– Да.

– В чем это выражалось?

– Все время командовал ею. Он по природе властный. Терпеть не могу таких мужчин, – она взглянула на Хейза. – Вы женаты?

– Нет, мэм.

Затем тут же обратилась к Карелле:

– А вы?

– Я женат.

– Вы властный?

– Не думаю.

– Это хорошо. Мне кажется, вы хороший парень. – Она помолчала. – Не то, что Майкл. Вечно всем распоряжается: «Ты уплатила за электричество? Ты ходила за покупками? Ты сделала это? Ты сделала то?» Не удивительно, что...

Опять в комнате наступило молчание.

– Не удивительно, что? – осмелился уточнить Карелла.

– Не удивительно, что Маргарет собиралась его бросить.

– Маргарет?

– Да, моя дочь.

– Ах, да, – вспомнил Карелла. – Вы ведь зовете ее Маргарет?

– Это имя ей дали при рождении.

– Да, но, кажется, в основном люди звали ее Ирэн?

– Мы дали ей имя Маргарет, и мы звали ее Маргарет. А что? Что плохого в этом имени?

– Да нет, что вы, – поспешил объясниться Карелла. – Это очень красивое имя.

– Если оно подходит английской королеве, оно хорошо всем, – не унималась миссис Томлинсон.

– Несомненно, – подтвердил Карелла.

– Конечно, – согласилась миссис Томлинсон и энергично кивнула.

– И она собиралась его бросить? – задал вопрос Хейз.

– Да.

– Вы имеете в виду – развестись?

– Да.

– Откуда вам это известно?

– Она сама мне об этом сказала. Откуда же еще?

У матери и дочери не должно быть секретов друг от друга. Я всегда обо всем говорила с Маргарет. Она поступала точно так же по отношению ко мне.

– Когда она намеревалась уйти от него, миссис Томлинсон?

– В следующем месяце.

– Когда именно?

– Шестнадцатого.

– Почему именно в этот день?

Миссис Томлинсон пожала плечами.

– А чем вам этот день не нравится?

– Да нет. Мне просто интересно, была ли какая-нибудь особая причина выбрать именно шестнадцатое.

– Я никогда не совала свой нос в дела дочери, – произнесла миссис Томлинсон резко, назидательным тоном.

Карелла и Хейз переглянулись.

– И тем не менее вы знаете дату, – не сдавался Хейз.

– Да, потому что она сказала мне, что уйдет от него шестнадцатого.

– Но вы не знаете, почему именно шестнадцатого?

– Нет, – пояснила она и внезапно улыбнулась. – Уж не хотите ли вы тоже нагрубить мне?

Карелла в ответ тоже улыбнулся и ответил галантно:

– Конечно, нет, миссис Томлинсон. Мы просто пытаемся собрать факты.

– Я могу предоставить вам все факты, – произнесла она твердо. – Первый – моя дочь не покончила с собой. В этом вы можете быть уверены.

– Откуда вы знаете?

– Потому что я знала свою дочь. Она – вся в меня. Любила жизнь. Тот, кто любит жизнь, не может лишить себя жизни. В этом я абсолютно уверена.

– Но видите ли, – начал было Карелла, – все факты указывают на то...

– Факты! Наплевать на них. Моя дочь была энергичной, жизнелюбивой, живой... Такие люди не кончают жизнь самоубийством. Послушайте! Это у нас в крови.

– Что? Энергия? – спросил Хейз.

– Совершенно верно! Энергия! Я должна двигаться весь день. Даже сейчас, когда сижу здесь с вами, мне не по себе. Поверьте мне! Есть такие нервные типы женщин. Я – такая.

– А дочь? Другой тип?

– Точно такая же. Живая! Жизнерадостная! Энергичная! Слушайте, я хочу вам кое-что сказать. Знаете, какая я в постели?

Карелла и Хейз растерянно переглянулись.

– Когда я вечером ложусь спать, я не могу уснуть. Это все из-за бурлящей энергии. И руки и ноги – все ходит ходуном. Я просто не могу заснуть. Каждый раз перед сном я принимаю таблетки. Только тогда я могу расслабиться. Я – как двигатель.

– А ваша дочь тоже была такой?

– Несомненно! Так что зачем было лишать себя жизни? Невероятно. Кроме того, она собиралась бросить этого хама и начать новую жизнь! – она отрицательно покачала головой. – Все это дело дурно пахнет. Я не знаю, кто пустил саз. Но точно скажу, что это не Маргарет.

– А может быть, Барлоу, – предположил Хейз.

– Кто? Томми? Нелепо!

– Почему же?

– Потому что они собирались пожениться. Вот почему! К чему было кому-либо из них открывать газ? Или оставлять в квартире эту глупую записку? «Нет выхода». Чепуха! Они уже нашли выход.

– Позвольте мне, миссис Томлинсон, уточнить один вопрос, – вмешался Карелла. – Вы знали, что ваша дочь встречается с Томми Барлоу?

– Знала, конечно.

– И вы не пытались препятствовать ей?

– Препятствовать? Какого черта? С какой стати?

– Ну... ведь она была замужем, миссис Томлинсон.

– Замужем! За этим занудой! Ну и замужество. Ха! – она возмущенно тряхнула головой. – Она вышла замуж за Майкла, когда ей было восемнадцать. Что знает о любви восемнадцатилетняя девушка?!

– А сколько ей сейчас, миссис Томлинсон?

– Почти двадцать один. Женщина, способная принять самостоятельное решение. – Она коротко кивнула. – И она его приняла – оставить Майкла и выйти замуж за Томми. Все так просто. Так зачем ей было убивать себя?

– Вам известно, миссис Томлинсон, что в день смерти Маргарет сказала мужу, что собирается навестить вас.

– Да.

– И она часто так поступала?

– Да.

– Собственно, вы обеспечивали ей алиби. Верно?

– Алиби?! Я бы не назвала это так.

– А как?

– Я бы выразилась иначе: две чуткие, нежные женщины объединились друг с другом против грубияна.

– Вот вы все называете мистера Тейера грубияном Он хоть раз ударил вашу дочь?

– Только бы посмел! Я бы переломала ему все кости!

– Ну, может быть, угрожал ей?

– Нет, никогда. Он любит командовать – только и всего. Поверьте, я была рада, что она решила уйти от него.

Карелла откашлялся. В присутствии этой огромной женщины, которая сама считала себя маленькой, он чувствовал неловкость. Ему было не по себе от матери, которая поощряла прелюбодейство дочери.

– Мне бы хотелось кое-что уточнить, миссис Томлинсон.

– Что именно?

– Майкл Тейер сказал нам, что позвонил вам после того, как увидел фотографию вашей дочери в газете, и...

– Совершенно верно.

– ...и спросил, была ли она у вас?

– Верно.

– Миссис Томлинсон, если вы так одобряли связь вашей дочери с Барлоу и так неприязненно относились к Майклу, почему же вы сказали ему, что ее у вас не было.

– Потому, что это так и было.

– Но вы же знали, что она была с Томми!

– Ну и что из этого?

– Миссис Томлинсон, вы хотели, чтобы Майкл узнал, что происходит?

– Конечно, нет.

– Тогда почему вы сказали ему правду?

– Позвольте! А что мне было делать? Солгать и сказать, что она у меня? А если бы он попросил ее к телефону?

– Ну, могли бы что-нибудь придумать. Сказали бы, например, что она вышла на минуту.

– С какой стати мне лгать этому хаму? Он и так должен был получить то, что заслужил.

– Что вы имеете в виду?

– Развод, конечно. Ведь Маргарет собиралась оставить его.

– А он знал об этом?

– Нет.

– Она еще кому-нибудь говорила о предстоящем разводе?

– Конечно. Она об этом беседовала с адвокатом.

– Кто он?

– Я думаю, это ее дело.

– Вашей дочери нет в живых, – напомнил Карелла.

– Я знаю, – отозвалась миссис Томлинсон.

И тогда, без всякой на то причины, Карелла еще раз повторил:

– Она мертва.

Наступила тишина. Каждый слышал только биение собственного сердца. До самого последнего момента, даже несмотря на то, что они застали миссис Томлинсон в разгар приготовления к похоронам дочери и что разговор все время шел об обстоятельствах ее гибели, Карелла испытывал странное чувство, что и миссис Томлинсон, и Хейз, и он сам не помнили о том, что говорили о человеке, который уже умер. Подсознательно, неопределенно, но постоянно и настойчиво ощущалось ее присутствие и, несмотря на разговор о ней в прошедшем времени, на упоминание о самоубийстве, – все они думали о живой Маргарет Ирэн Тейер, девушке, которая действительно собиралась уйти от мужа через месяц и начать новую жизнь. Так оно и было. И тихо Карелла повторил: «Она мертва». Все в комнате замолчали, и все вдруг стало на свои места.