Настя осталась польщена его доверием и тоже поделилась своими соображениями по поводу близкородственных связей и фамильных взаимоотношений:
— Эт-то точняк, Фил. Чем дальше мы от любимых предков и ближних родственников, тем крепче мы их обнимаем и целуем. В жесть издали. По и-мэйлу, в эсэмэсках и по телефону.
Бесаме мучо, дон Фелипе мио.
— Погоди ты вон до того перекрестка. На желтый я не поеду…
Во второй половине дня Филипп с Настей совершили результативный рейд по столичным мебельным магазинам. Но вначале они вживе сравнивали еще ничем и никем не занятую жилую площадь с виртуальной наглядностью.
Там на дисплее в графическом редакторе он ей демонстрировал, чего бы из мебели ему хотелось видеть у себя в квартире, ударно, досрочно и качественно отремонтированной бригадой строителей.
Несмотря на унылый и пасмурный вид, потрудились они превосходно, в рекордно короткий срок совершив отменный евроремонт. Теперь у него дома и духу их не было, включая специфические строительные запахи, с какими, впрочем, рыцарь Филипп творчески справился и без мирского участия.
Ситуативно-теургически убирать с места событий любые следы присутствия чего-либо или кого-либо наш рыцарь-неофит уже научился.
Настю эзотерическая сторона данного жилищного вопроса не касалась. Дивную стерильность пустой квартиры она восприняла как само собой разумеющееся:
— В жесть, Фил! Старые дома сами изгоняют запахи краски и побелки после ремонта.
Притом ты у нас стопудово аккуратист и чистюля, все здесь вымел, вымыл, вычистил…
Столь же естественно Настя, лежа на ковре в гулкой гостиной, принялась увлеченно играть с квартирным дизайном в редакторе трехмерной графики, специально дополненном и подаренном к новоселью рыцарю Филиппу арматором Вероникой.
— Валяй, бэйби! Вне благоразумных бюджетных ограничений на домашний уют. Жить, моя Настенька, надо не с мебелью, но с шиком и комфортом.
Изучением мебельных каталогов Филипп начал увлекаться Бог знает когда. Причем он обстоятельно меблировал свое будущее вероятное жилище вовсе не в порядке несбыточных мечтаний, оставляющих неприятный вкус у того, кому случается заснуть с карамелькой или недожеванным бутербродом во рту.
Отныне же он просто-напросто в изменившихся благоприятных обстоятельствах реализовал то, чего ранее ему не было доступно.
"Всякому даруется во благовремении и доступности. Кому на землех, кому на небесех… Спустить до восьми тыщ евро на мебель оно вам не из рака ноги…"
— 4 —
"Воздадутся нам долги наша, яко мы воздаем должникам нашим", — мимоходом отыронизировал рыцарь Филипп в четверг на часок заехав в свой колледж, чтобы отдать неизбежную дань мирским обязанностям.
"Помилуй и спаси нас, Боже, от бесплодных надежд и беспросветных невежд! Господи, зачем им ликвидировать разницу между начальным и высшим образованием?"
Какой-такой экзамен и кому он там его сдавал, образцовый студент-отличник Ирнеев немедленно и надежно выкинул из головы. Потому как сегодня они с Настей готовились принимать поздравления и гостей на новоселье.
"Мадре миа! В холодильнике пусто и морозно как в тундре. В шкафчиках и в банках Торричеллиева пустота. И где сырье мое?"
— Действуем по плану, Настена! Вот твоя половина списка и наличка. Ровно через полтора часа встречаемся у той медной бабы с семечками у входа на Таракановку. Проверим, чего нам не хватает, и в минимаксе катим в тот супермаркет.
Разбегаемся, моя маленькая. Мальчикам направо, девочкам налево…
За три дня Филипп расстарался по максимуму и по плану. В разные стороны и азимуты. По местам расставил, собрал с магазинной и дружеской помощью мебель. Все, что требуется, прибил, приколотил, развесил…
"Понятненько, покамест в альфа-версии. Две-три недели, как минимум, придется доводить до ума и до бета-варианта сие рыцарское жилище. А то и несколько месяцев. Тогда оно станет функциональным и удобным не хуже, чем салон эксклюзивного автомобиля.
Только в аналоге хорошего бытия и жить нужно… Правильно кто-то из умных, сдается, в XX веке от Рождества Христова сказал типа того, мол, дом есть машина для жилья."
Аналогичным образом рыцарь Филипп также убедился в правильности предположения арматора Вероники, что выбор им именно этого домашнего адреса далеко не случаен. Напротив, он эвентуально предопределен предшествующими обстоятельствами.
Едва заглянув по нужному местожительству, где, как всем известно у нее на фирме, "стервоза Триконич пристроила своего любовничка из студентов", она четко предрекла:
— Квартирка в самый раз по тебе, братец Филька. Можешь мне не верить, тем не менее, что-то мне вещует: кое-какая связь с твоим асилумом у нее имеется.
Сейчас мы с прецептором Павлом дозволяем тебе войти во внутренние помещения твоего укрытия от жизненных невзгод. Будь я не я, ежели ты там у себя не найдешь прямой транспортальный полнодуплексный переход туда и обратно.
Можешь дерзать…
В тот же день, не взирая, закончился или нет нелюбимый понедельник, Филипп дерзнул и дербалызнул пятьдесят граммов армянского "Двина". Само собой, выпил не для храбрости, но чтобы уважить дорогой асилум, приглашающе распахнувший перед ним узкую дверцу за стойкой.
За внутренней дверью коньячно-кофейной прихожей оказалась небольшая гостиная, отделанная панелями мореного дуба, и два располагающих к отдыху мягких кожаных кресла у журнального столика с матово-черной хрустальной столешницей.
На столике лежит одинокая картонная пачка патронов. Наверное, для модернизированного и трансмутированного "глока".
Здесь тоже царит приятное для глаз боковое многоракурсное освещение, подобное на встречу заката с восходом. Его можно сравнить с белыми ночами в северных странах, если бы оно, не оставляя темных уголков в помещении, вместе с тем не давало теней.
В углу справа за темно-зелеными портьерами скрывается проход в так же ненавязчиво освещенный длинный и узкий коридор.
Первые три двери усилиям Филиппа не поддались. Тогда как из четвертой двери он шагнул прямо в собственную спальню.
Поначалу он даже не сообразил, откуда он вышел: не то из шкафа, не то прямо из стены. Однако, придирчиво присмотревшись в инквизиторском стиле, рыцарь Филипп определил полуметровый матово-серебристо мерцающий квадрат транзитной зоны.
Тут же попробовал вернуться в коридор с дверьми и без малейшего труда или каких-либо сверхъестественных ощущений он вновь очутился в убежище. Филиппа нисколько не удивило, что асилум на этот раз переместил его в гостиную с двумя креслами.
"Подумаешь, бином Ньютона. Тому, кто играет со временем, можно и с пространством позабавиться."
Когда Филипп во второй раз появился в транспортном коридоре, там все так же сиял мягкий свет, но имелась всего-то одна дверь, облицованная ясеневым шпоном.
"Ясное дело, это ко мне домой."
В спальне Филипп сразу же отметил: воздух в помещении посвежел и пахнул солью, йодом, магнолиями, кипарисами… Будто бы окно было всю ночь распахнуто куда-нибудь с видом на Адриатическое море, но ни в коем случае не глядело на тесный городской дворик, уставленный машинами, мусорными баками и бытовками строителей, капитально ремонтирующих дом напротив.
"Плохо, когда в асилуме нет окон. Было бы любопытно взглянуть, куда он сам-то смотрит."
Убежище не пожелало вникнуть или не так поняло пожелание Филиппа. Возвратившись в гостиную, он обнаружил на столе солнечные очки с поляризационными линзами рядом с пачкой патронов.
Никакими сверхрациональными свойствами очки вроде бы не отличались.
"Линзы как линзы, хотя оправа симпатичная. Пускай Ника глянет, может, чего из них путное углядит."
Зато к патронам для пистолета Филипп не остался равнодушен. Таких он нигде и никогда прежде видел. Гильзы и пули из черного, похоже, вороненого металла. На закруглении каждой пули — смертоносный крестообразный надрез, зеркально поблескивающий.