Литмир - Электронная Библиотека
* * *

Он вылетел вечером в среду, после того, как все друзья, родственники и коллеги дяди Руди побывали с визитом в доме Иды, чтобы выразить свои соболезнования. И вот теперь, в десять часов утра в четверг, он сидел напротив отца в комнате для посетителей тюрьмы Ливенворт. Их разделяла толстая стеклянная перегородка со встроенными в нее микрофонами.

— Все пришли проститься с ним, — рассказывал Эндрю. — Люди приехали отовсюду, папа. Семьи из Чикаго, из Майами, из Сент-Луиса — несмотря на непогоду, все явились. Некоторых я даже не знал.

Его отец кивнул.

Эндрю чувствовал, что глубоко скрытая ярость бушует внутри Энтони. Их адвокат, Абрам Мейерсон, подал прошение предоставить заключенному Фавиоле отпуск на один день, чтобы присутствовать на похоронах единственного брата, но получил отказ. Боль оттого, что приходится сидеть в тюрьме вдали от друзей, родных и деловых партнеров, теперь стала еще сильнее из-за этого отказа. Отец Эндрю сидел за стеклянной перегородкой, сложив руки на приступочке, крепко сжав рот и грозно блестя глазами. За годы заключения он похудел и побледнел, седина посеребрила его виски. Эндрю охватило то же чувство печали, как тогда, когда он ехал в больницу в день смерти дяди.

— Цветов принесли столько, что казалось, наступило лето. За катафалком следовали три машины, полные цветов.

— Из семьи Колотти кто-нибудь объявился?

— Конечно. Они все пришли, папа. В те дни начался жуткий снегопад, но он никого не остановил. Все пришли. Джимми Анджелли, Майк Маньони...

— Майк Кривая Челюсть? — оживился его отец. — Странно. Ведь именно брат сломал ему челюсть. Мы тогда были еще мальчишками. Большой драчун был мой братец.

Эндрю принялся перечислять имена всех, кого он видел на отпевании или кто позже зашел выразить соболезнования Иде, но его отец устремил взгляд куда-то вдаль, вспоминая своего брата, которого предали земле только вчера.

— Священник произнес замечательную надгробную молитву, — продолжал Эндрю. — Отец Нигро, ты помнишь его?

— Помню ли я отца Нигро? Он крестил тебя, мой мальчик.

— Не формальную молитву, какую читают, когда понятия не имеют, кто там лежит в гробу. Отец Нигро знал дядю Руди и говорил о нем, как об ушедшем друге. Все были очень растроганы, папа.

— Я рад, — кивнул заключенный.

Повисла долгая пауза.

Потом он сказал:

— Им следовало бы позволить мне прийти.

— Да, папа.

— Сволочи, — горько выругался он.

— Но я принес тебе газеты. Вот «Ньюс». — Эндрю развернул газету и прижал ее к стеклу, чтобы тот мог прочитать заголовок на первой полосе. — А вот «Пост» — странно, что они все еще выходят, ведь у них такие проблемы. Они тоже посвятили дяде Руди первую полосу и еще статью на второй. «Таймс» поместила извещение и заметку в «Хронике». Я их все оставлю тебе, они обещали мне доставить их в твою камеру. Возможно, о похоронах тоже что-нибудь напишут. Тогда я тоже пришлю их тебе, как только приеду домой. Я попросил Билли откладывать для меня прессу.

— Спасибо, — сказал отец.

— Кто бы мог подумать — сердечный приступ, — продолжал Эндрю. — Доктора давали ему от шести месяцев до года.

— Да.

— Такие вещи не предугадаешь.

— Нет, не предугадаешь.

Некоторое время они сидели молча.

— Как идут дела? — наконец спросил отец.

— Отлично, папа.

— А тот проект, над которым я работал, перед тем как...

Он замолчал, едва не задохнувшись от гнева. Несправедливость случившегося мучила его. Он набрал полную грудь воздуха, выдохнул, закрыл на мгновение глаза, затем посмотрел на сына и тихим, спокойным голосом продолжил:

— ...перед тем как они бросили меня сюда. Мой проект. Как он продвигается?

— Все готово, папа.

— Хорошо.

В его голосе звучало удовлетворение. Дело, которое он задумал и начал осуществлять, под руководством его сына подошло к завершению. Он кивнул, и довольная улыбка тронула его губы.

Эндрю подумал, что наступил подходящий момент поговорить о кадровых перестановках. Или не стоит торопиться? Сейчас, когда дядю Руди только-только похоронили?..

— Папа, я знаю, сейчас не время, но...

— Я догадываюсь, о чем ты хочешь спросить.

— О чем, папа?

— Ты хочешь спросить, кто?

— Да.

— По праву, его место должен занять Пети Бардо.

— Знаю.

— Эти его коричневые костюмы... — Энтони покачал головой и усмехнулся. Эндрю тоже улыбнулся. Он ждал продолжения. — Но Бобби покруче, — заметил отец.

— Согласен.

— Поэтому оставь Пети на прежнем месте и отдай повышение Бобби. Если Пети станет возникать, пошли его ко мне.

— О'кей, папа.

— Ты согласен со мной?

— Да.

— Ну и отлично. — Энтони опять погрузился в молчание. Через какое-то время он сказал: — Я скучаю по тебе, Лино.

— И я скучаю по тебе.

— Передай маме, что я ее люблю.

— Передам.

— Когда ты встретишь хорошую девушку и женишься?

— Не знаю, папа.

— Я хочу, чтобы ты подарил мне внуков.

— У тебя уже есть внуки, папа.

— Не от тебя. Они — не дети моего сына.

— Когда-нибудь обязательно.

— Ты встречаешься с кем-нибудь?

— Так, несколько девушек.

— Кто такие?

— Ты их не знаешь, папа.

— Что-нибудь серьезное?

— Нет, — ответил Эндрю. — Ничего серьезного.

* * *

Координатор группы по проведению операции прослушивания в квартире Фавиолы скопировал все материалы за среду и передал их в офис Майкла к одиннадцати часам утра во вторник. В четыре часа того же дня Майкл позвонил Джорджи Джардино и попросил его подойти. Попивая кофе из картонных стаканчиков, они еще раз попытались систематизировать перехваченные телефонные звонки, как входящие, так и исходящие.

Майкла вовсе не удивило, что во вторник, на следующее утро после смерти Руди, Фавиола обзвонил всех известных гангстеров и сообщил им о печальной утрате, о времени и месте панихиды и похорон. Джорджи объяснил Майклу, что, по старинной итальянской традиции, друзья и родственники обычно опускают в ящик, вроде почтового, маленькие конверты с деньгами, чтобы компенсировать семье покойного расходы на похороны. Майкл не думал, что организации с многомиллионным оборотом, вроде семьи Фавиола, понадобятся подобные взносы, но кто знает?

— Эта публика — самые большие крохоборы на свете, — объявил Джорджи. — Фредди Култер рассказывал мне, что замок двери, ведущей наверх из лавки портного, представлял собой на редкость жалкое зрелище. Когда им нужен замок или сигнализация, они вспоминают, что сын Марчелло некогда учился в технической школе на механика или там на электрика. И они звонят Марчелло, и он присылает к ним своего сына, чтобы врезать замок или установить сигнализацию. Потом они дают ему двадцатку и говорят спасибо. Любимый трюк Фредди — когда он встречает такую дешевую сигнализацию, он перед уходом специально включает ее. И сколько раз ему там надо побывать, столько раз он ее и включает. В конце концов хозяин думает: чтоб у него руки отсохли, у сынка Марчелло! Сигнализация уже сломалась. И он плюет и отключает ее вообще.

— Точно так же Фредди поступает и с замками «медеко», — заметил Майкл.

— Каким образом? Как можно включить «медеко»?

— Да нет, он заклеивает его. Никто на свете не может вскрыть замок «медеко», а если кто-то говорит, что может, значит, он врет. Так вот, когда Фредди видит «медеко», он заливает его моментальным клеем.

— С ума сойти, — расхохотался Джорджи.

— Братан сует туда ключ, а замок не работает. Он решает, что все дело в том, что сын другого братка установил его за десятку. Он опять же плюет, раз уж замок сломан, и в дальнейшем пользуется остальными замками, а про этот забывает.

— Мне нравится, как Фредди обводит их вокруг пальца, — признался Джорджи. — Пари держу, они рассчитывали получить маленькие конверты с деньгами. И не сомневаюсь, что дочка Руди от них не отказалась.

Листы, на которых регистрировались номера телефонов, бывают того же формата, что и в счетной машине, отпечатки на них — синего цвета. Ксерокопии приходили черно-белые. Размер цифр для набираемых из квартиры телефонов слегка отличался от номеров входящих. В случае с исходящими звонками указывался набираемый номер, время начала звонка, время его завершения и общая длительность разговора. Что касается входящих звонков, номер звонившего не указывался, но помимо остальной информации регистрировалось, после скольких гудков на прослушиваемом телефоне снимали трубку. По ходу операции детективы записывали эту информацию, и позже телефонная компания предоставляла имена и адреса тех, кому звонили наблюдаемые. Майкл и Джорджи знали большинство абонентов Фавиолы, но на всякий случай перепроверили данные регистрации, а затем сели за прослушивание магнитофонных пленок.

49
{"b":"18592","o":1}