальчишку и сейчас ощутил некий укол совести, ведь Жоакин оказался здесь его, Громова, волею… ну и по своей собственной просьбе, конечно… но если б не Андрей, то…