— Вы не спешите? — неожиданно для себя самого ляпнул хозяин.
Девушка вздрогнула и подняла на него глаза. К своему изумлению Паша обнаружил в этих карих глазах выражение, какое чаще можно было наблюдать у героинь триллеров типа «Крик» или «Рассвет мертвецов». Это было выражение настоящего, неприкрытого, откровенного ужаса. Чем же он так напугал свою знакомую?
— Я… мне некуда спешить. Можно я еще тут побуду?
— Ты из дома убежала? — В голосе Павла зазвенело легкое раздражение. — А мама волноваться не будет?
Девушка снова опустила глаза. Потом вдруг сказала:
— Я могу заплатить. Мне надо на время спрятаться.
А вот этого Паша и вовсе не любил! В таких вот фразочках многое упрятать можно: и желание придать себе немного криминальной таинственности, и спекуляцию на сочувствии, и ловушку для идиота, вдруг возомнившего себя Ланселотом.
— Если у тебя проблемы — иди в милицию, — посоветовал он мрачно. — Извини.
Она вновь посмотрела на него с тем же самым выражением и вдруг заговорила сумбурно, неубедительно, пытаясь в двух словах рассказать какую-то путаную историю:
— Я все понимаю, у меня нет иллюзий. Мне придется вернуться, все равно ведь найдет… И нет никакого выбора. Ох, проснуться бы и начать все заново! Просто жить, просто по улицам ходить…
По мере развития «сюжета» Паша чувствовал как нарастает в груди раздражение, а в голове тягучая боль. Девушка уже представлялась ему яркой представительницей породы отпетых грузчиц. Встречались ему такие еще во времена службы. Грузчицы чаще всего прикрывали немыслимыми и намеренно запутанными речами свои реальные интересы. Одна такая была воровкой, другая — мошенницей. Но попадались и совсем туманные экземпляры — наркоманки или дурные от скуки жены богатых мужей. Вот именно к последнему типу и отнес Паша свою новую знакомую.
А она все говорила, нервно помахивая рукой с потухшей сигаретой:
— …И мне даже не страшно, а только муторно от всего этого! Я лучше всех понимаю, как это происходит… Просто ты слушаешь его, вроде бы знаешь, что он тебя за нос водит, а потом — хоп! Ты уже полностью с ним согласен, делаешь, что он говорит и хочешь только, чтобы он еще…
— Погоди, — перебил ее Паша. Он уже допил свой кофе и теперь во рту высыхал вкус дешевой растворимой бурды, сладкий и горелый. Этот вкус надо было смыть чем-нибудь более горячим. Он равнодушно сказал: — Мне нет никакого дела до всех этих подробностей. Пойди к своим друзьям — подругам, отсидись у них. Я здесь не при чем. У меня своя жизнь.
И тут, к вящему раздражению жаждущего Пашки, зазвонил дверной звонок. Он сразу решил, что это Ежевика и пришла она, как всегда, со своим любопытством и тарелкой горячих пирожков. Визиты подруги детства всегда сопровождались ненужной болтовней и бессмысленными выводами. Сам Паша, вполне искренне любя Вику Ежову, предпочел бы держаться от нее подальше. Предпочел бы держаться подальше от всех, с кем был знаком «до».
Он открыл дверь, намереваясь перехватить тарелку с нарисованными воображением голодного желудка пирожками, и не пустить саму благодетельницу в свое логово. Однако в дверном проеме вместо маленькой Ежевики стояли два крупных мужика в одинаково элегантных серых пальто. Паша только и успел мяукнуть: «Вам ко…», как его решительно задвинули входной дверью в узенький коридорчик, а потом и вовсе ухватили за шиворот.
— Где Ника? — спросил один из мужчин, — Бармен сказал, что она ушла с тобой!
— Кто? — хрипло переспросил Пашка. Инстинкты человека, побывавшего в мордобойных ситуациях не единожды, подсказали не сопротивляться.
— Жена моя где?
Из кухни в комнату метнулась отчаянная светловолосая фигура. Мужики бросили Пашку и рванули за ней. Паша потряс головой и пошел к месту действия. Там разворачивалась целая мелодрама. Гостья Павла, белая как полотно и натурально стучащая зубами, забилась в угол, а посетители наступали на нее, выговаривая в два голоса:
— Немедленно возвращайся домой! Ты с ума сошла, что сбежала. Знаешь, что тебе за это будет?!
Внезапно девушка вскочила на ноги. Паша с изумлением заметил, что она направляется к окну. Неужели, собирается выпрыгнуть? Седьмой этаж! Она что же, забыла где находится?
Впрочем, пересечь комнату Нике не удалось. Один из мужчин ловко преградил ей путь она, вскрикнув, приостановилась и тогда он ударил ее наотмашь по лицу. Девушка отлетела на добрых два шага, с силой ударившись о стену, безвольно стекла на пол. На выцветших обоях осталось кровавое пятно, смазанное вниз.
— Эй! — остерегающе окликнул Павел. — Вы убьете ее! Нельзя же так!
Ударивший Нику ничего хозяину квартиры не ответил. Он аккуратно подобрал полы своего пальто склонился над ней, лежащей будто тряпичная кукла, с лицом, облитом кетчупом.
— Ничего, — сказал он, поднимая ее на руки. — Отойдет!
Второй тип в сером пальто обернулся на Пашину гневную реплику.
— Вы простите нас… — сказал он совершенно иным, крайне вежливым и деликатным тоном. — Можно вас на пару слов?
Паша не мог оторвать глаз от безвольной женской руки, болтавшейся на весу и такой маленькой, что казалось будто принадлежит она ребенку, а не взрослой женщине. Он и сам не знал, что сейчас чувствует. Вроде бы его возмутила эта грубая и беспощадная расправа и, кажется, ему неприятно, что такое случилось в его квартире. Но, в сущности, какое ему дело? Эта Ника и самому Паше показалась весьма и весьма странной особой. Говорит что-то несуразное, несусветное. Ему нужно глотнуть алкоголя, необходимо позарез, его уже кошмарит от всей этой накипи!
— Видите ли, — снова заговорил мужчина. Павел оторвал взгляд от светлого пятна волос, растаявшего в полутьме коридора, и поднял глаза на собеседника. Лицо этого человека явно привыкло менять свои выражения быстро и убедительно. Он, вообще, был похож на актера, привыкшего профессионально использовать свою внешность. Но на хорошего актера. — Видите ли, это семейное дело, так сказать. Ника немного не в себе. Может, вы заметили, что она чушь несет? — Паша никак не отреагировал на вопрос, но мужчину это не смутило. — Так вот, мы нашли для нее хорошего специалиста, а она убегает, не хочет лечиться. Это все очень тяжело и хлопотно, понимаете? — Он достал из кармана тяжелый, блеснувший желтым металлом, портсигар и одним гусарским жестом откинул крышку перед самым носом Павла.
— Я просто хочу попросить вас не рассказывать никому о том, что произошло и вообще о том, что Ника была у вас. Мы договорились?
Паша вытянул из шикарного портсигара сигарету, с трудом удержавшись от дурацкой шутки. Ему вдруг захотелось попросить у своего гостя пару сигареток про запас с комментарием: «Сам-то я не курю, вы знаете, но в камере пригодится!». Мужчина расценил следы внутренней борьбы на испитом и помятом лице парня, хозяина зашарпанной однушки, по-своему:
— Вот, возьмите! — Вместо портсигара перед Пашкой возникла веселенькая зелененькая бумажечка.
Внезапно Пашке стало тошно. Надо выпить, вот что! Он брезгливо наморщил нос, усыпанный рыжими веснушками и, поворачиваясь спиной к протянутой сотке, сухо сказал:
— Вам пора, вас приятель ждет!
Наверное, мужчина в сером пальто сообразил, что сморозил глупость.
— Э… извините, — услышал Паша за своей спиной, — я все же надеюсь на ваше понимание!
— Ага! — невнятно отозвался Седов, удаляясь в направлении кухни.
Хлопнула дверь.
…У ларька Паша нарвался-таки на встречу с Ежевикой. Она вывернулась из-за угла, увидела друга детства, устало улыбнулась ему и оттянула еще на пятнадцать минут долгожданную встречу с огненной водой.
Отношения их всегда складывались неровно. Дружили Паша и Вика с самого детства и с самого детства ссорились ужасным образом. Проблема заключалась в наивной болтливости Ежевики. Так, когда обоим приятелям было по десять, Пашка увлекся пиротехникой. В те времена петардами на улицах не торговали и приходилось самостоятельно раздобывать порох, селитру, спички и прочие расходные материалы. К тому же, надо было самому изготавливать боеприпас, рассчитывать пропорции составляющих, стараясь достичь максимальной боевой мощи снаряда. Паша в этом деле был талант — его самодельные бомбы взрывались круче чем у остальных пацанов. Вот, однажды и бабахнуло… На первом этаже их жилого дома повылетали несколько стекол, жильцы страшно перепугались, в общем, всякое такое. Пашка понял, что надо ложиться на дно. К сожалению, Ежевика была в курсе Пашкиного подвига и очень гордилась своим талантливым другом. Понятное дело, Пашку вскоре изобличили и ему здорово досталось.
