– Вот тебе два билета на мюзикл «Последнее танго Ферма», – сразу же обрадовала ее Лилия Бенедиктовна, – сегодня, в семь часов вечера, в бывшем ДК металлургов – знаешь, где это? Только один спектакль, в честь десятилетия со дня доказательства теоремы.
– Ух ты! – восхитилась Екатерина Сергеевна. – Но как вы…
– Все тебе расскажи, – загадочно улыбнулась владелица Клуба.
На самом деле Лилия, блуждая в Интернете, случайно, по побочной ссылке попала на театральную афишу. Тут же, на сайте, заказала билеты, которые и были доставлены курьером полчаса назад.
Но клиентке об этом знать не следовало. Пусть думает, что у Лилии такие магические способности.
Порозовевшая Екатерина Сергеевна полезла в сумочку за деньгами.
И тут до нее дошла вторая половина информации.
– Как – уже доказали? А зачем же тогда Олег…
– Ну, не все приняли доказательство Уайлса, – блеснула свежеприобретенными знаниями Лилия Бенедиктовна, – некоторые считают его неполным, нелаконичным и неизящным…
Екатерина Сергеевна с мольбой посмотрела на Лилию.
– Лилия Бенедиктовна, а не могли бы вы… ну, в двух словах объяснить мне, в чем суть этой теоремы?
– Ну, мать, это уж ты сама, – решительно возразила Лилия Бенедиктовна, – ты же все-таки учительница, хотя и литературы! В энциклопедию загляни… или в Википедию, – добавила она для очистки совести. – Все, иди. Сегодня мне некогда, но завтра после трех можешь позвонить или прийти. Заодно расскажешь, как все прошло.
Екатерина Сергеевна поспешно убрала билеты и встала.
– Ах, Лилия Бенедиктовна, голубушка, если бы вы знали!..
– Да знаю я, знаю. – И царственным жестом белой руки в опалах и бриллиантах Лилия отпустила Екатерину Сергеевну.
* * *
Когда та вернулась в школу и тихонечко проскользнула через дверь лаборантской на свое место за предпоследней партой, педсовет был еще в самом разгаре.
Профсоюзного деятеля сменила бодрая, отдохнувшая на недельном больничном завуч. Шел традиционный «разбор полетов» по поводу выставленных за четверть двоек.
«Школе нашего уровня, – внушала провинившимся учителям завуч, – не пристало иметь неуспевающих учеников. Двойка ученика – это всегда ваша недоработка, уважаемые коллеги. Необходимо принять меры, чтобы в третьей четверти ситуация изменилась к лучшему».
Провинившиеся учителя, чтобы не смотреть на завуча, мрачно изучали висевшую у нее над головой таблицу Менделеева (педсовет проходил в кабинете химии).
Остальные педагоги занимались кто чем – проверяли тетради, заполняли журналы, шушукались и потихоньку вязали под партами носки для внуков.
Олег Павлович по-прежнему сидел за партой в гордом одиночестве, и по-прежнему перед ним лежали лист бумаги и карандаш. Только символов на бумаге прибавилось.
Еще немного усилий, и можно будет перевернуть лист на другую сторону, подумала Екатерина Сергеевна.
Очень тихо и осторожно она достала из сумочки один билет и кончиком пальца пододвинула его к краю парты. Глянцевый билет, с крупно напечатанным золотой краской словом «Ферма», поколебавшись мгновение, мягко спланировал вниз. Описав изящную дугу, он опустился как раз у серого замшевого ботинка.
– Олег Павлович, – тихо позвала Екатерина Сергеевна, – не могли бы вы…
Олег Павлович, в глазах которого плыли и изгибались эллиптические кривые, посмотрел на Екатерину Сергеевну рассеянным взглядом. Потом повернул голову и посмотрел вниз. Нагнулся, поднял билет, и тут (о, вот он, момент истины! Вот оно, начало нашего совместного будущего!), вместо того, чтобы отдать его Екатерине Сергеевне, впился глазами в магическое золотое слово.
К счастью, педсовет уже шел к завершению. Через каких-нибудь пятнадцать минут задавания вопросов, общего учительского гвалта и выяснения отношений народ принялся с грохотом ставить стулья на парты.
– Разрешите, я вам помогу, – обратился Вещий Олег к Екатерине Сергеевне.
Та, разумеется, не отказалась.
За более чем двухчасовой педсовет педагоги так устали и так спешили покинуть кабинет, что на них никто не обратил внимания. И никто (даже учительница химии, скрывшаяся в своей лаборантской) не заметил, что Олег Павлович и Екатерина Сергеевна остались в кабинете одни.
Олег Павлович все еще держал в руках билет.
– Никогда бы не подумал, что вы интересуетесь теоремой Ферма…
– Очень! – с жаром заверила его Екатерина Сергеевна. – Очень интересуюсь! Настолько, что сегодня, в десятую годовщину доказательства Уайлса, решила сходить с подругой на этот мюзикл. А подруга, представляете, только что позвонила и сказала, что не сможет!
Олег Павлович сдвинул красивые черные брови.
– То есть, получается, этот билет у вас лишний?
– Получается, так, – скромно потупилась Екатерина Сергеевна.
* * *
– Я вообще-то не любитель мюзиклов, – сообщил Олег, когда они вошли в ярко освещенное и по-новогоднему украшенное здание ДК металлургов. – Мне с детства медведь на ухо наступил. – Он отряхнул снег со своего длинного черного пальто, в котором со спины походил на Киану Ривза из «Матрицы», и помог снять пальто Екатерине Сергеевне.
– Надо же, – искренне удивилась та, – а я думала, что все математики немного музыканты… в душе…
– Интересная мысль, – одобрительно отозвался Олег. – В душе – да. Поэтому я здесь.
Екатерина Сергеевна, стоя перед большим зеркалом рядом с гардеробом, застенчиво глянула на отражение математика. Хорош, ничего не скажешь, хорош! Высокий, тонкий, изящный… хоть спереди и не походит на Киану Ривза, а все равно хорош! Если б не слишком умное выражение лица, был бы вообще красавец.
Но и она сегодня выглядела недурно – два часа между педсоветом и встречей с Олегом у метро «Горьковская» были потрачены не зря.
Волосы почти не примялись меховой шапкой. Французская тушь на ресницах не осыпалась и не растеклась от налипших снежинок.
На щеках – нежный румянец, на губах – грамотно подобранный оттенок вишневой помады. Любимое темно-зеленое, под цвет глаз, платье выгодно облегает фигуру, подчеркивая то, что следует подчеркнуть, и маскируя то, чему лучше остаться незамеченным.
– Я очень рассчитываю на сегодняшний вечер, – доверительно сообщил Олег, когда они поднялись по лестнице к холлу.
Екатерина Сергеевна вздохнула; сердце ее радостно затрепетало.
«Ну и что с того, что я на три года старше, – вдруг пронеслась в голове шальная и, конечно же, преждевременная мысль. – Какое это имеет значение? Я еще и родить могу!»
Но Вещий Олег тут же разрушил очарование.
– Я застрял на одном месте и никак не могу двинуться дальше. В таком случае любая мелочь, любой пустяк могут послужить… А уж музыкальная вещь с таким названием… Вы понимаете?
Екатерина Сергеевна уныло кивнула.
Они вошли в зрительный зал.
– Поэтому я здесь, – повторил Олег, уверенно ведя свою даму к шестому ряду партера.
– Но что привело сюда вас, литератора и вообще гуманитария?
Екатерина Сергеевна запаниковала. Сказать, что в свободное время она так же, как и он, мучается над альтернативным доказательством? Ага, а если он заведет с ней разговор, так сказать, по существу?
Делая вид, что не слышит вопроса, она оглянулась по сторонам.
– Ой! – радостно воскликнула она, – смотрите! Там, на другом конце ряда, Нина Соболева с отцом! Ну, Нина, мама моего Мити Соболева!
Никогда еще Екатерина Сергеевна не была так рада видеть Нину.
Олег, не догадываясь о причинах подобного восторга, нехотя оглянулся.
* * *
– Ой, – радостно воскликнула Нина, – ой, папа, смотри! Там, на другом конце ряда, – Катя со своим Олегом! Ну, Катя, Екатерина Сергеевна, Митькина классная руководительница! Я тебе про нее рассказывала!
Александр Васильевич Соболев, не догадываясь о причинах подобного восторга, повернул в ту сторону свою увенчанную роскошной серебристой шевелюрой голову.
– Где-то я уже видел этого молодого человека, – задумчиво произнес он.