Однажды на двор к Воибору прибыл старец в темной запыленной одежде, в лаптях, с берестяным очельем на лбу. Когда Кветка выбегала из терема, она чуть было не налетела на старца с посохом, который поднимался с Воибором на высокое крыльцо. Девочка сначала зачарованно рассматривала украшенный резьбой посох, испещренный неизвестными ей рунами, потом, увидев грозно сдвинутые брови отца, виновато втянула шею в тоненькие плечи и взглянула снизу вверх на старца. Пронзительно-синие добрые глаза ведуна (Кветка ни на миг не сомневалась, что это он) приковывали к себе взгляд. Он долго и внимательно рассматривал Кветку, словно позабыв о князе и о деле, которое его привело.
- Дай мне свою ладонь, Кветка, - мягко произнес он, наконец.
- Откуда вы знаете мое имя? - вырвалось у неё, но руку подала.
Ведун усмехнулся в длинную белую бороду и взял в свою широкую, сохранившую силу ладонь её маленькую мягкую руку.
- Я не знал твоего имени, пока не увидел тебя, дочь славного Воибора. Боги знают всё, вот и мне подсказали твое имя, - серьезно сказал он, но Кветка видела его улыбающиеся уста.
Прочтя в глазах девочки вопрос, он молвил:
- Видишь линии на своей ладони? Перед тем, как человек рождается, судьба, достойная его и сплетенная для него богами, отражается на его ладонях.
Он отпустил её руку, хитро поглядывая на девочку из-под лохматых бровей.
Кветка придирчиво рассматривала свои ладошки, испачканные соком неспелой вишни, которую она рвала тайком от нянек.
Погладив Кветку по льняной головке, он повернулся к князю.
- За кого думаешь отдать её замуж? - спросил ведун князя, застав его тем самым врасплох.
- О том пока и не помышлял... - почесал затылок князь.
- Вижу, не хочешь отдавать младшую, - сочувствующе молвил ведун. - Она для тебя и княгини твоей отрада на закате дней. Не дело думаешь, Воибор. Зло для человека не оставить по себе потомства. А для девицы место при муже.
Воибор и Ведагор несколько мгновений молча смотрели на сидящую с тряпичной куклой на коленях девочку, которая уже забыла о присутствии батюшки и ведуна.
- Боги наградили тебя, ниспослав это дитя. Когда придет пора отдать дочь замуж, отдай за того, кто пришлет сватов четвертым.
Минуло семь лет, когда Кветку посватал за своего сына один из знатнейших бояр Негжи.
- Мала еще, едва пятнадцать вёсен минуло,- сурово отрезал Воибор.
Всем стало ясно, что Воибор не намерен вовсе отдавать дочь, ведь многие её подруги были уже просватаны. К тому времени Кветка из сорванца с косичками и в длинной рубашонке превратилась в статную красавицу с золотыми косами и "очами-звездами", как любил говаривать Воибор. Она всё больше времени проводила подле отца, выезжая с ним на охоту, или читая ему вечерами книги о далеких краях и людях, населяющих их - Воибор, как ни мечтал, не освоил руны в отличие от своих детей. Охладев к многолюдным веселым вечёркам, на которых с песнями и плясками собиралась молодежь, Кветка всё больше времени проводила в уединении с книгами. Незаметно вышло так, что Кветка всё более вникала в дела отца, снискав своим умом и простотой уважение княжеских советников. Уж что и говорить, каждый из них рад был бы видеть её невесткой в своем доме.
В то же лето к князю Воибору прибыли сваты из далекого Гримнира. Воибор принял их, обласкал и вежливо отказал. Через год сваты вернулись и вновь уехали ни с чем, вернее уехали с дорогими подарками, но без невесты для своего кёнига. Когда Кветке минула семнадцатая весна, Хельгот в третий раз прибыл с дарами ко двору Воибора. Все лишь подивились настойчивости кёнига из далеких земель, а князь, помня наказ ведуна, потерял покой и сон.
Как отдать столь дорогое его сердцу дитя на далекую чужбину? Воибор был наслышан о дурной славе Гермара еще в первый приезд сватов. О том ему поведали купцы, бывавшие в Северных пределах. Отдать Кветку тому, чья сомнительная слава достигла даже земель Негжи? Ни за что! Тогда выходит, что Воибор ослушался воли богов, ведь устами ведуна говорили их уста! Не одну ночь провел он в тяжких терзаниях, меряя шагами пол княжеской гридницы. Многое бы он отдал за то, чтобы никогда не слышать тех слов ведуна и с чистой совестью отказать Хельготу. Ведуна уже не было на белом свете, он ушел по Звездному мосту в Светлый Ирий, а князь маялся от тоски и грусти, подспудно зная, что его воля ничто супротив воли богов.
Кветка как сейчас помнила, как по зову отца она вошла в его покои. За бессонную ночь он словно на год постарел и осунулся. В русых волосах князя появилась еще одна седая прядь. Кветка знала о наказе ведуна, о сомнениях князя. Воибор, славный князь и бесстрашный воин, стоял перед ней в тот миг с опущенными руками и потухшим взглядом. В груди у Кветки что-то сжалось с неимоверной силой, и она, разразившись рыданиями, упала к ногам отца, обняв его колени и прижавшись к ним щекой.
- Прошу тебя, не гневи богов, батюшка! Исполни их волю! Боги будут милостивы к нам, - умоляла она князя сквозь сдавленные рыдания.
Её сердце, казалось, вот-вот разорвется от любви и жалости к отцу.
Затем последовали долгие сборы и проводы. Кветка тряхнула головой, словно отгоняя тягостные воспоминания. Она никогда не выезжала за пределы родных земель. Новые края и города, незнакомые селения и люди, говорящие на чужих языках - увиденное по пути немного отвлекло её от горестной разлуки с родными. Но чем дальше оставалась Негжа, и чем ближе становился Гримнир, тем мрачнее были города и беднее люди, населяющие их.
Города и села, которые они проезжали, были тесные и грязные, с множеством зловонных сточных канав, населенные людьми с грубыми нравами, толпами нищих и бродяг. Ничего подобного Кветка не видела в городах Негжи.
В каждом селе и городе возвышался темный каменный храм, где все поклонялись и молились Единоликому.
Еще в самом начале пути Хельгот преподнес Кветке подарок храмовника Йохна - книгу в потертом кожаном переплете. Это оказалась священная книга с проповедями Единоликого. "На моей земле мой Бог, на твоей земле твой Бог" - говорил чужестранцам Воибор, сызмальства наученный, что каждый, чтя своих богов, должен уважать и чужих. Потому Кветка внимательно прочла все, что было написано в той книге, ведь это был бог её будущего мужа. Кветку поразило, что для его бога женщина источник греха и всего дурного, ибо именно она разжигает в мужчинах страсть, мешая думать о боге. Кветка, привыкшая к тому, что родные боги повелевали мужчине чтить женщину как продолжательницу человеческого рода, подательницу жизни и берегиню, пришла в замешательство. Наконец, прочтя книгу до конца, она поняла, что бог, которого чтят в Северных пределах, готов наказать всевозможными карами тех, кто совершает различные проступки, именуемые грехами. Все то, к чему призывали стремиться её родные боги, для Единоликого было предосудительным либо греховным: быть сильным и смелым, защищать свою землю, славить род богов, чтить предков и женщин. Кветка убрала странную книгу на самое дно сундука, решив никогда более её не открывать.
В землях, которые граничили с Гримниром, Хельгот, выбирая лучший постоялый двор для ночлега, называл вымышленные имена, что не укрылось от Кветки. Ей не составило труда понять, что у кёнига Гермара не лучшие отношения с соседями. Это еще больше омрачило ее душу, хотя внешне она была всё так же весела и доброжелательна, не показывая, насколько подавлена увиденным.
Города и села Гримнира мало чем отличались от селений других земель. Те же дома из серого камня и глины, только больше полуразрушенных крепостей - напоминание о не так давно сотрясавшей Гримнир войне. Леса, темные и мрачные, обступали узкую дорогу с двух сторон. Редко кого встретишь на большаке, да и Хельгот обмолвился, что в лесах водятся разбойники и нежить, словно в подтверждении своих слов поехав через Тинг, вопреки намеченному пути.
Кветку отвлек от раздумий стук в дверь. Слуги внесли кадушку с водой, от которой шел пар. Как только они ушли, Кветка сняла украшения и принялась расплетать косу. Звук рога заставил её забыть об омовении и подойти к окну. Под окнами раздался звон оружия и подков. Не менее двадцати риттеров во главе с кёнигом въехали во двор замка на взмыленных лошадях. Кёнига Гермара нельзя было спутать с его свитой, хоть Кветке и показалось, что он ниже ростом, чем его риттеры.
