— Знаешь, ты, кажись, с винта малость съехала. Приходишь от него, порешь чушь и хочешь, чтоб я...
— Но ты же обещал, что не тронешь меня. Обещание в силе?
— А почему это я вообще должен тебе что-то обещать?
— Да потому, что, мне кажется, я нашла выход из тупика. Нам стоило бы обговорить детали...
— Я твоему боссу ничего не дам, пока он мне что-нибудь не даст.
— Об этом-то я и хочу поговорить. Могу я наконец встать? Обещаешь, что не тронешь, если встану?
— Ну, давай вставай, — сказал он.
— Я ничего не слышала насчет обещания.
— Ну получила его, получила. О'кей?
Она подумала, не следовало ли ей снова осмотреть его руки. Но потом решила, что это уже лишнее. Раз обещал, значит, должна верить. Изображая предел доверчивости, хотя колени сильно дрожали, она, широко распахнув куртку, сказала:
— Ничего на мне нет такого, мистер Уиттейкер. Видите? Безоружная.
— Ну-ка, повернись, задери куртку сзади.
Она повернулась, вновь увидев автомат в его руках, подняла куртку, под ней — желтая рубаха. Ни кобуры, ни пистолета. Ничего.
— Годится? — спросила она.
А что это у тебя на ремне? — спросил он.
— Уоки-токи, переговорное устройство; ты не подумай, что это какое-нибудь хитрое оружие или что-то там еще в этом роде.
— Брось его на веранду.
— Не могу. Я же должна с ними переговариваться. Вдруг они что-нибудь захотят нам сказать, а?
— Ну-ну, ладно.
— Могу я поправить куртку и рубаху?
— Давай, Красная, давай.
— Ты что, хочешь, чтобы я опять волосы отрезала? — Ей послышалось хихиканье. — Тогда хватит обзывать меня Красной. Красная...
В ответ — ни гу-гу.
— Могу повернуться опять к тебе лицом?
— Можешь.
Она вновь посмотрела на окно, но не увидела Уиттейкера. Только Долли с безучастным выражением лица.
— Можно мне подойти поближе?
— Зачем?
— Чтобы говорить, а не орать на всю улицу. Обещание в силе?
— Ну, раз я тебя еще не пришмолял, значит, в силе. Так?
— Но мне требуется твое слово. Что не убьешь меня.
— Не убью, обещаю.
— Тогда я подхожу ближе. Годится?
— Я же сказал: давай, двигай.
— Не хочу никаких случайностей. Хочу, чтобы ты был в курсе всех моих действий, тогда и случайностей не будет.
— Ну давай, давай.
Она подошла к плоским плитам, устланным перед входом, затем пошла к ближайшему окну, а теперь двигалась по веранде.
— Эй! Ну-ка, стой, где стоишь, — приказал он.
— Ладно. Стою.
— Здесь ты в самом подходящем месте.
— О'кей.
— Ну и какие же у тебя появились идейки?
— Босс сказал: вертолета нет. Не может достать. На Харбе страшное происшествие. Авария.
— Харб? Это еще что такое?
— Харб, река. Ах да, ты же не местный, ты из Вашингтона...
— Откуда тебе-то известно?
— Ну, у нас есть кое-какие данные...
— Ну и что за происшествие?
— Прогулочный теплоходик, представляешь, врезался в паром у Беттауна... И все наши вертолеты сейчас там, помогают спасать людей...
Явная ложь! Но и вся игра изменилась. Двое, держа ломик-фомку наготове, скоро будут на цыпочках, как бы слегка пританцовывая, пробираться к запертой на засов двери подвала. И как только девчонка освободится...
— Вот и скажи боссу, чтобы он предоставил нам чей-нибудь частный вертолет.
— Я его попрошу, но только послушается ли он меня. Знаешь, что я думаю?
— Что же?
— Уж лучше обойтись лимузином. Пока лайнер там дозаправится...
— Какой лайнер? Он мне дает реактивный?
— Мне казалось, что я тебе это уже сказала. Его как раз в эту минуту заправляют.
— Да нет, ты сказала только, что нет вертолета.
— Да нет же, самолет почти готов, его кончают заправлять на аэродроме Спайндлрифт. Через часочек все будет готово, и, если я уговорю шефа подогнать вам большущий шикарный лимузин, вы как раз вовремя поспеете. Скорее даже, чем вертолетом, для тех есть, знаешь, особая летная сетка передвижения над городом...
Теперь она могла разглядеть его лицо, он еще ближе выдвинулся. Все обдумывал, все обстоятельства.
— А еще я попрошу босса придать вам эскорт мотоциклов. Так вы до порта вообще за сорок минут домчитесь!
Казалось, идея начинала ему улыбаться. Этакий высокопоставленный вашингтонский эмиссар, в своем лимузине, да еще с эскортом, катит к собственному лайнеру... Ей почудилось, как шарниры со скрипом ворочались в его мозгу, в темноте...
— Отпущу девчонку, когда мы будем на борту лайнера, — сказал он.
— О, дорогой мистер Уиттейкер, ну как я осмелюсь сказать это моему боссу?
— А мне начхать на то, как ты ему скажешь...
«Полегче, — подумала она. — Теперь полегче на поворотах».
— ...ведь это я держу ствол у ее виска. Я.
— Знаю, знаю, — сказала она. Сердце сильно-сильно билось. — И я не хочу, чтобы ее задело, мистер Уиттейкер... Чтобы никого не задело. Но я же должна пойти к шефу и передать ему разумное предложение. Уверена, что вы это понимаете. Он же вам дает и лимузин и лайнер. И я должна сказать, что вы что-то даете взамен.
«А теперь надо поразить его блистательной логикой моих рассуждений», — подумала она.
— Я знаю, что смогла достать для вас лимузин. Я уже это с ним обсудила. А он заполучил для вас лайнер, его сейчас уже заправляют. Он вам все предоставил, он джентльмен до мозга костей; соблюл все правила, все условия, не так ли? Ну да, с вертолетом не получилось. Но разве это мы виноваты, что произошла авария? А я ведь должна пойти и сказать: «Смотрите, мистер Уиттейкер обещает освободить девушку, но требует гарантий». Каких — сами назовите, я передам. И если мы все обговорим, смотрите, что будет! Вы получаете все, что хотели, обеспечиваете сохранность девицы, и через пять, десять минут вы уже на пути к самолету, к свободе! Что вы на это скажете?
— Откуда мне знать, что все это не фокусы с вашей стороны? Не выдумка?
— Поэтому я и прошу вас назвать гарантии, ваши гарантии, которые необходимы вам же для вашей же безопасности. Только назовите их, я все передам шефу. Поймите, мы же не хотим, чтобы были какие-нибудь накладки. Вы нам объявляете, чего вы желаете, мы вам говорим, что можем для вас сделать. Вот так каждый будет знать свое точное место, и никто не пострадает. Что вы на это скажете?
«Давай же, давай, рожай», — подумала она.
— Откуда я знаю, что даже лимузин-то будет... Я выпускаю девку, а вы врываетесь сюда, вся ваша армия...
— Нет, мы пришлем лимузин прежде всего. Сможете сами убедиться: он будет стоять вон там.
— Где?
— Да где вам угодно. Мне кажется, лучше у левой части дома, там есть маленькая верандочка. Так сгодится?
— Скажи боссу, я хочу, чтобы в лимузин виски поставили.
«Ну, — подумала Эйлин. — Вот он и приготовился сорвать сделку».
— Нет, — твердо сказала она, — я не могу обеспечить виски.
— Это почему же?
— Мы заботимся о всеобщей безопасности. Так? Так. Я знаю, что вы держите ваше слово, мистер Уиттейкер. А вот виски не умеет держать свое.
Ей снова послышалось, как в доме иронично хмыкнули.
— Итак, что я должна сказать боссу? — спросила она. — Если я пригоняю лимузин, отпускаете вы девицу на свободу?
— Предположим, сначала я должен убедиться, что лимузин там есть...
— Да мы его прямо к дверям верандочки подкатим, вон там. Вам останется только ноги свесить с веранды и влезть в машину.
— Но предположим и другое: я вижу, что лимузин есть, отпускаю девку, а вы меня — на кусочки? — да так, что у меня ни единого шанса залезть в лимузин уже не будет.
Отрабатывает все в деталях. Знает в глубине души, что никто не даст ему возможности подняться на борт, чтобы лететь на Ямайку, не даст насладиться прохладительными напитками под палящим тропическим солнцем. И все-таки торгуется!.. Несмотря ни на что борется даже с самой надеждой на то, что вдруг крупно, немыслимо подфартит в конце концов. Стоит лишь отпустить девицу, забраться в лимузин...
