Стром поклонился — полунасмешливо, как показалось мне.

— Вы прекрасно выразили мою мысль.

Я налил себе второй стакан бренди и выпил его небольшими глотками. Передо мной стояла перспектива стать миллионером, хотя бы на три недели. Но кроме того, это дело привлекало меня своей фантастичностью. Всего несколько часов назад я жаловался на тоскливую однообразную жизнь, и вдруг судьба посылает мне необъятную возможность всяких приключений и волнений. От одной этой мысли мое сердце забилось сильнее.

— Если это не слишком Нескромный вопрос, — сказал я спокойно, — мне хотелось бы знать, почему так интересует кого-то ваш переход в лучший мир?

Стром сощурил глаза, губы его сложились в неприятную усмешку, и он холодно ответил:

— Это мое личное дело, таким оно и должно остаться. Могу вас все же уверить, что, став на мое место, вы рискуете только быть убитым. Никакого преступления я не совершил, — он засмеялся, — по крайней мере, в прекрасных глазах английского закона…

— Это весьма утешительно, — заметил я, — но все же я охотнее принял бы ваше предложение, если бы знал, кто именно так старается всадить в вас нож.

— К сожалению, мне это самому неизвестно. Если бы я знал… — его лицо стало на минуту похоже на жесткую маску. — Впрочем, есть какая-то пословица относительно двоих, исполняющих одну и ту же роль. Могу вам только сказать, что опасность реальна и очень близка. У меня достаточно оснований думать, что моя собственная прислуга вполне верна мне, но, помимо ее, я не стал бы доверять никому.

— Видимо, мне придется сидеть все время дома, сказал горько я.

Стром сунул руку в карман и вынул маленькую записную книжку из красной кожи.

— После первых десяти дней вы можете поступать как вам угодно. Но вначале вам придется выполнить некоторые обстоятельства. Они записаны в этой книжке.

— И вам кажется, что я могу все это успешно выполнить?

Стром кивнул головой.

— Ваши нервы в прекрасном состоянии, и вы обладаете большой долей здравого смысла. Но если вы даете слово, что употребите все ваше старание, то я могу вам довериться. Если же вам не удастся, — он пожал плечами, — то ведь меня, во всяком случае, тут не будет.

Чувство злорадства вдруг наполнило меня при одной мысли о всех предстоящих мне волнениях. Я протянул ему через стол руку.

— Хорошо, обещаю вам приложить все свои старания.

Он схватил мою руку, и минуту мы так сидели по обе стороны стола, не проронив ни слова.

Стром первый прервал молчание.

— Я завидую вашим нервам, мистер Бертон, — заметил он спокойно.

— Прежде они были куда лучше, — сказал я с сожалением.

Стром оторвал листок из записной книжки и, положив его на стол, стал чертить карандашом какой-то план. Я придвинул стул, чтобы следить за его работой.

— Я вам даю грубую схему внутреннего расположения моего дома, — сказал он, — это нижний этаж; здесь столовая и биллиардная. Кабинет и спальня как раз над ними, в первом этаже. Они сообщаются вот так. — Он ловко и ясно очертил различные комнаты и надписал их названия посредине каждого квадратика.

— Это очень понятно, — сказал я, взяв бумагу. — Что вы скажете относительно прислуги?

— Слуг у меня всего трое: две женщины и Мильфорд, лакей. Я избавился от всех остальных за последние две недели. Эти же были со мною с тех пор, как я нанял дом, и мне кажется, им можно доверять. Мильфорду — уж наверное. Я к нему всегда относился хорошо, и он мне как будто благодарен.

— Так вот, — сказал я, — если он меня примет за Строма, то я надеюсь довести дело до конца.

— Да, — заметил Стром, — единственное лицо еще, которое вас может беспокоить, это моя жена. Она, кажется, обещала поехать на несколько дней в Суффольк. Во всяком случае, следите за тем, чтобы не сделать ни одного промаха в ее присутствии.

— Что она за человек? — спросил я.

Стром сдвинул брови.

— Не знаю. Иногда мне кажется… Если бы я знал… Его брови еще больше сдвинулись и руки нервно сжались так, что кожа на суставах побелела.

— Полнота ваших сведений изумительна, Стром, — заметил я.

— Если бы я останавливался на пустяках, — сказал угрюмо Стром, — меня бы не было здесь.

Он вынул чековую книжку и выписал чек на восемь тысяч фунтов.

— Вот деньги и чек, — сказал он. — Я вложу их в конверт. Кроме того, вам необходимо научиться подделывать мою подпись, — как вы думаете, вы сумеете это сделать? — сказал Стром, вкладывая чек и деньги в конверт.

— У меня, правду сказать, опыт в этом направлении небольшой. Но, надеюсь, при некоторой практике я с этим справлюсь. А как у вас у самих обстоит дело с деньгами?

— Я уже заранее принял все меры и только ждал случая, чтобы применить их на деле.

Вдруг постучали в дверь. Стром сунул чековую книжку и деньги обратно в карман, встал, прошел через комнату и отвернул ключ.

Вошел лакей и с виноватым видом остановился на пороге.

— Я пришел узнать, не требуется ли вам чего-нибудь, сэр?

— Кажется, ничего, — спокойно сказал Стром. — Впрочем, подайте мне счет. Думаю, что с вашей стороны нет препятствий к тому, чтоб мы еще на некоторое время задержали эту комнату. Мы говорим о делах.

Лакей поклонился.

Стром вынул пятифунтовый билет, протянул его лакею и движением руки отказался от сдачи. Лакей оставил нас, бормоча слова благодарности. Стром закрыл за ним дверь на ключ и подошел опять к столу.

— Я готов, — сказал он учтиво.

В одно мгновение я снял свой костюм и положил на стул.

Наше полное переодевание длилось приблизительно четверть часа. Вся одежда Строма вполне подошла для моей фигуры, только его лакированные ботинки были на пол-номера меньше, чем нужно. Кончив одеваться, я с чувством некоторого удовлетворения посмотрел в зеркало.

Иллюзия была полная.

В моем старом синем костюме Стром превратился в совершенно другого человека. Он казался в точности тем изображением, которое я ежедневно видел в зеркале моей меблированной комнаты. Приблизившись к столу, я наполнил оба стакана остатком превосходного бренди.

— Пью за нас, потерявших самих себя, — сказал я.

Стром поддержал тост, а затем, поставив стакан на стол, вынул конверт и ключ от дверей и передал их мне.

Я положил их к себе в карман вместе с записной книжкой.

Внезапно мне пришли на ум последние слова Вольтера: «А теперь вперед, в мир приключений».

— Нам лучше не выходить вместе, — сказал Стром. Прощайте. Не думаю, чтобы нам пришлось еще раз встретиться, разве только в аду, если таковой существует.

— Вероятно, я первый выясню этот вопрос… — ответил я.

Я взял коричневое пальто, лежавшее на диване, и, пройдя через комнату, открыл дверь, закрытую на ключ.

Стром стоял на месте, сложив руки, и следил за мной все с той же странной улыбкой.

— Прощайте, — сказал я, — желаю вам счастья!..

Затем я вышел и захлопнул за собой дверь.

Пройдя через длинный коридор гостиницы, я дошел до бокового входа, в который мы вошли. Дежурный лакей в ливрее быстро подошел ко мне.

— Угодно автомобиль, сэр.

— Да, — сказал я, — позовите.

Мне было холодно, хотя мое сердце билось несколько чаще обыкновенного. Когда автомобиль подкатил, я дал шиллинг любезному джентльмену в ливрее, крикнул шоферу адрес Строма в Парк-Лэйне, затем вошел в автомобиль и с приятным чувством удовлетворения опустился на удобное сиденье.

Дело пущено в ход, — теперь в этом не было ни малейшего сомнения. Если я не изменю слову, мне предстоит целая вереница таких интересных переживаний, о которых не мог бы мечтать самый смелый ум.

Кроме приятной перспективы почувствовать нож между ребрами в любой час дня или ночи, мне еще предстояла громадная задача — разыгрывать чужую роль в течение трех недель. Я снова усомнился, не сумасброд ли этот Стром, желающий поиздеваться за мой счет. Я старался возобновить в памяти весь наш разговор с момента нашей встречи, но не нашел в нем никаких признаков безумия. Но если это просто шутка, она дорого обойдется автору. Я вынул бумагу, которую мне дал он, зажег восковую спичку и стал изучать план его дома. План был в достаточной степени ясен. Мне стоило только подняться по лестнице, чтобы оказаться перед дверьми спальни, окна которой, по-видимому, выходили в Гайд-парк. Этих сведений, во всяком случае, было достаточно для нынешней ночи.