На щеках Аниеры почти всегда играл слабый румянец, и глаза не казались больше тусклыми, как мутное стекло. Но что самое удивительное — порой Кэтлин замечала в них едва уловимый проблеск сознания, будто Аниера пыталась разрушить преграду, отделявшую ее от реальности. Выдержит ли ее рассудок, если действительность со всей беспощадностью обрушится на нее — предательство любимого мужа и его бесславный конец, вечное бунтарство совершенно одичавшей дочери и ее ненависть к единственному брату? Не разорвется ли материнское сердце, когда Аниера узнает о том, сколько пришлось выстрадать Ниллу?

Бросив последнюю охапку вереска в дальний угол зала, Кэтлин подумала, не сделала ли она глупость, когда решила привести в порядок замок Дэйр.

Вдруг за ее спиной с оглушительным грохотом распахнулась дверь и Фиона вихрем влетела в зал. Волосы ее растрепались, глаза сверкали. От неожиданности Кэтлин уронила корзинку.

— Кэтлин, сейчас сюда явится один человек! — задыхаясь, крикнула Фиона, захлопнув дверь. — Не вздумай сказать ему, что прошлую ночь я не ночевала дома!

Вздрогнув, Кэтлин бросила встревоженный взгляд в сторону двери.

— Ну не могу же я ему ничего не сказать, верно? К тому же Нилл вечно твердит, чтобы я никому не показывалась на глаза. Возможно, воины Конна уже рыщут в округе.

Раздавшийся в эту минуту оглушительный грохот заставил обеих девушек подпрыгнуть. Казалось, затряслись даже каменные стены.

— А ну открывай, маленькая воровка! — проревел хриплый мужской голос.

Кэтлин бросила взгляд на Фиону:

— Что ты натворила?!

Девушка пригладила огненно-рыжие кудри.

— Это мое дело!

Чьи-то кулаки снова с грохотом застучали в ветхие ворота.

— Не заставляй меня разнести тут все на кусочки, девчонка! Какого дьявола ты украла мою корову?

Бросившись к Фионе, Кэтлин схватила ее за плечи и так встряхнула, что у той стукнули зубы.

— Фиона, — задыхаясь, прошептала Кэтлин, — ради всего святого, только не говори мне, что ты украла…

— Ага! И ничуть об этом не жалею! Не переживай! Сейчас я избавлюсь от этого олуха!

Быстро оглядевшись, Фиона подобрала пару крошечных веточек вереска и с нарочитой небрежностью воткнула их себе в волосы. Повесив на руку корзинку, она неторопливо направилась к двери. А Кэтлин комочком сжалась в самом дальнем углу зала, укрывшись за массивным сундуком.

— Хочешь совсем меня оглушить, Гормли? — возмутилась Фиона, отпирая тяжелые ворота.

Личность, появившаяся на пороге, вызвала у Кэтлин дрожь омерзения. Неряшливо одетый, с грубым наглым лицом и глубоко посаженными злобными глазками, этот мужчина смахивал на кабана, от которого когда-то чудом спаслась Кэтлин. Жесткая щетина нависала над низким скошенным лбом.

— Оглушить?! Клянусь честью, девчонка, я добьюсь, чтобы тебе за воровство отрубили руку! Моя корова! И к тому же та самая, что всегда приносила двойню!

Желудок Кэтлин от страха свело судорогой. Но Фиона невозмутимо поставила корзинку на пол и ладонью смахнула воображаемый пот со лба.

— А я слышала, что проклятую скотину попросту сглазили. Может, сама Туата де Данаан решила забрать ее к себе, как ты думаешь?

И без того разъяренное лицо Гормли побагровело еще больше.

— Что-то я не слышал, чтобы феи оставляли в грязи следы, да еще в точности такого размера, как у тебя! Кроме того, жена видела, как накануне ты весь день слонялась возле моего дома!

— По-твоему, весь этот вереск сам появился у нас в замке, да? — не выказывая ни малейших признаков страха, насмешливо фыркнула Фиона. — А что до твоей жены, так она, держу пари, тебя самого не отличит от коровы! Впрочем, если подумать, может, оно и к лучшему — если любоваться твоей рожей каждый день, так поневоле захочешь ослепнуть!

— Не смей зубоскалить, паршивка! В округе еще не забыли ни твоего отца, ни того, что он натворил! И тут немало таких, как я, которые запляшут от радости, когда его отродье уберется из наших мест навсегда!

— Может быть, тут и есть такие, кто ненавидит мою семью, — отбросив с лица огненно-рыжие кудри, бросила Фиона, — но все равно тебе потребуются доказательства, Гормли, а их у тебя нет!

Кэтлин невольно подумала, сколько же раз за эти годы ей, почти ребенку, приходилось противостоять грубым и жестоким людям, не имея для защиты ничего, кроме хитрости и ума.

У девушки был такой невинный вид, что Кэтлин готова была поклясться, что возвела на нее напраслину. То же самое скорее всего подумал и Гормли. Вне всякого сомнения, и на этот раз проделка сошла бы ей с рук, если бы по несчастной случайности раздавшееся в эту минуту откуда-то из глубины замка оглушительное мычание не заставило всех участников этой сцены вздрогнуть.

Ужас сковал Кэтлин по рукам и ногам.

— Вот она! — взревел Гормли. — Это моя Боанн! Ну, я заставлю тебя заплатить за все неприятности, что ты мне доставила, негодяйка!

Фиона попыталась было заступить ему дорогу, но Гормли, оттолкнув ее, ринулся на голос своей коровы. Кэтлин, хоть и помнила, что не должна показываться на глаза, поняла, что не может оставить Фиону на растерзание этому ужасному человеку. Держась в тени, она бесшумно последовала за ними обоими.

В дальнем конце двора, в полуразрушенном строении, куда Кэтлин до сих пор не заглядывала, спокойно лежала бурая коровенка.

При виде цветочной гирлянды, кокетливо свисавшей с одного из рогов, сердце Кэтлин сжалось. Она вдруг представила, как Фиона пляшет от радости возле долгожданной коровы, пытаясь скрыть ужас, терзающий ее при мысли о возможности попасться на месте преступления. Уж кому, как не этой девушке, всю жизнь видевшей вокруг одну лишь жестокость, было знать, что за наказание грозит ей, если кража выплывет наружу?!

Подскочив к корове, Гормли сорвал венок с ее рога. При виде хозяина в глазах животного мелькнул страх. Вскочив на ноги, несчастная буренка, судя по всему, вспомнив жестокое обращение, пугливо отпрянула в сторону.

— Ради всего святого, как она забралась сюда?! — ахнула Фиона, отчаянно пытаясь придумать, как выбраться из ловушки, в которую сама себя загнала. — Не иначе проделки какой-нибудь феи!

— Будь они трижды прокляты, твои феи! Ты морочила мне голову, твердила, что корову, дескать, сглазили, потому как у тебя слюнки текли завладеть моим добром! — взревел Гормли.

В его злобных глазах пылала ярость человека, который вдруг сообразил, что его чуть было не выставили на посмешище. Мясистая лапища вцепилась в огненно-рыжие кудри Фионы, и Кэтлин ахнула, когда увидела, как девушка закусила губу, чтобы не закричать от боли.

— Ты пойдешь со мной! — рявкнул Гормли. — Я долго ждал случая свернуть тебе шею, проклятая девчонка! Ну вот он и наступил, этот день. Я надеялся, что воины тана сделают это за меня, но с радостью удавлю тебя собственными руками!

Кэтлин успела заметить мелькнувшую тень ужаса на застывшем лице Фионы. Много лет подряд девушка привыкла поступать как маленький зверек — при виде приближающейся опасности забиваться в укромную щель или пытаться перехитрить своего врага в надежде, что быстрые ноги и острый ум выручат ее и на этот раз. Но как бывает, увы, довольно часто, настал день, когда хищнику повезло больше и он вонзил острые когти в тело жертвы. Игра была окончена.

Кэтлин отлично понимала, чем рискует, показавшись на глаза Гормли. Но что ей оставалось делать? Одному Богу известно, когда вернется Нилл. Даже если, узнав о несчастье, он отправится на выручку, девушка к его приезду может быть уже мертва.

Кэтлин отчаянно огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие, но ничего не обнаружила. Оставалось полагаться только на хитрость. Собрав все свое мужество, она встала у них на дороге. В этот момент Гормли свирепо толкнул Фиону в спину и та почти уткнулась носом в Кэтлин.

— Что за… кто? — начал Гормли, но при одном взгляде на Кэтлин челюсть его отвалилась. Увидев плотоядный огонек, загоревшийся в глубине его свирепых кабаньих глазок, Кэтлин почувствовала дурноту. — Так-так, и кто же это у нас, Фиона? Не иначе сама королева фей, которую ты, верно, украла вместе с моей коровой? Ишь ты, какая красотка! Ну-ну, не надо бояться, мой маленький цветочек! Теперь уж Турлох Гормли о тебе позаботится!