Он пристально посмотрел на нее.

— Если ты так сделаешь, — проговорил он наконец, — то тем самым подтвердишь правоту Бобби.

Уже закинув сумочку на плечо, Сара в удивлении обернулась. Ее глаза горели праведным гневом.

— Сама посуди, — продолжал он. — Мы находим «жучки», и как только ты об этом узнаешь, так сразу убегаешь. Бобби найдет такое поведение очень подозрительным.

— В самом деле? — Сара подошла к нему вплотную. — Тогда тебе придется объяснить Бобби истинную причину моего ухода. Первая причина: ты настолько мне не доверяешь, что даже его фамилию боишься назвать, если у него, конечно, есть фамилия. Второе...

— Триани, — перебил Эндрю. — Его зовут Бобби Триани.

— Спасибо. Но ты малость опоздал. Вторая причина: ты не веришь, что каждую среду я бежала сюда как угорелая вовсе не для того, чтобы втыкать «жучки» в телефоны, а потому что любила тебя и хотела быть рядом с тобой. И еще можешь добавить, что ухожу я потому, что не услышала от тебя ни слова извинений за то, что из-за тебя я вляпалась в какие-то шпионские страсти. Ты не подумал сказать: «Прости, что совершенно посторонние люди слышали все то, что ты говорила мне и что предназначалось только для моего уха. Прости, что произошла такая неприятность. Мне очень жаль, потому что я безумно тебя люблю и ни за что на свете не хотел бы причинить тебе боль». Передай Бобби Триани, что ухожу я именно поэтому. Потому что ты даже не подумал извиниться за то, что по твоей милости я оказалась по уши в дерьме.

Внезапно Сара поняла, что она вовсе не играет. Сейчас с Эндрю говорила не Сара Уэллес, сидящая на крючке у окружного прокурора, а совсем другая Сара Уэллес, на беду свою по уши влюбившаяся в гангстера. В бандита. В мафиозо. И разговор у них шел вовсе не о промышленном шпионаже. Она стояла не в силах пошевелиться, глядя ему прямо в лицо, и слезы струились по ее щекам.

— Я знал, что ты тут совершенно ни при чем, — шепнул он и привлек ее к себе.

— И очень жаль, что ни при чем, — всхлипнула она.

В комнату на Гранд-стрит, где сидели в наушниках Реган и Лаундес, донеслись звуки приглушенных рыданий, из чего детективы сделали правильный вывод, что теперь она плачет, уткнувшись ему в плечо. Но они прослушали и записали весь предыдущий разговор, поскольку тот, кто нашел и обезвредил «жучки» и «раба», не заметил одноваттный передатчик, установленный Фредди Култером в феврале месяце.

Хите сменила прическу. Откинутые назад волосы придавали ей образ стремительности и полета. Ровно через сорок минут она сядет на самолет, летящий в Доминиканскую Республику. Там она за один вечер оформит развод и послезавтра вернется в Нью-Йорк. Ей уже не сиделось на месте. Она барабанила пальцами по столу, постукивала ногой по полу и нервно подносила к губам бокал с джином и тоником.

— Как жаль, что ты не можешь лететь со мной, — пожаловалась она Саре.

Сестры сидели в маленьком баре недалеко от ворот паспортного контроля. В это время года мало кто улетал отдыхать на Карибские острова. Большинство пассажиров составляли местные жители, возвращающиеся домой.

— Никак не могу понять, почему именно я всем этим должна заниматься, — говорила Хите. — Разве Дуг заинтересован не больше моего? Именно он, а не я, так спешит поскорее жениться на мисс Фелисити Твит. Именно он мечтает поскорее от меня освободиться. Но разве есть какой-то смысл в том, что я, а не кто-то другой, предприняв решительные шаги, получу на руки все необходимые документы с печатями? Ведь я и есть пострадавшая сторона, ты согласна?

— Конечно, — ответила Сара. Ее терзали сомнения — рассказать или нет сестре об Эндрю и об ужасной ситуации, сложив...

— Не хочу, чтобы люди думали, что меня бросает Дуг из-за какого-то моего проступка, — продолжала Хите. — Это он — тот сукин сын, который нарушил свои обязательства. Это он осквернил супружескую постель, а не я. Если бы он поехал в Санто-Доминго, люди подумали бы, что я не хочу давать ему развод и ему приходится брать инициативу в свои руки. Я логично рассуждаю?

— Да, абсолютно, — кивнула Сара.

В зале поминутно звучали срочные объявления о прилетах и задержках рейсов, о посадках и вылетах. Возможно, недалеко то воскресенье, когда они снова придут в этот самый бар, только на сей раз Хите будет провожать старшую сестру. Или за разводом полетит Майкл в качестве пострадавшей стороны?

Пострадавшая сторона.

Интересно, кто в итоге окажется пострадавшей стороной?

Прежде всего — Молли.

— Выставлять меня на посмешище, — говорила Хите. — Вот чего я не могла перенести. Она такая молоденькая, вот что самое страшное. Заведи он роман со своей сверстницей, я бы так не переживала. Но девятнадцать лет! Господи! Правда, сейчас ей уже двадцать, — глубоко вздохнула Хите. — Ей двадцать, мне тридцать два — где уж мне с ней соревноваться? Да почти уже тридцать три. Ты не представляешь, какая ты счастливая, Сара.

— Хите, — остановила сестру Сара, — я должна тебе кое-что сказать.

Хите пристально посмотрела на нее поверх бокала.

— Мы с Майклом...

— Нет, прошу тебя, не надо, — воскликнула Хите. — Только этого мне недоставало. Пожалуйста, не надо, Сара.

— Ну хорошо. — Сара взяла свой бокал и отвернулась. Она боялась, что вот-вот разразится слезами.

Хите не отводила от нее взгляда.

— Что произошло? — спросила она наконец.

— Я не хочу отягощать тебя своими проблемами.

— Дело уже сделано. Рассказывай.

— Неприятности.

— Какие неприятности? Ну же!

И Сара рассказала.

Хите слушала внимательно, время от времени поглядывая на часы. Постоянные объявления сбивали Сару. Чуть ли не каждую ее фразу прерывали громогласные сообщения, похожие на сводки с линии фронта. Хите поставила на круглый маленький столик пустой бокал. Второго она не заказала. Округлив глаза, она слушала рассказ Сары. Лицо ее казалось бесстрастной маской, и только в глазах читался ужас. Объявление о посадке на ее рейс взорвалось, подобно бомбе, но Сара уже закончила и молча сидела, не сводя взгляда со своего обручального кольца.

— Когда это началось? — спросила Хите.

— В Сент-Барте.

— Уж не тот ли молодой красавчик...

Сара кивнула.

— И что ты собираешься делать?

— Еще не знаю.

— Майкл о чем-нибудь подозревает? Кое-какие моменты Сара обошла молчанием.

Она не сочла нужным упомянуть, к примеру, что Эндрю Фавиола — преступник и что Майкл рассчитывает упрятать его за решетку. Еще она опустила эпизод с прослушиванием. Ее сестра не знала, что каждое слово, произнесенное Сарой и Эндрю в спальне на третьем этаже, записывалось детективами на пленку. Сам по себе тот факт, что у нее роман, уже достаточно сенсационен. Хите до сих пор сидела как пришибленная.

— Не думаю, что он знает, — соврала Сара. — Пока.

— Ты собираешься ему рассказать?

— Не знаю.

— Сара, этот мальчик зовет тебя замуж! Тебе надо выбирать что-то одно...

— Он не мальчик. Ему двадцать восемь.

— Немного старше Фелисити Твит, — поморщилась Хите. — Ты его любишь?

Сара колебалась мгновение, показавшееся вечностью. Наконец она решилась:

— Да.

Динамик опять громогласно призвал пассажиров подняться на борт рейса пятьсот восемьдесят восемь до Санто-Доминго. Хите встала и подхватила свою сумку.

— Я заплачу, — сказала Сара и взяла счет со столика.

— Ты знаешь, в какой гостинице я остановлюсь, — шепнула Хите, целуя сестру в щеку. — Захочется поговорить — звони.

— Хорошо, милая. Береги себя.

— Пожелай мне удачи, — попросила Хите, нежно провела кончиками пальцев по лицу Сары, забросила сумку за спину и направилась к стойке контроля.

Сара стояла и смотрела, как она ставит сумку на ленту транспортера, как проходит сквозь раму детектора. Вдруг ей вспомнился игрушечный домик, который они построили из сучьев и веток в возрасте восьми и, соответственно, шести лет.