Когда вечером 9 июня 1982 года я брал у Роберто Кальви интервью по телефону, то он, несмотря на все трудности и проблемы, которые тогда свалились на него и из которых мне известна была наверняка лишь часть, поначалу был невозмутим и спокоен. Интервью было организовано через посредника, которому банкир доверял, затрагивало широкий спектр вопросов. Через переводчика я принялся дотошно расспрашивать Кальви о сделке по продаже «Банка каттолико дель Венето». Банкиру сказали, что я пишу книгу о Ватикане, а когда я упомянул о венецианском банке, он поинтересовался, какая главная тема моей книги. Я ответил: «Это книга о жизни папы Иоанна-Павла I, папы Лучани».

Тут с моим собеседником вдруг произошла поразительная перемена. Спокойствие улетучилось, самообладание сменилось яростным потоком громких эмоциональных восклицаний. Голос взволнованно дрожал. Переводчик едва успевал переводить бурный поток слов: «Кто вас подослал? Кто вам велел это сделать? Всегда я плачу. Всегда я! Откуда вы знаете Джелли? Что ему надо? Что вам надо? Сколько вы хотите?»

Я возражал, уверял, что не знаком с Личо Джелли и никогда с ним не встречался. Кальви едва ли меня слышал: «Кто бы вы ни были, такой книги вы не напишете. Я ничего не могу вам сказать. Больше мне не звоните. Никогда».

Через восемь дней тело Роберто Кальви было найдено висящим под мостом Блэкфрайарз в лондонском Сити.

Еще через несколько дней в финансах миланского «Банко Амброзиано» была обнаружена дыра. В 1,3 миллиарда долларов.

Главной целью моего расследования было установить обстоятельства смерти совсем другого человека — Альбино Лучани. Вийо, Кальви, Марцинкус, Синдона, Джелли, Коуди — один из них стоял в центре заговора, в результате которого Лучани был убит. Прежде чем я вынесу свой вердикт, предлагаю тебе, читатель, взглянуть еще раз, напоследок, на этих людей.

Кардинал Жан Вийо, которого Альбино Лучани собирался сместить, после избрания папой Кароля Войтылы сохранил пост государственного секретаря Ватикана. За ним также остались и прочие посты, в частности кардинал продолжал контролировать важнейший финансовый институт Ватикана — Управление имуществом Святого престола. Именно это управление сыграло ведущую роль в создании альянса Синдона — Ватикан. Архиепископа Марцинкуса часто и сурово упрекали за то, что он ввел Синдону в Ватикан. Однако в данном случае не он несет за это ответственность. Решение было принято самим папой Павлом VI, монсеньором Макки, Умберто Ортолани и господами из Управления имуществом Святого престола, включая, разумеется, и его главу — кардинала Жана Вийо. Будь Лучани жив, смещение Вийо с поста государственного секретаря безусловно привело бы к тому, что он покинул бы и Управление имуществом. А ведь именно это учреждение, обладающее огромным портфелем ценных бумаг, а вовсе не Ватиканский банк во главе с Марцинкусом, признают в качестве центрального банка государства Ватикан Всемирный банк, Международный валютный фонд и Банк международных расчетов в Базеле. И этому учреждению есть что скрывать, особенно то, что относится ко времени его теснейшего сотрудничества с Синдоной.

Когда Лучани избрали папой, то кардиналу Вийо жить оставалось совсем недолго. К сентябрю 1978 года он уже был тяжело и неизлечимо болен и знал об этом. Вийо пережил Лучани всего на шесть месяцев и умер 9 марта 1979 года. Смерть его, согласно сообщению Ватикана, наступила «вследствие приступа двусторонней бронхопневмонии с осложнениями, сердечной недостаточности, почечной и печеночной недостаточности». Все знали, что он собирался уйти в отставку, но также было известно, что он хотел назвать кандидатуру своего преемника, и наверняка им был вовсе не кардинал Бенелли. Если бы Бенелли обнаружил скандальные связи Управления имуществом, то он, несомненно, сообщил бы о них новому папе. Боязнь разоблачений, вкупе с другими кадровыми перемещениями, которые собирался осуществить Лучани и о которых знал Вийо, дают нам очень веский мотив. Если в центре заговора с целью убийства Лучани стоял Вийо, то мотивом для него стало бы принципиальное несогласие с тем курсом, каким в будущем хотел вести церковь Иоанн-Павел I. Согласно свидетельствам трех человек из Ватикана, перемены, которые намеревался провести в жизнь папа Лучани, Вийо считал «предательством всего того, что было завещано папой Павлом VI, триумфом реставрации». Он опасался, что церковь вернется к состоянию, в каком находилась до Второго Ватиканского собора. Хотя такого поворота кардинал страшился напрасно, подобный мотив со счетов сбрасывать нельзя. Вийо боялся этого, и боялся очень сильно. Он также решительно выступал против планов Лучани смягчить позицию Римско-католической церкви в отношении регулирования рождаемости и разрешить католикам во всем мире использовать противозачаточные таблетки. Минул всего месяц, как скончался Павел VI, создатель и вдохновитель энциклики «Жизнь человеческая», а Вийо уже видел, что вот-вот будет разрушено то, в поддержку чего он сам много раз выступал публично. Не появилась ли у Вийо мысль, что большее благо церкви принесет не жизнь Лучани, а его смерть?

Поведение кардинала после смерти папы говорит о том, что кардинал Вийо либо несет ответственность за эту смерть или причастен к ней, либо испытывал серьезнейший моральный кризис. Он уничтожил возможные улики. Он лгал. Он вынудил дать обет молчания всех, кто находился тогда в папских апартаментах. Он распорядился срочно приступить к бальзамированию тела умершего папы, даже не дожидаясь прибытия в Рим большинства кардиналов, не говоря уже о том, чтобы обсудить с ними этот вопрос. Если Вийо и непричастен к смерти Лучани, то наверняка существенно помог тому, кто совершил убийство. Всеми своими действиями и заявлениями он словно бы заметал вместе с убийцей следы преступления. У Вийо имелся очевидный мотив, и у него были для этого возможности. Вдобавок, занимая должность камерария, он мог практически определять ход событий, последовавших сразу после смерти папы, контролируя любое действие Ватикана или, как в случае отказа от вскрытия, бездействие.

Возможно также, что если Вийо обнаружил не только тело Альбино Лучани, но и очевидные признаки того, что папа умер не естественной смертью, а пал жертвой убийства, то незаконные шаги, на которые он пошел, были продиктованы высшим для него стремлением — благом для католической церкви и желанием сохранить ее престиж. Найдутся многие, кто будет утверждать, что его поступки после смерти папы были направлены на защиту церкви. Даже принимая во внимание этот довод, я все равно убежден, что в моральном отношении он, судя по всему, нуждался в помощи.

Кардинал Джон Коуди, еще один из тех, кого Лучани намеревался сместить, сохранил свой пост архиепископа Чикаго после избрания Кароля Войтылы преемником умершего папы. В своей книге «Как делают пап» отец Эндрю Грили отмечает:

Мои собственные розыски подтверждают сказанное в книге Грили. Более того, финансовые пожертвования, которые Коуди в последующем направлял в Ватикан, откуда деньги тайно переправлялись в Польшу, являлись частью более крупной операции, которую осуществляли по поручению Иоанна-Павла II Марцинкус и Кальви.

Кардинал Коуди продолжал щедро одаривать дорогими подарками «нужных» людей. В октябре 1979 года папа Иоанн-Павел II посетил с визитом США. В чикагском аэропорту О’Хэйр его встретил кардинал Коуди, вложивший в руки папы маленькую деревянную шкатулку в качестве «личного дара». В шкатулке лежали 50 000 долларов. Никто не станет спорить, что у кардинала есть право преподнести папе подарок, но, если закрыть глаза на топорность этого жеста, не может не возникнуть вопрос об источнике этих денег. Они взяты из средств епархии? Из капиталов, контролируемых лично Коуди? И хотелось бы знать, откуда именно загадочным образом исчезли эти 50 000 долларов?