Практически во всех религиозных традициях древнего Ближнего Востока есть предания о том, что в то время люди в среднем жили гораздо дольше, чем сейчас. К примеру, в вавилонских текстах людям или богам приписывается тысячелетний срок жизни, а в Ветхом Завете допотопные люди жили столетиями, иногда достигая почти тысячелетнего возраста. Представители академической науки обычно считали эти предания выдумками или аллегориями, демонстрировавшими силу богов или вековую мудрость предков рода.

Но что, если эти легенды тоже входят в наследие высокоразвитой палеоцивилизации? Что, если они соответствуют действительности? Не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, как это было возможно. Современные ученые уже говорят о возможностях нанотехнологии[387] для восстановления человеческого организма на клеточном уровне. Поступают сообщения о поразительных успехах генетики и появлении новых мощных препаратов для лечения рака, СПИДа и диабета на генетической основе. Другие говорят о комбинаторных технологиях, сочетающих биологические и механические методы и открывающих новые перспективы в области протезирования. В ближайшем будущем можно ожидать выращивания генетически совместимых внутренних органов для трансплантации взамен «изношенных» частей тела. Технологический поиск бессмертия, по-видимому, стоит на грани удивительных достижений.

Очевидно, что первым важным следствием значительно увеличившейся средней продолжительности жизни стал быстрый рост знаний и развитие науки. Когда цивилизация овладела нанотехнологией, генетической фармакологией и терапией, люди стали жить дольше, и накопление знаний отдельными членами общества пошло по экспоненте. Первоначальное образование больше не имело для них жизненно важного значения, как для нас.

Подумайте о том, что примерно каждые 70 лет человечеству приходится перерабатывать все накопленные знания и передавать их следующим поколениям, чтобы обеспечить продолжение научно-технического прогресса. Соответственно, наши достижения в науке и технологии совершаются черепашьим шагом по сравнению с прогрессом палеоцивилизации. К примеру, наши знаменитые ученые за всю свою жизнь совершают одно-два крупных открытия или делают несколько изобретений, а потом смерть уносит их.

Подумайте о том, что при большей продолжительности жизни ученые скорее всего славились бы своим огромным, энциклопедическим вкладом в разные области знания. Общество, обладающее такими преимуществами, могло бы усваивать и внедрять новые открытия при жизни одного поколения и делать огромные шаги вперед. Его культура и наука была бы такой же специализированной и разделенной на категории, как наша собственная. Но, в отличие от нас, объем знаний, доступных неспециалистам, был бы неизмеримо большим. Научная грамотность была бы такой же нормой, как умение ориентироваться в политике, экономике и искусстве.

Но большая продолжительность жизни имеет культурные и, возможно, эволюционные последствия. С одной стороны, принимая во внимание человеческое либидо, можно предположить, что в этом случае предпринимались строгие меры по ограничению численности населения. Разумеется, для высокоразвитой палеоцивилизации это не могло представлять серьезную проблему. Как мы могли убедиться, она опиралась на совершенно иное понимание энергии. Для нее не было необходимости истощать природные ресурсы ради удовлетворения своих энергетических потребностей, которые, так или иначе, были слишком велики для земных ресурсов. С другой стороны, высокоразвитое технологическое общество также подразумевает соответствующее развитие сельского хозяйства и индустрии питания.

Тем не менее естественные человеческие желания никуда не уходили, поэтому плотность населения могла быть одной из насущных проблем. Можно лишь догадываться, какие меры предпринимались для достижения цели. Возможно, существовали программы ограничения рождаемости, как в современном Китае.

На противоположном конце спектра существует другая возможность, которую следует учитывать. При значительно увеличившемся сроке жизни биологические инстинкты продолжения рода могли атрофироваться. Иными словами, человечество в значительной степени утратило половое влечение.

Так или иначе, складывается впечатление, что плотность населения в эпоху высокоразвитой палеоцивилизации была гораздо меньшей, чем сейчас. Вероятно, существовали большие города, но при том уровне развитии науки и технологии потребность в них была небольшой.

Логично предположить, что население было не только менее плотным, но и более равномерно распределенным. Различие между городским и сельским населением, пресловутый «разрыв между городом и деревней», было незначительным, если вообще существовало. И разумеется, в ту эпоху не существовало геополитического разделения на «первый», «второй» и «третий» мир. Весь мир был одним целым. Это имело глубокие нравственные последствия, о которых будет сказано ниже.

Блестящий американский физик-теоретик Мичио Каку приводит любопытную классификацию цивилизаций на основе источников энергии, которыми они могут управлять и применять для достижения собственных целей.

Руководствуясь этими критериями, можно прийти к выводу, что цивилизация, построившая Великую Пирамиду, принадлежала по меньшей мере к типу II, если не к типу III. Пирамида открывала доступ к энергии Солнца и даже всей галактики. Цивилизация, которая пользовалась ею, явно не могла быть древнеегипетской и существовала гораздо раньше.

Классификация Кардашева и интерпретация Каку представляют интерес еще и по другой причине. Обладала ли цивилизация, построившая Великую Пирамиду, способностью к межзвездным путешествиям? Уровень физики, предположительно обеспечивавший работу Звезды Смерти Гизы, указывает на такую возможность. Но существуют ли этому независимые подтверждающие свидетельства?

Полагаю, что да. Они существуют на Марсе, где похожее на Сфинкса каменное лицо и пирамидальные сооружения смотрят на нас с поверхности нашего ближайшего соседа. Ричард С. Хогленд, многое сделавший для продвижения гипотезы о высокоразвитой цивилизации, некогда существовавшей на Марсе, лучше всего сказал об этом: «Мы вполне можем открыть, что являемся марсианами»[389].