‑ Как ты смеешь, шелудивый пес, говорить такие слова моему господину! Сейчас же заткни свою грязную пасть, висельник!

‑ Сам ты пес! Ты скалишь зубы только тогда, когда рядом нет палки, а как только ее увидишь, сразу прячешься в ногах своего хозяина и жалобно скулишь!

Джеффри аж задохнулся от злости: ‑ Ваша милость! Позвольте мне продолжить?!

Я согласно кивнул. На этот раз, без внутреннего напряжения.

'Собаке ‑ собачья смерть!'.

‑ Эй, Хью, давай сюда! К огню его потащите!

Ляо с прибежавшим на помощь Хью схватив с обеих сторон извивающееся тело главаря разбойников и поволокли к затухающему костру. Терпения у разбойника хватило на несколько минут. Сначала он ревел, кричал, выл от дикой боли, потом, перестав кричать, стал визжать дико и истошно, не думая ни о гордости, ни о человеческом достоинстве. Лю, как только по поляне поплыл запах паленого человеческого мяса, опрометью бросился в кусты. Чжан, с непроницаемым лицом, но я так думаю, и с осуждением, смотрел на пытки. Я тоже был не в восторге от того, что творилось на поляне, но теперь воспринимал его, как реальное воплощение поговорки 'око за око, зуб за зуб'.

'Это жизнь такая! И никуда от нее не деться. Пусть искаженное понимание истины, но в какой‑то мере, все сейчас происходящее может быть названо восстановлением справедливости. Может я и не прав, но сомнений почему‑то не испытываю. К тому же понимание, что такое 'хорошо', а что такое 'плохо' в разные времена воспринимаются по‑разному. Вот так‑то! А если взять…'.

Мои мысли прервала неожиданно наступившая тишина. Повернул голову. Главарь, что‑то шептал сорванным голосом, наклонившемуся над ним Джеффри. Судя по довольному лицу последнего, он явно рассказывал ему, как добраться до тайника. Еще через несколько минут телохранитель поднялся с колен и подошел ко мне.

‑ Ну, что Джеффри? Насколько мы еще разбогатели?

Телохранитель довольно ухмыльнулся:

‑ Еще не знаю, господин. С вашего разрешения, вместе с Ляо, мы пройдемся до этого места.

‑ Возьмите Лю. Мы с Чжаном пойдем к лошадям.

‑ Милорд, разве мы не здесь будем ночевать?!

‑ Не собираюсь спать с трупами в обнимку!

‑ Как скажете, господин. Мы придем туда.

Только мы вышли на поляну, где были привязаны пленники, как их разговор, до этого оживленный, мгновенно стих. Подойдя к мальчишке, достал из ножен кинжал, чтобы разрезать веревки, но тот превратно понял мои действия и испуганно заорал: ‑ Милостивый господин, пожалейте!! Не губите невинную душу!!

‑ Дурак! Я разрежу веревки, а потом иди куда хочешь!

Не успел я освободить паренька, как тот упал на землю и начал слюнявить мои сапоги, при этом бормоча: ‑ Милостивый господин! Хороший господин! Век Бога благодарить за вас буду!

‑ Все, хватит! Мне еще твоего приятеля развязать надо!

Он резко поднял голову:

‑ Ваша светлость! Он настоящий выродок! Это он убил девочку! Ни у кого рука не поднялась, а он взял и убил! Маленькая совсем, только ходить начала!

Я застыл на месте, услышав эти слова, затем медленно развернулся к разбойнику, привязанному к соседнему дереву.

‑ Милостивый господин! Не слушайте этого выкормыша крысы!! А‑А‑А!!! Гаденыш!!! Убью!! Зубами загрызу!! А‑А‑А!!! Тварь!!

Его глаза выкатились, на глазах выступила пена. С каждой секундой он все сильнее рвался из пут, дергая руками и ногами, выгибая тело. Подошел к нему. Секунду смотрел ему в глаза. Не знаю, что он там увидел, но сразу перестал кричать и заскулил на собачий манер, жалобно и противно. Какое‑то время я стоял и молча смотрел на этого выродка, но видел сейчас не его, а истерзанное тело замученного разбойниками человека. Тяжелая волна ненависти, смешавшись с кровью, ударила в голову, зашумела в ушах, застучала в висках. И уже кто‑то другой, а не Женька Турмин, сейчас стоял и смотрел на убийцу маленьких детей. Я даже не сделал попытки сдержать себя, когда рука потянулась за кинжалом. Выхватив его, я вонзил тонкое острое лезвие в человеческую плоть. Вытащил и снова ударил, только тут убийца, словно очнулся и взвыл, чуть ли не по‑звериному. Я отступил на шаг. Мгновение смотрел на расплывающееся пятно крови на его рубашке, затем резким движением отсек часть подола его рубашки, с силой вбил кусок жесткой ткани тому в рот. После чего отошел и сел на траву. Внутри меня все дрожало, но голова была ясная, и мысли бежали четкие и понятные.

'Я все сделал правильно. Покарал убийцу и разбойника. Главное, чтобы в будущем не перегнуть палку с восстановлением справедливости. А то глядишь, войду во вкус и…'.

Из раздумий меня вывели непонятные звуки: шорохи, звяканье и стук. Джеффри и китайцы появились на поляне с добычей из тайника разбойников. Три заплечных мешка и сума, наподобие тех, что носят нищие и паломники, даже на вид, были тяжелы. Поднялся, подошел. Перехватив взгляд телохранителя, брошенный на бандита, привязанного к дереву, сказал:

‑ Этого отвяжите… и бросьте в кусты! Где‑нибудь подальше. Мальчишку накормить и отпустить. Джеффри, дашь ему денег! И не меди, а серебра!

‑ Понял, господин.

Когда разбор и упаковка награбленного разбойниками закончилась, я выступил перед своим маленьким отрядом с короткой благодарственной речью: ‑ Джеффри, ты молодец! Хью! Ляо! Чжан! Лю! Вы, парни, отлично поработали! Благодаря вам одной бандой головорезов в этих лесах стало меньше! Предлагаю это дело отметить! Где у нас там бурдюк с вином?!

Через час я уже готовился отойти ко сну, как ко мне подошел телохранитель. Присев на корточки, протянул мне деревянный тубус: ‑ Извините, господин, только сейчас о нем вспомнил. Лю нашел его среди вещей в лагере и передал мне. Возьмите.

‑ Спасибо, Джеффри. И еще. Я очень ценю твою службу.

‑ Спасибо, господин.

Только он поднялся и собрался идти к своему месту, как луна выскользнула из‑за туч и осветила деревянный футляр. Печать! Печать!! Точно такая же печать стояла на тубусе аббата, которым тот запечатал письмо, которое я вез его хорошему знакомому во Францию. Оно сейчас лежало на дне из одной из переметных сумок.

Я даже подскочил от неожиданности, потому как за всеми этими приключениями, и думать забыл о письме аббата. Джеффри замер, глядя на меня в недоумении.

'Тот. Убитый. Он…'.

‑ Тот, которого пытали… Где Хью? Живо ко мне!

Тот уже спал, когда Джеффри поставил на ноги и приволок ко мне. Сейчас тот моргал сонными глазами и зевал во весь рот.

‑ Что случилось, сэр?!

‑ Он что‑нибудь сказал?!

‑ Кто господин?!

‑ Тот несчастный, которого я приказал… прикончить.