– А что вас конкретно интересует?
– Какими партнёрами будут гатчинцы? С ними можно иметь дело?
– Без сомнений, из всех государственных образований, в которых я побывал, ГВО наиболее вероятный наш союзник и деловой партнёр. Поэтому именно Гатчинскому анклаву я уделил особое внимание в своих отчётах.
– Серьёзное заявление, капитан.
– Это только моё мнение, а решать конечно же вам.
Симаковстарший сделал большой глоток чая, посмотрел на зелень сада, раскинувшегося под балконом, и продолжил:
– Допустим, мы наладим торговые и дипломатические отношения с ГВО, тем более что посольство Старика уже завтра прибудет в Новороссийск. Что мы можем получить с гатчинцев и какая нам выгода в том, чтобы поддерживать их?
Прежде чем ответить на этот кажущийся простым вопрос, я задумался, ещё раз вспомнил правителя ГВО Старика, взвесил все за и против и сказал:
– Поддерживая Гатчинский военный округ, мы ничего не теряем, а приобретаем очень многое. Алжирская нефть пойдёт на Балтику, по крайней мере, будет поступать туда до тех пор, пока гатчинцы или калининградцы не восстановят добычу своего сырья и не наладят переработку. Это произойдёт не сразу, займет дватри года, и за это время из них можно вытянуть пару боевых кораблей, которые могут быть использованы против Средиземноморского альянса. Это раз. Вовторых, для ВМБ «Гибралтар» нужна артиллерия, а у гатчинцев она имеется. Втретьих, люди, которых можно сманить к себе. Вчетвёртых, ГВО – противовес Всероссийскому диктату, который никогда не даст Москве встать на Балтике двумя ногами.
– Далеко смотришь, Мечник, – заметил правитель ККФ. – Ты считаешь, что Москва может быть нам опасна?
– Сейчас опасен может быть кто угодно, и то, как Внуки Зари вцепились в Воронеж45, яркое подтверждение моим словам. А что касается Москвы, то для построения сильного государства у них есть всё необходимое. Оружие и технологии, люди и идеология, промышленность и электричество, топливо и армия, учебные заведения, а самое главное – лидер, который знает, чего он хочет добиться. Пока диктатор Степанов скован дикарями, но несмотря на то, что его войска отступают, Москва может нанести по «зверькам» такой удар, от которого они долго не оправятся. После этого Всероссийский диктат всерьёз займётся окрестными землями, которые начнёт собирать, так что рано или поздно наши интересы столкнутся. Когда это случится, я не знаю, может, через двадцать лет, может, через тридцать, но то, что мы как минимум конкуренты, сомнений нет.
Внимательно слушающий меня Симаков прищурился и спросил:
– А гатчинцы разве не такие?
– Они не ставят своей конечной целью собрать Россию в единое целое любой ценой, а Старик и его окружение имеют некоторое понятие о том, что такое честь. Понимаю, что в политике это не котируется и в расчёт не берётся, но гатчинцы не идут по трупам и хотят только одного – спокойно жить и развиваться, а с сильным соперником под боком сделать это совсем нелегко.
– Подумаем над твоими словами, капитан, крепко подумаем. Позже я тебя ещё не раз буду вызывать для разговора и консультаций, так что будь готов. Вспоминай всё, что видел и слышал, записывай на бумагу и передавай своему начальнику. – Кивок в сторону Ерёменко. – А сейчас отдыхай, заслужил.
Аудиенция была окончена. Я встал, следом за мной начальник ОДР, и в сопровождении всё того же дворецкого мы направились на выход. Всё то время, пока шли по замку, мы молчали. Вышли во двор, сели в машину Ерёменко, которая стояла у входа, и покинули жилище Симаковых.
Мой особняк находился неподалёку, и через десять минут я мог бы быть дома, но на полпути Ерёменко остановил свой джип и предложил прогуляться по Кубанской набережной. Мы вышли из машины и двинулись вдоль новенького металлического ограждения у реки. Кругом гуляет весёлый народ, на лавках сидят мамаши с детьми, любители рыбной ловли пытаются выудить хорошую рыбёшку, погода радует, и свежий речной воздух приносит приятную прохладу. От такого невольно начинаешь расслабляться и не ждёшь беды или неприятностей.
– Ну что, Саня, – спросил Ерёменко, – ты рад, что домой вернулся?
– Я этого ещё до конца не осознал, Иваныч. Мысли всё время на дорогу перескакивают, о воинах думаю и о маршруте. Пройдёт неделя, может, две, приду в себя и только тогда почувствую себя свободней. Пока напряжение ещё не отпускает.
– Ко мне какиелибо претензии имеются?
Подумав, я ответил:
– Нет. Всё в полном порядке. Ты делал то, что был должен, а я подчинялся твоим приказам. Конечно, была вероятность того, что мой отряд сгинет в пути, но мы выжили, так что жалоб, претензий и заявлений не имею.
– Прежде чем домой отправишься, неотложные вопросы есть?
– Вопросов много, но неотложных только четыре.
– Ого! – рассмеялся генерал. – Четыре – это много, могу и запутаться. Давай по порядку.
– Первое. Симаков действительно желает объявить себя императором?
Ерёменко оглянулся по сторонам, остановился и ответил:
– Старый Симаков императором не станет, а вот его сын и наследник лет через пять будет коронован. Сначала будет закон о дворянстве, и мы с тобой войдём в первую сотню новой аристократии. Народ привыкнет к сложившемуся положению дел, диктатор окончательно уйдёт в тень, а император Илья Первый сменит его у руля власти.
– Ничего так задумка…
– Да, неплохая.
Генерал снова начал неспешное движение по набережной, и я задал следующий вопрос:
– Иваныч, до меня дошли слухи, что в столице появились разумные псы. Это правда?
– Верно, так и есть. Представители диктатора договорились с Лидером, и тот выделил пятнадцать своих самых сообразительных потомков для охраны высших чинов государства и приближённых к Симакову людей. Что наш правитель дал или пообещал Лидеру, можешь не спрашивать. Этого я не знаю и знать не хочу. Не моя зона ответственности. Однако пользы от разумных псов оказалось столько, что на первых порах все были в шоке. За неполный год вскрыто три заговора, обнаружены четыре диверсионные группы сатанистов и уничтожена шпионская сеть Халифата.
– И где сейчас разумные псы, а то ни одного не видел?
– Временно всех из города убрали. Народ волноваться стал, дикие слухи гулять пошли, а наши доморощенные олигархи, у кого рыло в пушку, начали стремительно покидать столицу и разъезжаться в свои вотчины.
– Ясно. Тогда вопрос номер три. Как получилось, что меня и отряд засветили? Почему вдруг, совершенно неожиданно для нас, отряд встречают цветами и кто мы такие, знает каждый второй гражданин в Конфедерации?
Ерёменко почесал затылок, хмыкнул и произнёс:
– Так уж получилось, Саня. Когда на нас Средиземноморский альянс напал, несмотря на то, что мы заранее готовились к этому военному конфликту, нам было очень тяжело. Народ устал от постоянной войны, а тут, как назло, ни одного светлого пятна и ни одной победы в боях с Босфорской эскадрой. Полный ноль. Нужны были реальные герои, и пришлось выставить тебя. Так ты стал знаменит, а дальше журналисты и репортёры уже сами всё раскопали.
– Всё? – удивился я.
– В рамках разумного, конечно. Что должно быть тайным, таковым и останется. А вот про Кавказ, службу в гвардии, бизнес и твои подвиги на Средиземном море широкой общественности известно очень много. Поначалу никакой торжественной встречи для вас не планировалось, но, как только вы в Ростове появились, в столице такая суета началась, что пришлось это дело брать под контроль госбезопасности. Как говорится, если не хочешь или не можешь остановить движение, возглавь его.
Мы развернулись и направились обратно к машине генерала. Коечто для меня прояснилось, и я задал последний вопрос:
– Что планируется относительно меня и отряда на ближайшие месяцы?
– Для начала вами займутся средства массовой информации. Завтра с самого раннего утра проинструктируешь своих воинов, и начнётся морока. Посещение официальных мероприятий, награждение личного состава орденами и медалями, торжественные речи и рассказы про ваши славные подвиги. Так вас будут напрягать около недели, а затем отстанут, и вы будете предоставлены сами себе. В тайных операциях нашего отдела на территории государства вам теперь участие принимать не придётся, этим занимаются Астахов и Денис, так что отдыхайте.
