Но тут возникают новые соображения по этой теме. С одной стороны, ведь сам-то Ростропович тоже за словом в карман не лезет. Вот услышал он выступление одного крупного лидера оппозиции и сказал на всю страну: "Как будто побывал в дурдоме!" И это еще цветочек! С другой стороны, Галина Павловна в этом деле далеко превосходит своего знаменитого супруга. Вот лишь несколько словечек и выражений, которые она в своей книге энергично прилагает к нелюбезным ей людям, причём, конкретным, названым по именам: "дураки и негодяи"... "дура баба"... "идиот"... "сволочь"... "тварь"... "быдло"... "мурло"... "мразь"... "дерьмо"... "плюгавое существо"... "шайка"... "Черт с тобой!"... "К черту ваше мнение!"... "Пошли все к чертовой матери!"... "Артисты Большого театра скачут, как блохи"... "дорвавшийся до власти самодур"... "бандит"... " лапотное хамство"... "он наполнял своими творческими испражнениями Большой театр"... "подох, как шакал"... "закопают, как падаль"..."Они пиз . . т" и т.п. Интересно, всё ли это, в том числе последнее реченьеце, удалось адекватно перевести на двадцать с лишним языков... А ведь так, между прочим, изъяснялись когда-то только на Цветном бульваре в Москве да на Лиговке в Ленинграде дамы с ограниченной ответственностью. Нельзя не обратить внимание ещё и вот на что. В 1967 году во время гастролей Большого театра в Канаде на спектакле "Пиковая дама", где Вишневская пела партию Лизы, произошел конфуз. И она пишет: "Всю ночь мы не спали и, получив газеты, впились в них глазами так, будто ждали объявления войны. Спектакль понравился одним больше, другим меньше, но музыкальный критик "Нью-Йорк тайме" спектакль просто разругал. Не стесняясь в подборе слов, он язвил над постановщиком, ругал солистов, бранил декорации и долго изощрялся в остроумии..." Смотрите: критик разнес весь спектакль, не критиковал, а бранил, ругался, не стеснялся в выражениях, но артистка не потребовала введения цензуры в Канаде или США, а на родине из-за её Славочки - немедленно! Какой содержательный материал для изучения многоликости холуйства...
Галина Вишневская родилась 25 октября 1926 года. По гороскопу это Скорпион. Она откровенна: "Что и говорить, характерец у меня был, конечно, не сахар"... "Я была ужасно упряма и настойчива. Уж если чего захочу подай и кончено. Во что бы то ни стало"... "Если же ставила перед собой цель, то шла напролом. Хоть кол на голове теши." Это о детстве. Но с годами скорпионье начало только развилось и укрепилось. Вот о юности, о молодости: " В ранней молодости, в 25 лет, получив самое высшее, что есть в стране, Большой театр, я сразу заняла в нем особое, привилегированное положение, артисты считали за честь петь со мной"... "Я хотела стать великой артисткой - такой, каким был Шаляпин, какой в Большом театре нет"... А дальше уже о зрелых годах и о старости: "Во время заграничных гастролей мы со Славой жили отдельно от театра и ни разу не отведали его жалкой кулинарии"... "Я знаменитая артистка... Драматизм моего исполнения потрясает"... "Придраться к моей профессиональной форме невозможно - я пою лучше других и выгляжу лучше других"... Всё это замечательно, хотя и попахивает Лиговкой. И миллионы телезрителей могли, например, 10 ноября прошлого года воочию убедиться, что Галина Павловна действительно выглядит "лучше других", - таких, допустим, как её собеседник Сванидзе. Но дело-то в том, что артистка-пенсионерка делит весь народ на две неравные части: одни, немногие - "потомки Пушкина, Достоевского, Толстого, спорящие о смысле жизни", вторые, большинство -"потонувшие в дремучем пьянстве, одичавшие в бездуховности" почитатели алкоголика Высоцкого. Себя она относит, разумеется, к первым, к избранным. Замечательно! Но ведь вот беда: из названных "потомков" никто не стал бы кричать о себе на весь мир, какая у него форма, как он знаменит, как при случае хотел бы вцепиться зубами в глотку собеседнику, а потом взорвать весь мир. Среди "потомков" всё это считается плебейством, непотребщиной и человеконенавистничеством.
Как формировалась такая уникальная натура? Тут полезно заглянуть в её детство. У нее, по собственному признанию, жуткая наследственность. Она ни скрывает, что среди родственников было немало пьяниц, даже алкоголиков, дебоширов, гуляк да еще были, как ныне говорят, серийные убийцы и самоубийцы. Так, один из них "пьяный схватил топор, зарубил жену, потом её сестру, а потом и себя зарезал." Мать была очень красивой и разгульной женщиной. "В трудный час, с отчаяния вышла она замуж" за будущего отца Вишневской: ей не исполнилось еще и восемнадцати, а уже была беременна, и притом - от другого. Хорошенькое начало для семейной жизни... Однако в таком положении выйдя замуж, мать не оставила веселой жизни. "Когда отец дома, то и дня не проходит без скандала", - рассказывает наша писательница. Но по работе отец часто ездил в командировки. "Когда его нет, - продолжает беспощадная дочь, - появляются мужчины. Мне кажется, что она и меня не любит." Возвратившись, отец узнает о визитах ухажеров, и тогда начинаются кошмары такого рода: "Однажды ночью я проснулась от крика: мать в одной рубашке бегала по комнате, а за нею с топором в руке - пьяный, совершенно обезумевший отец... Отец схватил меня, кричит: "Говори, кто был у матери? Говори - или убью!.." Через пять лет, в 1930 году родители разошлись...
Вот такая прискорбная семья. Надо полагать, отец-то любил мучительной любовью мать, если женился на беременной и так дико ревновал. Но она его не любила, была равнодушна и к дочери от нелюбимого человека. А дочь, признавая, что "была неласковым ребенком", говорит : "Она никогда не была "моей". Дочь даже не могла произнести слово "мама". А отца она люто ненавидела: "В моей детской душе разгоралось пламя ярости и ненависти к нему самому, к его словам, даже к его голосу. У меня бывало непреодолимое желание подойти к нему сзади и ударить по красному затылку". Чем ударить? Возможно, тем самым топором, что как видно, всегда лежал у них под лавкой... Что ж, понять это можно, во всех землях, во все времена водились выпивохи, и дебоширы, и гулящие жены, и безумные ревнивцы... Казалось бы, имея за плечами такое детство, испытывая столь свирепую ненависть к отцу даже теперь, когда прошло лет сорок пять после его мучительной смерти от рака, Вишневская должна бы понять драму Павлика Морозова, у которого было гораздо больше оснований ненавидеть своего отца: её отец лишь грозился, а там - бил смертным боем и жену и Павлика с братом; её отец имел причину для угроз матери, а там - безо всякой причины бросил семью и ушел от молодой жены к другой женщине в этой же деревне, - ведь по деревенским понятиям того времени это такой позор для брошенной; Вишневская была безразлична к своей матери, даже сейчас называет её кукушкой, а Павлик обожал свою несчастную мать-труженицу, на руках которой была семья... Да, казалось бы, должна понять, есть же солидарность в беде, есть выражение "товарищи по несчастью". Но вот что она пишет: "Двенадцатилетний предатель Павлик Морозов, удостоенный за своё предательство памятников" и т. д. в духе Альперовича, Куняева, Амлинского, Радзинского... А доносы Павлик не писал. Он встал на суде в защиту своей несчастной матери, которая дала показания о своем муже-прохвосте, - о его измывательстве над семьёй, о жульничестве, о незаконных корыстных проделках. И вот за это именно - за защиту матери подросток и поплатился жизнью. Его, а заодно и младшего брата убили родной дед и родной дядька. О пустячном наказании отца Павлика, об убийстве братьев, о кровавых извергах суперзвезда даже не упоминает, тем самым защищая их.
