Даниил Андреев знал о неуспехе теософии и антропософии и в своем трактате, который называется «Роза Мира», предложил новый путь. Он признает великие достоинства больших религиозных традиций, за тысячелетия своего существования накопивших драгоценный опыт. И единство человечества он мыслит себе как сближение реальных исторических религий, а не создание новой. Формой единства ему представляется Уния всех христианских религий и какая-то ассоциация с другими высокими этическими религиями; к ним он относит иудаизм, ислам, буддизм и индуизм. Однако по пылкости своего воображения Андреев не удержался на этом уровне и стал тут же придумывать форму, которую окончательно примет эта Роза Мира; беседуя со своим духом (он называет его «милым даймоном»), он даже выяснил, какой национальности будут Председатели Розы Мира, перечисляет их: там будет столько-то русских, столько-то немцев, индийцев, один еврей и один араб... Это писалось, очевидно, вскоре после войны 1948 года в Палестине, и «милый даймон» демонстрировал свою нейтральность. Но такие подробности — черты утопии, а не религии.
Более того, Андреев тут же начал размышлять о какой-то новой обрядности Розы Мира. Между тем, если исходить из Розы Мира, в которой каждая религия — неповторимый лепесток, то общим может быть только дух диалога.
Несколько особняком стоит бахаизм, число приверженцев которого быстро растет. На сегодняшний день это европеизированная космополитическая религия, но корни ее — в еретических движениях Ирана XIX века. Первой была ересь бабитов. Баб — буквально ворота, дверь — титул заместителя шиитского имама, преемника халифа Али, которого шииты считают святым. В X веке последний имам, спасаясь от преследований, скрылся, назначив «дверью» одного из своих последователей. КXI веку и «двери» исчезли. Но осталась вера, что имам, по воле Аллаха, живет и дверь к нему когда-то откроется. В 1819 году Сеид Али Мухаммед провозгласил себя ба-бом, а в 1844 году — махди (мессией, вождем правоверного воинства). Бабиты пытались захватить власть. После нескольких неудач, в 1850 году, баб и группа его сторонников были схвачены, подвергнуты пыткам и расстреляны. По преданию, они шли на смерть со словами, которые почти точно воспроизвел Николай Гумилёв в стихотворении «Пьяный дервиш»:
Мир — лишь луч от лика Друга,
Все иное — тень его...
Один из бабитов, Мирза Хусейн Али Нури (1817—1892), в 1852 году, сидя в тюрьме, пережил озарение и почувствовал себя преемником казненного, «тем, кого обнаружит Бог» (такое предсказание баб оставил). Высланный в 1853 году в Багдад (тогдашняя Османская империя), он приобрел сторонников среди ссыльных и с 1863 года известен как Баха Алла (Божья слава). Османские власти, обеспокоенные движением бахаитов, в 1868 году заключили еретического пророка в крепости Акра (Палестина). Просидев там 9 лет, он был освобожден и написал Китаб ал-Баха, «Святейшую книгу» бахаитов. Сын его, Абд ал-Баха, тоже подвергался репрессиям и вышел на волю по амнистии в 1910 году. В это время уже существовали группы бахаитов в Европе и Америке; Абд ал-Баха объездил Запад, проповедуя свою веру. Под влиянием западной культуры Абд ал-Баха упразднил многоженство. Третий лидер движения, его племянник, не назначил себе преемника. Бахаизм стал демократической общиной, управляемой советом верующих. Центр ее в Хайфе; там выстроен большой храм. Однако никакого особого храмового богослужения у бахаитов нет. Заповеданная ежедневная молитва (на любом языке) творится в одиночестве. Совместно отмечаются только некоторые памятные даты.
По учению Баха Аллы, Бог в каждую эпоху воплощает свою волю в новом пророке. Задача пророка — объединять людей. Авраам объединил племя, Моисей — народ, Мухаммед — нацию (имеется в виду, по-видимому, «нация ислама», единство мусульманского мира). Иисус очистил души своих приверженцев. Но осталась задача освятить человечество в целом. Это выпало на долю бахаитов. Впрочем, Баха Алла не последний пророк. Через тысячу лет придет новый. Бахаизм — единственная массовая религия, признающая условную истинность своих догматов. Вечность души понимается как вечное движение к непостижимой тайне Бога. Рай — символ восходящего посмертия, ад — символ посмертия нисходящего, удаления от Бога.
Бахаизм пока нигде не принял устойчивых местных форм, не создал эстетически разработанного культа. Его распространение — скорее признак кризиса традиционных религий, чем собственной силы.
Другие попытки создать новую мировую религию не убеждают в своей жизненности. Знамение времени — скорее распространение восточных мистических учений, освобожденных от некоторых местных особенностей и изложенных по-английски. Англоязычная версия восточной мистики создает новую ситуацию, ситуацию диалога великих религий. Распространяются прежде всего наименее рациональные, наименее книжные, наиболее практические пути мистического опыта. Именно их не хватает христианству. Заполняется ниша, оставшаяся пустой после Мейстера Экхарта, Руисбрука, Фомы Кем-пийского.
Ортодоксальный ислам не захватывает, захватывает суфизм. Захватывает буддизм дзэн, а не изучение древнейших буддийских текстов. Захватывает йога, тантризм: все наиболее парадоксальное, наименее вербальное (привязанное к слову, к «букве»). Несколько особняком стоит Путь Кришны: это попытка перенести на Запад целый образ жизни. Но и здесь успех можно объяснить принципом дополнительности: христианству не хватало радости в Боге, и кришнаизм ввозит в Европу и Америку то, что их господствующие вероисповедания пока не умеют дать. Либо они научатся, либо им придется потесниться.
Наряду с плодотворными течениями есть и разрушительные. Безвременно погибшая Марина Курочкина остроумно разделила их на биофильские и некрофильские. Биофильские секты вульгаризируют религию радости в Боге, доводя ее до пошлости. Некрофильские — извращают религию страха Божьего, доводя его до ужаса кролика, оцепеневшего под взглядом удава. Этот невыносимый апокалиптический страх время от времени приводит к массовым самоубийствам. От некрофильских сект нельзя отгородиться таможней. Всё уже давно было в России: и скопчество, и «гари» (самосожжения), и сегодня есть доморощенные «Христы» и «Богородицы», кликушествующие о конце света. Меняются только даты. На памяти авторов книги первая дата была в 1974 году, потом она несколько раз переносилась.
Жизнь, однако, не сводится к уродствам. Основной поток ее несет нам диалог вероисповеданий, диалог, в котором сохраняются древние каноны, но постепенно смягчается их несовместимость. Это означает медленное, но неуклонное движение внутри каждой традиции — к последней глубине, где наступает великое бесстрастие. Без такого движения в глубину решающий сдвиг невозможен.
В шиитском исламе есть предание о скрытом имаме. В одной из легенд, связанных с этой верой, имам, явившись, не даст никакого нового откровения, но так истолкует все прежние, что исчезнет вражда между «народами книги». Такую задачу, может быть, решат ближайшие несколько веков.
Послесловие
Есть одна современная притча о том, как в наш цивилизованный мир, оснащенный газетами и телевидением, приходит Мессия, в подлинности которого уже никто не сомневается.Он устраивает пресс-конференцию в Вашингтоне, и один корреспондент задает Ему вопрос: в первый или во второй раз он пришел? Считать ли Его появление вторым пришествием, обещанным христианам, или первым, которого ждут иудеи?
На вопрос этот Мессия отвечать отказывается. Спор таким образом остается неразрешенным и по сей день. Он и не может разрешиться каким бы то ни было внешним образом. Спор о Боге не может разрешить даже сам Бог, пока Он остается внешним авторитетом, — признанным и установленным кем-то, а не тем Безвестным и Безымянным, которого непосредственно узнает сердце.
Богопознание есть прежде всего самопознание.
Человек, не умеющий смотреть внутрь и видеть сквозь покров, никогда не увидит божественной сущности. Ее нет на поверхности, перед глазами, и она не может быть вытянута наружу. Бог не объект, и Его нельзя познать объективно.
