Где-то за разрушенной фермой запела птица. Ее прелестная трель завораживала. Савелий был немного удивлен появлению чего-то живого в столь поздний час.

Он вышел из машины. Огляделся. Перед ним стоял небольшой оштукатуренный домик. Крыша покрыта старым потрескавшимся шифером. Трещины в кровле кое-где расходились в огромные дыры. Он бы ни за что не подумал, что в деревне кто-либо живет, если бы не шторы на окнах этого дома. Остальные дома были разрушены – обвалившиеся стены без окон, без крыш.

Савелий направился к зеленой двери. Надя осталась в машине. Парень заглянул в темное окно. Потом поднялся на крыльцо, подошел к двери и постучал. Легко, чуть слышно. Затем сильнее, настойчивее. От собственного стука ему стало как-то не по себе, будто он стучался в дверь помещения, полного убийц и насильников. Он обернулся и посмотрел на задремавшую в машине жену.

«Какого черта я ее послушался? «Сверни здесь», – мысленно передразнил Надю Савелий. – Сейчас бы спал уже в мягкой постели какой-нибудь гостиницы. Она-то дрыхнет. Ей-то что?»

Он ударил в дверь еще раз и собирался уже идти к машине, когда в окнах зажегся свет. Ну, наконец-то. Лицо выглянувшего из-за шторы человека больше походило на маску из папье-маше. Маленькие злые глаза, большой, словно кабачок, нос, свисающий над толстыми пельменями-губами, клочки спутанных волос на голове и щеках. Но больше всего парня поразили брови старика (хотя это существо вполне могло быть и женского пола, Сава решил, что это старик). Они были длиннее и гуще, чем вся растительность на уродливой голове, вместе взятая. Жесткие, как проволока, волоски свисали шторками над глазами.

«Вий, – первое, что пришло на ум Савелию. – Поднимите мне веки».

Но он не верил в сверхъестественное, даже в такую жуткую ночь и в заброшенной деревне. Сава твердо верил в человеческую доброту и человеческое же зло. Остальное вторично. Вот и сейчас Савелий был уверен, что, несмотря на свою схожесть с мифическим персонажем, человек накормит их, уложит спать, а утром покажет, как выехать на трассу.

– Здравствуйте, – сказал Сава и одарил старика улыбкой продавца-консультанта.

Старик долго буравил парня своими черными угольками из-под проволочных бровей. Савелий не выдержал и спросил:

– У вас есть телефон?

«Ты б у него еще Skype спросил, придурок», – выругал себя Сава.

К его удивлению, старик кивнул. Парню даже показалось, что нос уродца качнулся, словно вареная сарделька. Старик снова кивнул и исчез в доме. Через минуту с небольшим за дверью что-то клацнуло, и петли недоброжелательно скрипнули. Сава подошел ближе и заглянул в образовавшуюся щель. В коридоре никого не было.

«Может, у них так принято встречать гостей?» – подумал Савелий.

Он посмотрел на машину. Надя привалилась к стеклу и спала. Счастливый человек. Он всегда поражался ее беззаботности. Наорать, переложить вину за все на другого и спать спокойно. Это было в ее духе. Для чего же еще нужны мужья?

Сава шагнул через порог. В нос тут же ударил запах разложения. Так воняет, когда где-то гниет трупик крысы, например. Здесь их, судя по запаху, было много.

– Эй, хозяин, у вас здесь что-то протухло.

Савелий увидел, что старик прошел в комнату. Парень, прикрывая рукавом нос, пошел за ним. Старик сел за круглый стол без скатерти. Поверхность стола облупилась и вздулась. Вий сложил руки перед собой и поднял свои жуткие угольки-глаза на припозднившегося гостя.

– Единственное, что я могу вам предложить, это еду и ночлег, – проскрипел хозяин.

Запах разложения, казалось, пропитал весь дом. Тут не до еды.

– Мне бы позвонить, – напомнил свою просьбу Савелий.

– Садись, – приказал старик и зыркнул куда-то за спину парня.

Сава сел и непроизвольно обернулся. В дверях, через которые он только что вошел, стоял еще один уродец с вилами в руках. Савелий с ужасом понял, что попал, мягко говоря, не туда, где ему рады. То есть, может, здесь ему и рады, но как-то уж очень специфически.

– Поешь, сынок, – вдруг ласково, по-отечески сказал старик. – Путь-то у вас неблизкий. Был.

Из смежной комнаты (скорее всего, кухни) вышла красивая девушка в джинсах и красном топике и поставила перед Савелием блюдо с вареным мясом. Аромат пряностей и самой еды на удивление быстро прогнал запах гнили, и в животе парня заурчало.

– Ешь, малый, не стесняйся.

Сава посмотрел на носатого, потом на красивую девушку. Она была здесь, как говорится, не к месту. Среди этой вони, разрухи и уродов девушка была розой, выросшей на куче навоза. Нестыковочка. Может, городская? Внучка приехала к деду, мало ли. Что-то было не так.

– Ешь! – сказал старик.

Савелий посмотрел на хозяина, потом перевел взгляд на блюдо с угощением. Мясо пахло еще ароматней, и очень хотелось есть. Сава взял еще дымящийся кусок и откусил. Сок вареного мяса наполнил рот. Нежные куски буквально разваливались на волокна и таяли. Парень не глотал, чтобы набить желудок, как обычно, а наслаждался едой. Он даже прикрыл глаза. Когда он открыл их, его внимание привлекло какое-то движение. Парень посмотрел на хозяев поверх куска мяса, поднесенного ко рту. Девица стояла за спиной старика, положив руки ему на костлявые плечи. Они улыбались. Что-то опять шевельнулось. Сава сфокусировал взгляд на куске в своей руке. Сотни белых личинок облепили сгнивший шмат мяса. Запах разложения вернулся, как только Савелий с отвращением отбросил надкушенный кусок.

– Вы что?! – Он вскочил со стула. Зацепил тарелку с угощением, и она разбилась о пол. Под ногами копошились тысячи личинок-рисинок. Комок рвоты подступил к горлу, и Савелий тут же согнулся пополам.

– Да ты, малый, не воспитан, – гаркнул старик.

Сава блевал и блевал. Ему показалось, что личинки выходили и из него. С каждым приступом рвоты он думал только об одном.

«Надо убираться отсюда, – думал он. – Пока они…»

– Научи-ка его, – сказала девушка. Точнее, девушки. Савелий даже выпрямился, чтобы посмотреть, кто присоединился к ним. Странное дело, девушка стояла одна, а голоса звучало два. – Грязный гость должен знать свое место.

Новый приступ рвоты согнул парня пополам. Его рвало до рези в желудке. Саве стало так плохо, что он не обратил внимания, как к нему сзади подошел мужчина с вилами. В момент, когда человек за его спиной замахнулся, Савелия снова вырвало. Поэтому, когда вилы вошли в спину чуть выше поясницы, боль его не удивила. Его удивило другое. Он упал на живот в лужу собственной рвоты и, давя личинок, пополз под стол. Сава, истекая кровью, перевернулся на спину, чтобы посмотреть на своего обидчика. Вот тут-то он и увидел то, что его так удивило. Перед ним с вилами в дрожащих руках стоял Митрич, умерший пять лет назад. Сава с друзьями забили его насмерть по пьянке.

– Грязь нужно смывать кровью, – произнес Митрич и воткнул вилы в живот Савелию.

«Додж Караван» несся по проселочной дороге, изредка притормаживая на непроходимых ухабах. Водитель угрюмо смотрел вперед, трое пассажиров сидели с закрытыми глазами. Вдруг водитель вскрикнул и нажал на педаль тормоза. Пассажиры выругались и уставились на него.

– Ты чего… – начал седой мужчина, но тут же осекся, проследил за взглядом своего приятеля и издал стон. На деревьях вдоль дороги висели человеческие тела. То, что люди мертвы, не вызывало никаких сомнений. Трупы были обнажены и выпотрошены, словно бройлеры перед варкой.

Мишка проснулся. Посмотрел на часы – было двадцать шесть минут первого. Вот это ты спишь! Ну, если каждый день ложиться далеко за полночь, то удивительно, что он вообще проснулся. Миша встал и пошел на кухню. Попил воды и только теперь заметил, что вокруг что-то не так. Он чувствовал чье-то присутствие. За пять лет одинокого проживания в однокомнатной квартире в Выхино он научился понимать, когда он один в квартире, а когда нет. Особенно это было актуально в дни, подобные сегодняшнему, когда до утра по клубам и когда выпито больше, чем принимает организм. Мишка просыпался и первым делом прислушивался к звукам в квартире. Даже если особь противоположного пола вела себя тихо и не храпела, как тягловая лошадь при подъеме в гору, он чувствовал ее. И в считаные секунды, пока не началось «А куда мы сегодня пойдем?», под угрозой возвращения жены выпроваживал, как правило, несимпатичную девицу.