«Заметь же меня, заметь! – кричало ему мое сердце. – Я скажу тебе много прекрасных слов, я возьму тебя за руку, я утешу!»
В толчее он посмотрел мне в глаза и прошел. Он меня опять не заметил.
«А зачем он мне нужен? – думала я, пока ехала семь остановок домой. – Чтобы упасть в любовь? Я уже падала. Несколько раз. Получала шишки. Еще отделывалась легко. Когда упала последний раз – вышла замуж, родился сын, была счастлива. Какое-то время. Теперь имею завод».
Муж пришел ночью, в двенадцать часов.
– Где ты был?
– На заводе!
– Ну-ну!
Не снимая ботинок, не моя рук, муж кинулся к телефону.
– Лексеич! – орал он диким голосом в трубку, не обращая внимания на поздний час. – Нам дали денег! Нам дали! Теперь мы пойдем вперед!
Я сняла трубку второго аппарата. На другом конце провода так же победно в ответ орал Лексеич. Я повязала голову полотенцем. Плевать.
Раз он не видел меня, стоявшую только что перед ним с новой стрижкой и в дорогом макияже, раз он не видел ребенка, сонно поднявшего голову от подушки, раз в глазах у него был только его завод, проекты, кредиты, смета, почему бы мне тогда не упасть в любовь? Какая разница, с кем изменять? У «американки» соперница – горделивая Фру-Фру, у меня – толстый Лексеич? У одних в соперниках – банк, у других – косметическая фирма. Если не с тобой, то какая разница, с кем? Изменить – это, может, спастись? Отыскать выход от скуки, от равнодушия, от злости, от лени. Значит, пусть блаженны будут такие измены, которые посылают на время – любовь, на время – разрядку, на время – отмщение.
Утро наступило волшебное. Поздний август в Москве – время Девы. Арбузы, как ленивые полосатые коты, грудами заперты в сетчатых вольерах. Ароматные желтые дыни греются на солнце впереди них на специальных прилавках. Дыни – товар дорогой, штучный. Их выбирают любовно, кладут в сетку, подвешивают на гвоздики в кладовке, и они источают там свой аромат вплоть до Нового года. Я люблю дыни. Дыня, как женщина: чем бережнее обращаешься – тем дольше пахнет. Позднее лето – прекрасный возраст. Сбор урожая. Здоровое осмысливание жизни.
У меня было новое задание. Ехать надо было на Юго-Запад.
– Народу осточертели колдуны, гомеопатические средства и пищевые добавки! – напутствовал меня шеф. – Нам нужен материал о настоящем ученом. – Он протянул мне адрес, фамилию, звание. Интуиция подсказала, что герой моего очерка – Он. Доказать это или опровергнуть можно было только практически. Я торопиться не стала.
Меня любят интервьюируемые. Я никогда не спрашиваю их, что они предпочитают на завтрак. Я пошла в медицинскую библиотеку и подняла его диссертацию и статьи.
Их было не так уж много. Но, посмотрев все, я поняла – он в своей области спец. Не мыльный пузырь. На моего Героя ссылались достаточно часто. В нашей стране и за рубежом. Я размышляла. Позвонила ему. Задала вопросы. Он сказал, что обязательно должен посмотреть, что я написала. Это входило в мой план. Предложения складывались сами. Статья обещала быть и проблемной, и познавательной. Вечером после ужина я сказала:
– Я написала потрясающую статью.
Конечно, я должна была бы знать, что именно в этот момент начнутся ежевечерние новости. Я просто не думала, что предпочтение будет так явно не в мою пользу.
– Поздравляю, – безразлично ответил мне муж и устремил взор на голубой экран.
Я положила статью в папку и отнесла в туалет. Там на специальной полочке лежали старые журналы, правила дорожного движения и даже орфографический словарь, чтобы каждый мог выбрать, чем ему поразвлечься в минуты интимного уединения.
Через некоторое время муж вышел из укромного уголка и сказал:
– В туалете на потолке паутина. Чуть не упала мне на голову. Надо там протереть.
Я надела очки и пошла посмотрела. Моя рукопись оставалась нетронутой. Ни странички не было загнуто или изъято. Что можно делать в туалете, запрокинув голову? В груди заерзала ненависть. Если б не сын, я бы сдерживаться не стала.
Я бы многое могла вспомнить. Про не завинчивающийся целый год кран, про сломанный магнитофон и т. д. НО сын на кухне пил чай, и я молча сняла паутину. Ночью муж пытался подкатиться ко мне. Я приложила много усилий, чтобы не дать себя разбудить.
Наконец настал день моей встречи с Героем. Мурлыкающий баритон в трубке еще не знал, кого ему предстоит лицезреть во второй половине дня.
– Дай мне ключи от машины! – попросила я мужа, договорившись об интервью.
– Женщина за рулем… – многозначительно посмотрел на меня он. – Эй! Ты куда?
До него дошло. Он раскрыл глаза и увидел – я в Платье. В этот день я надела узкое черное, туфли на каблуках и матовые колготки. Если бы он не был так слеп, он давно должен был бы заинтересоваться наличием на мне этого платья.
– Раз подвергаешь женщин дискриминации – не твое дело! – ответила я и пошла к лифту. Я была готова упасть в любовь.
– Феминистка!
Я только хмыкнула и нажала на кнопку.
Мой Герой ожидал меня в кабинете. Никакой горечи по поводу любовных переживаний не было заметно на его лице. Он был спокоен, упитан. Если бы я не встретила его тогда у метро, мне и в голову не пришло бы, что у него был роман. Солидный мужчина, прекрасный семьянин. Но когда он подал мне руку, будто прожектор включился в его глазах.
Он разглядывал меня так, что я думала – вспомнил! Ну не мог же он совершенно не заметить меня, симпатичную, умную. Мы ведь встречались не раз! Однако нет. Он посмотрел на меня и начал читать статью, которую я приготовила и подала в аккуратненькой папке. Я протянула ему экземпляр, пролежавший ночь в моем туалете.
«Недаром его жена на меня зыркала, – думала я, вспоминая «американку». – Видимо, знает о его слабости. Даже если не знает, то чувствует… Но достойна всяческой похвалы – партию свою ведет тонко. Оберегает гнездо. А он, скорее всего, был искренен. Оба раза. Лев, кормящий свое семейство, не прочь поохотиться за молоденькой газелью. Газель убежала, инстинкт охоты остался».
– А вы умница! – сказал он. – Хорошо пишете. – Он одобрил текст в самых лестных для меня выражениях. Он пролил бальзам на мою душу. – Вы мне кого-то сильно напоминаете… – задумчиво сказал он, не зная, видимо, как лучше ко мне подступиться. – Мы могли бы обсудить наше интервью вечером где-нибудь в уютном месте… – Он вопросительно посмотрел на меня.
Конечно, он все еще очень мне нравился.
Я к нему шла. Через холод «Внуковских авиалиний», через обиды своей личной жизни. Я хотела почувствовать то тепло, которое он источал для «своих». Я хотела наконец попасть в поле зрения его глаз, до сих пор скрытых от меня стеклами очков с золотыми дужками. Я очень нуждалась в друге. В сильном мужчине, который помог бы мне обрести себя как лучшую в мире женщину, а не как вечную няньку, кухарку, сиделку по уходу и воспитательницу. Мне не нужна была его постель, мне было нужно, чтобы кто-нибудь взял меня в кольцо своих рук и сказал, что поможет. И если ради этого мне нужно было бы упасть в любовь, я была готова.
Он ждал моего ответа. И с моих губ уже готово было сорваться слово. Выдох, легкий шум моего согласия. Но зазвонил телефон. Он взял трубку, и его брови взлетели вверх.
– Это вас, – произнес он с неудовольствием и протянул трубку.
Звонил мой муж. Голос его был напряжен и настойчив.
– Мне сказали в редакции, что ты здесь… – начал он. Я молчала. – Так я хотел тебе сказать, – продолжал муж, – чтобы ты не сдавала статью.
– Почему? – удивилась я.
– Там есть две грамматические ошибки, – пояснил он, – причем на одной строке. Я сейчас заеду за тобой, и если текст у тебя, то я покажу.
– Хорошо, – выдохнула я это самое слово согласия, но относилось оно уже не к чужому мужчине, а к моему собственному. В трубке заныли гудки. И я, представьте, обрадовалась. Тому, что он все-таки прочитал, что почувствовал что-то, что позвонил и дал понять, что я ему нужна. Конечно, я не должна была обольщаться. Я знала, что вслед за короткой вспышкой внимания снова последуют прежние будни, но человека, дозвонившегося мне сюда и сейчас, я уже не могла обмануть. Я смотрела на моего Героя. Он был близко, напротив. Он взял меня за руку. Мое сердце ему уже не принадлежало. Но рука была теплая, сильная. Она поднималась от моей кисти к запястью и ползла выше и выше. Его пальцы гладили мою кожу, и казалось, что он вбирает меня в себя, будто спрут. Я стала задыхаться от его обволакивающего мягкого запаха и объятий. Я будто физически ощутила, как моя энергия переходит к нему, я собой почти не владела.
