"Для кого "Ве1kа" грызла золотые орешки?

Жуткое впечатление производят и слова о моей "стрельбе", видимо, из ПТР по вашей уважаемой персоне во исполнение моего же "приговора" к высшей мере наказания. Какой приговор? Какая стрельба? Я всего лишь сожалею, что вы приняли премию антисоветчика и был бы рад, если вы отказались от нее. В 1994 году, когда Ельцин в связи с 70-летием Юрия Бондарева наградил его орденом, я написал юбиляру: "Юра, стыдно..." И он отказался от ордена, возможно, конечно, не только из-за моего письма, но все равно я был этому рад. А вы и дальше все о "приговорах": "С жестокостью, ничуть не меньшей (!), чем решения исполкома народовольцев..." Ну, зачем вы стращаете? Что, кого-то приговорили к смерти? "...вынесли "приговор" Владимиру Солоухину: "Не наш, поди прочь!" Это кто же вынес такой приговор? И что, Солоухина выставили прочь из редколлегии "Нашего современника", или из Правления Союза писателей, или, наконец, из переделкинской дачи, которую он имел вдобавок к дому в Алепино? Солоухин долгие годы воспевал коммунизм, Ленина, партию, свой партийный билет. А когда власть захватила наглая коммунофобская банда, ненавидящая русский народ, то в угоду ей он принялся, порой даже за американские деньги, клеветать на коммунизм, на Ленина, на партию, на советское время. И что же, нельзя было сказать ему, что это предательство, тем более подлое, что совершено уже в старости, после того, как получил от советской власти почти столько же, сколько вы, Валентин Григорьевич. Так зачем же взвинчивать обстановку? Если что-то было сказано несправедливо, опровергните. Докажите, например, что не Солоухин издал свою невежественную и лживую антикоммунистическую книжку "При свете дня" на доллары американской фирмы "Belka Trading Corporation", а коммунист Бушин свою книгу "Клеветники России". Чего попусту воздух-то сотрясать?

Ученый пособник Ельцина по русофобии

Вы уверяете, что такой же приговор кто-то вынес еще Игорю Шафаревичу: " Не наш, поди прочь!" И что же, выперли его прочь из того же "Современника"? Из академиков? Выселили из Москвы? Лишили гражданства? Зачем вы нагнетаете истерию? Вы привыкли к неприкосаемости, но вот вас задели и вы уже не владеете собой. В "Нашем современнике" №1 за 1992 год Шафаревич, ставя коммунистов и фашистов на одну доску, исходил завистью к западным немцам : "Солженицын подсчитал, что в ФРГ на процессах по денацификации осуждено 86 тысяч человек..."Это было малограмотное вранье того или другого. Солженицын, конечно, ничего не подсчитывал, да и нужды в этом не было:

данные широко приводились в печати. Он или Шафаревич нагло врали. На самом деле, 86.498 лиц были не осуждены, а лишь привлекались к суду, и 76.602 из них были оправданы, а осуждены всего 9.898 ("Правда"5 января 1982г.). Словом, перед нами факт девятикратного академического вранья: они ведь оба академики. А дальше, назвав фальшивую цифру осужденных нацистов, Шафаревич размечтался: "если перевести (эти 86 тысяч нацистов) на нас по пропорции, то получится четверть миллиона!" Подсчитал выдающийся математик: четверть миллиона коммунистических преступников. Что же с ними делать? Нет, академик не требует их осуждения или расстрела, он гуманист. Он предлагает помочь идеологически, интеллектуально тем решительным "административным мерам", которые только что пришедший к власти Ельцин и его кровавый режим пустили в ход против коммунистов: "Есть у нас Антифашистский комитет. В Италии или Германии он был бы наверно нужен. Для нас - кажется затеей довольно академической. А вот Антикоммунистический комитет действительно необходим" (с.7). Интересно, кого он хотел видеть председателем столь необходимого комитета. Не вас ли, Валентин Григорьевич? Ведь как эффектно: Герой соцтруда, кавалер ордена Ленина - и председатель коммунофобского комитета! А аппарат можно было использовать тот самый, что был в Антифашистском комитете, укрепив его Немцовым, Жириновским, Новодворской. Эти-то люди давно поняли, что антикоммунизм - крайняя форма русофобии, и уж они бы постарались. А вы хотите, чтобы этого умствующего пособника кровавого режима я считал "нашим"? И возмущаетесь, что его называют так, как он это заслужил?.. Мне остаётся лишь повторить вслед за читателем Малининым: "Очнитесь, Валентин Григорьевич!"

Старцы за спиной апостола Петра

Вы сказали, что некие личности еще и "пытались измазать в грязи имя Владимира Крупина, не однажды набрасывались на многотрудливого Валерия Ганичева". Да что ж вы все в жмурки играете? Ни одного конкретного факта! Уж так и быть, помогу и здесь. Однажды я лично "набросился" на многотрудливого Ганичева, правда, деликатно не назвав его имени. Так посудите сами, какой случай. На чествовании Петра Проскурина он дарит ему икону апостола Петра, сопровождая это елейной речью. Если бы такой подарок сделал присутствовавший там о. Дудко, я,бы промолчал. А ведь Ганичев-то в недалеком прошлом - Завотделом пропаганды ЦК комсомола, главный редактор Комсомольской правды , директор издательства "Молодая гвардия", одной из основных задач коих была борьба с религией. И сам он, многотрудливый, отменно поработал на поприще борьбы с "опиумом народа". Ну, надо же хотя бы писателям соблюдать деликатность. Нельзя же выставлять на показ свою лихость да резвость, готовность крутиться в любом направлении. Тем более, что апостол Петр едва ли одобрил бы тот факт, что Валерий Ганичев вот уже много-много лет сидит начальником в "Роман-газете" и уже давно - в кресле первого секретаря Союза писателей. Апостол может спросить: " Не утомился ли, раб божий? Не надоело ли? Ведь уже под семьдесят. Не кажется тебе, что чужой век заедаешь, как заедали его рабы божьи Вадим Кожевников и Михаил Алексеев, сидевшие в "Знамени" и "Москве" лет по 25-30?" Апостол может и добавить: " Надо думать о литературной смене! Ведь из-за вашей многотрудливости сменяют вас на ваших должностях те, кому уже под шестьдесят, как было с рабами божьими Куняевым и Бородиным. Наконец, нельзя ныне забывать и о том, что писатели русские бедствуют, работу ищут, а ты много лет два рабочих места занимаешь. Неужто хочешь угнаться за Бондаренко?"... Что, Валентин Григорьевич, вы и об этом скажете, что " набросились на крупную фигуру, вставшую за Русь"?

Духовный подвиг Кампанеллы и Куняева

А рядом с этой многотрудливостью неужели вам не претят бесконечные взаимные восхваления, премии, ярлыки... Вон ваши приятели Бондаренко и Кожемяко именуют вас "совестью народа". Они не понимают, что это пошлость уже по одной той причине, что куда не плюнешь - попадешь в "совесть": №1-Сахаров, №2 -Лихачев, №3 - Солженицын, №4 - Кожинов, теперь №5 -Распутин... Это же неприлично, это то самое, что делают на НТВ и в других подобных очагах культуры. Неужели Вам не хочется осадить своих обожателей? Тем более, что ведь они просто не понимают, что говорят. Полюбуйтесь на этого гордеца В.Кожемяку: "Я фигурирую среди ваших "чувствительных почитателей", выдавших вам титул "совесть народа". Что ж, не отрекаюсь. Остаюсь почитателем, по-прежнему ценю совестливость вашу". Не понимает, что именно отрекся, отобрал у вас назад громкий титул, сунул вместо него житейский ширпотреб и уверяет, что все обстоит "по-прежнему". От подобных восхвалений уже просто деваться некуда. И это патриоты! И в такое страшное для народа время!.. Неужели не видите это хотя бы у себя в журнале? Вот главный редактор печатает в пятнадцати номерах свои воспоминания, перемежая их главами сочинения своего родного сына, а также воспоминаниями родной матушки. И еще не окончилась публикация, как уже одиннадцать полос журнала отводятся для хора из шестнадцати голосов, поющих автору аллилую под заголовком "Хочется низко поклониться". И тут же Александр Бобров возглашает в "Советской России": "Духовный подвиг!" Ну в чем тут подвиг? Может, автор писал свои воспоминания, как писал "Город Солнца" Кампанелла,- сидя 27 лет в темнице? Или как Некрасов свои первые стихи, - в пучине нищеты и голода? Или как Николай Островский, -прикованный болезнью к постели? Или, как у Шолохова с "Тихим Доном", были великие трудности с печатанием? Или, наконец, как Лермонтову за "Смерть поэта", грозила ему ссылка под чеченские пули?.. Да ничего же подобного! Здоровый сытый мужик в тепле и холе писал себе и писал. И когда хотел, тогда и печатал в своем журнале безо всякого постороннего вмешательства в текст. И существовало только одно ограничение: нежелательно было в одном номере с сыном. А тут еще и премию какую-то сходу огреб. Подвиг!.. Вот о чем вам бы, Валентин Григорьевич, словцо православное сказать. Да нет, ни за что не посмеете: свои!