Тем не менее Дахату не терпелось скорее закончить успешно начатое дело. Он послал в храм узнать, когда наступит первая ночь полнолуния, а на следующее за ней утро выслал карету за прорицателем. О прибытии каpеты пришли доложить, когда правитель был на военной площадке. Увидев посланца, он прервал тренировочный поединок и пошел к старику.

Тот стоял посреди крепостного двора у кареты. Дахат в нетерпении подошел к нему.

– Говори, – приказал он. – Когда будет подходящий день и час?

– Мне не дано толковать сообщения богов, я могу только передавать их. Ваше величество, боги говорят, что у вас нет такой женщины, от которой вы зачнете наследника.

– Как нет?! Ты издеваешься надо мной, старик! Уезжая, я оставил ее в Кай-Кеноре. Она никуда оттуда не денется. Как могут боги не знать то, что знаю даже я? Ты просто шарлатан, а не прорицатель!

– Если бы я был шарлатаном, я назвал бы вам день и час, ваше величество, – смиренно сказал старик. – Я уже старый человек, я могу и не дожить до того дня, когда обман выяснится, но если я перестану говорить правду, боги перестанут отвечать мне. Может, вы неверно задали вопрос – тогда боги могут дать неверный ответ.

– Как я мог задать вопрос невеpно?

– Мало ли как… например, вы спрашивали о женщине, а имели в виду девушку. Задавать вопросы – тонкое дело.

– Что ж ты не предупредил меня раньше? Ладно, есть еще две ночи. Езжай назад, спроси богов еще раз. Чтобы не ошибиться во второй раз, скажу тебе – это Касильда, дочь Тубала, правителя Саристана. Девушка она или женщина, мне все равно, но спрашивай про нее.

– Хорошо, ваше величество.

Прорицатель сел в карету, и она повезла его в храм. Дахат вернулся на площадку, чтобы продолжить прерванный поединок, но тут к нему подошел посланец от начальника крепости.

– Простите, ваше величество, только что прилетел голубь из Кай-Кенора, – сказал он, подавая свернутую в трубочку записку. – Он принес письмо, адресованное вам.

Дахат развернул записку и пробежал глазами по крупным корявым буквам, начертанным рукой Кеннета.

– Вернуть! – взревел он, махнув рукой на ворота, откуда недавно выехала карета. – Вернуть его!

Пока ездили вдогонку прорицателю, Дахат в нетерпении расхаживал по крепостному двору. Он перечитал записку Кеннета, где говорилось, что наследница сбежала и двухдневные поиски ничего не дали. Военачальник Кай-Кенора подозревал предательство, потому что веревку пленницам мог передать только кто-то из гарнизона. Значит, Касильды уже несколько дней не было в крепости, и прорицатель сказал ему правду.

Карета с прорицателем, сопровождаемая посыльным, снова вкатила в ворота. Старик вылез наружу и остановился перед Дахатом.

– Боги ответили тебе правду, – сказал Дахат. – Я получил подтверждение.

Взгляд старика задержался на записке в руке правителя и снова вернулся на его лицо.

– Она сбежала, – продолжил Дахат. – Мне нужно знать, где она сейчас.

– Этот вопрос касается настоящего, – пояснил прорицатель. – Это не прорицание, а ясновидение, мне не нужно спрашивать о нем богов. Но ответить на него я могу, только если у вас есть какая-нибудь ее вещь – локон, например, или платочек. Может, вы носите что-нибудь с собой на память о невесте?

Такая сентиментальная мысль даже и не приходила в голову правителю Хар-Наира.

– Разве невозможно узнать о ней как-то иначе?

– К сожалению, – развел руками старик. – Ясновидение – дело непростое. Даже если такая вещь есть, ответы бывают очень неопределенными.

Дахат не стал давить на старика. Событие с Касильдой убедило его, что старый прорицатель говорит только правду. Конечно, в Кай-Кеноре остались вещи наследницы, но дорога в оба конца заняла бы не меньше месяца. И без прорицателя можно было предсказать, что к этому времени дочка Тубала будет уже в Ширане, если Кеннету так и не удастся ее поймать. Кроме того, раз ее освободили, значит, у нее есть поддержка и ее нужно учитывать как политическую силу. Из этого следовало, что подчинять Саристан придется не миром, а войной.

В последнее время правитель Хар-Наира был так уверен в успехе задуманного брака с наследницей, что даже не рассматривал возможность войны с Саристаном. Военные силы там были слабыми, но если учесть переметнувшихся наемников, Саpистан мог оказать заметное сопротивление. Собирать и готовить новые силы – дело небыстрое, значит, вряд ли тогда удастся застать врасплох Лимерию и Кригию. Но если бы нашлось что-нибудь, что позволило бы ускорить победу…

– Ладно, старик, оставим это. Сейчас мне важнее другой вопрос, который касается будущего. Если я начну войну с Саpистаном, то когда я одеpжу победу?

– Сначала нужно спpосить, кто победит, – подсказал пpоpицатель.

– Зачем?

– Задавать вопpосы – дело тонкое. Я не хочу, чтобы вы снова упpекнули меня, что я не пpедупpедил вас.

– Тогда спpоси, кто победит в этой войне, а если победа будет моей, то как мне ее ускоpить?

– Это два вопроса, а не один, ваше величество.

– Два? Да, пожалуй. Ладно, осталось еще две ночи. Один вопрос ты задашь богам этой ночью, а другой – следующей. Завтра я пришлю за тобой.

Весь остаток дня правитель размышлял о предстоящей войне. Конечно, Касильду еще могли поймать, но лучше было заранее рассчитать все возможности. Возможно, наемников как-нибудь удастся убедить, что его правление в Саристане неизбежно и необходимо. Все-таки Касильда была женщиной – если она собирается править сама, можно внушить наемникам, что поддерживать такую власть унизительно для воина. Если же она выйдет замуж, ее муж и правитель будет не той крови, и тогда наемникам можно будет внушить то же самое. Тогда их удалось бы перевести на свою сторону или хотя бы удержать от поддержки Саристана, сохранив на будущее.

Чуть свет он послал за прорицателем карету и в нетерпении дожидался ее возвращения.

– Ну что? Что сказали боги? – налетел он на старика, когда тот появился перед ним.

– Победит тот, у кого в руках окажется призрачный меч Аргиона.

– Что? – Дахат даже растерялся. – Что это значит?

– Не знаю, ваше величество. Ответ был дан вам, а не мне.

– Подожди… – Дахат сел в кресло и задумался. Оставалась одна ночь, и он мог задать только один вопрос. Другие вопросы можно было задать не раньше, чем через месяц, поэтому нужно было выбрать самый важный.

Наконец он поднял голову и глянул на прорицателя:

– Вот мой третий вопрос, старик – где найти этот меч?

Чем бы ни оказался этот меч, главное – получить его себе. Правитель Хар-Наира мыслил практически. Он был доволен своим вопросом. В течение дня он возвращался к нему, обдумывая его снова и снова, чтобы послать в храм-оракул за прорицателем, если найдется вопрос получше, и каждый раз находил его наилучшим. Главное – получить этот меч себе.

– Говори, старик, – потребовал он, когда на следующее утро карета снова привезла к нему прорицателя. – Тебе ответили, где взять этот меч?

– Мне было сказано, что это зависит от того, кто пойдет искать его. Каждый находит его в своем месте.

Дахат задумался. Сам он не мог пойти искать меч – он был правителем и не мог надолго оставить дела в такое время. Значит, за мечом нужно было послать другого человека, сильного, умного, преданного.

– За мечом поедет Шеба, моя воительница. Где найдет меч она?

– Три ночи уже прошли, – напомнил старик.

Неожиданный поворот событий и странные ответы прорицателя вынудили Дахата оставить напористость. Обстоятельства требовали размышления, и он начал размышлять. Шеба была в Ширане, можно было послать ей голубя, и тогда через месяц она была бы здесь, но письмо могло затеряться в пути или попасть в чужие руки. Дело требовало личного разговора, а сам он все равно собирался ехать в Ширан, на подъезде к которому стоял лагерь наемников. Кроме того, войну нельзя было начинать прямо сейчас, некоторое время требовалось на подготовку военных действий.

– Я пришлю сюда Шебу, – сказал он прорицателю. – Она приедет сюда через два месяца, к полнолунию, и ты скажешь ей, где она найдет призрачный меч Аргиона.